Natalia Matveeva

By this author

The Gorokhovo culture in the system of the Trans-Ural antiquities of the Early Iron Age

Number 1 from 28.03.2019

Рассматривается место гороховской культуры в схеме историко-культурных таксонов Зауралья. Автор обосновывает функциональное различие двух ранее выделенных типов посуды: воробьевского как кухонного и тарного, гороховского – как столового.  Совместное залегание их на всех поселениях позволяет объединять памятники в одну гороховскую культуру. Оригинальность архитектуры жилищ и городищ, способов лепки сосудов, культовых предметов и погребальных памятников не разрешает рассматривать гороховскую культуру ни как этап, ни как локальный вариант саргатской. Не совпадают ни их ареалы, ни хронология их существования, ни основные характеристики материальной сферы. Население гороховской культуры занимало северо-восточную периферию мира уральских кочевников в конце VI–III в. до н.э. и посредничало в обмене с лесостепными группами, а также конкурировало с ними за пастбищные угодья и торговые пути. Исчезновение гороховской культуры интерпретируется как миграция ее носителей на Южный Урал в IV–III вв. до н.э. под давлением носителей саргатской культуры.

737 89

WAKE RITUALS AT REVDA 5 EARLY MEDIEVAL CEMETERY IN WESTERN SIBERIA

Issue 1 from 01.01.2018

Публикуется анализ обрядовых действий у могил и на межкурганном пространстве могильника Ревда 5, датированного IV в. н.э. Памятник находится в бассейне р. Тобол в подтаежном Зауралье (бакальская археологическая культура). Исследование основано на сведениях о расположении ям от столбов, кострищ, хозяйственных ям с битой керамикой и костями, археозоологических остатков от жертвоприношений домашних животных. Установлена относительная последовательность ритуала: в день погребения разведением костра очищали новое место на кладбище, устанавливали столб, привязывали жертвенное животное, обычно лошадь, и приготавливали пищу, разделив ее на несколько частей. Одну, содержавшуюся в горшках, употребляли, посуду после использования разбивали и закапывали в юго-западном секторе подкурганной площадки. Затем выкапывали яму для захоронения, отделяли часть заупокойной пищи для умершего, а накрыв могилу, остатки головы и ног лошади оставляли либо на перекрытии, либо шкуру растягивали на кольях. Спустя определенный срок поминки устраивались уже вне могильных рядов, адресовались всем погребенным и проводились у каких-то деревянных столбов (идолов, коновязей, обелисков?), в ямы рядом с которыми закапывали остатки битой посуды и пищи. Полагаем, что данные действия были проявлением культа предков. Отдельные элементы данной церемонии находят объяснения в традиционном мировоззрении угорских и тюркских народов Сибири.

643 8

RADIOCARBON CHRONOLOGY OF SITES OF THE SARGATKA CULTURE OF WESTERN SIBERIA

Issue 4 from 01.10.2017

В статье рассматривается проблема датировки нижнего и верхнего хронологических рубежей саргатской культуры раннего железного века западносибирской лесостепи. Публикуется свод данных радиоуглеродного датирования, полученных в разные годы из 118 объектов - разновременных жилищ 7 поселений и погребений 15 курганных могильников. Автор констатирует недостаточно равномерную территориальную и качественную изученность источников, в которых доминируют материалы по Притоболью. Установлены относительно длительное формирование культуры под влиянием вторжения сакских и сарматских кочевников (около века) и относительно неодновременный распад саргатской культуры на севере и юге лесостепной зоны (около полувека). Хронология, разработанная ранее исследователями по совокупности археологических датировок типов инвентаря, подтверждена современными радиокарбонными датами с опорных памятников. Обосновывается время существования саргатской культуры в рамках начала V в. до н.э. - перв. пол. IV в.н.э. Большинство свидетельств активной эксплуатации лесостепи саргатским населением приходится на IV в. до н.э. - I в.н.э. Предполагается, что в начальный период саргатское население сосуществовало с носителями гороховской и баитовской культур и постепенно вытесняло их, частью ассимилируя, частью изгоняя военной силой. В заключительный период II-IV вв.н.э. вследствие инвазий кулайских таежных мигрантов и южных групп гуннского круга нарушилась относительная централизация социально-экономической жизни, и начался новый культурогенез на основе нескольких субстратных и суперстратных составляющих. Возможно, правы те исследователи, которые отмечают ослабление саргатского населения во II-III вв.н.э., утрату им части своих южных территорий. Для разрешения этого вопроса нужны более равнозначные территориальные выборки радиоуглеродных дат.

759 4

NEW PALEOECOLOGICAL STUDIES IN THE SCIENCES OF THE PAST

Issue 3 from 01.07.2017

605 4

ECOLOGY OF ANCIENT AND TRADITIONAL SOCIETIES: 4 TH SCIENTIFIC CONFERENCE, TYUMEN

Issue 2 from 30.07.2025

559 1

NEW DATA ON THE RADIOCARBON CHRONOLOGY OF MEDIEVAL TRANS-URALS

Issue 1 from 01.01.2009

685 2

ON THE MEMORY OF ALEXANDER VASILJEVICH MATVEEV

Issue 4 from 01.10.2013

672 1

The issues of studying Magyars genesis (based on the Ural-Siberian materials of the Early Middle Ages)

Issue 2 from 28.06.2021

Рассматривается схема историко-культурных процессов в западной части Западной Сибири в аспекте проблемы происхождения мадьяр, с критикой примордиалистской концепции связи их прародины с саргатской археологической культурой раннего железного века лесостепи. На основе анализа материальной культуры конца III–VIII в. по бакальским, потчевашским и карымским памятникам и фиксации анклавов ранних тюрков делается вывод о полиэтничности населения, его динамично меняющимися расселением и контактами. Авторы видят перспективу в рассмотрении ряда раннесредневековых культур в соответствии с фактом исхода политического союза “Семь мадьяр”, поддерживая точку зрения В.А. Иванова. Задача ближайших исследований – сравнение памятников VI–VIII вв. бакальской культуры лесостепного Притоболья, потчевашской культуры лесостепи и тайги Прииртышья, караякуповской культуры Южного Урала для верификации гипотезы об относительно быстром формировании мадьярского этноса под влиянием внешнеполитических факторов.

127 6