Везде
Изменчивость свойств культурного слоя поселения эпохи бронзы Ксизово-1 в лесостепном Подонье
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Изменчивость свойств культурного слоя поселения эпохи бронзы Ксизово-1 в лесостепном Подонье
Аннотация
Код статьи
S086960630008254-8-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Потапова Анастасия В. 
Аффилиация: Государственный исторический музей
Адрес: Российская Федерация, Москва
Пинской Виктор Н.
Аффилиация: Государственный исторический музей
Адрес: Российская Федерация, Москва
Гак Е. И.
Аффилиация: Государственный исторический музей
Адрес: Российская Федерация, Москва
Каширская Наталья Н.
Аффилиация: Институт физико-химических и биологических проблем почвоведения РАН
Адрес: Российская Федерация, Пущино
Борисов Александр В.
ORCID: 0000-0001-5031-7477
Аффилиация: Институт физико-химических и биологических проблем почвоведения РАН
Адрес: Российская Федерация, Пущино
Выпуск
Номер 1
Страницы
60-75
Аннотация

Проведено исследование модельного участка поселения Ксизово-1 среднедонской катакомбной культуры XXIV–XXIIIвв. до н.э.) в лесостепной зоне. Памятник с уникальной сохранностью культурного слоя расположен в верхнем течении Дона на высокой первой террасе р. Сновы в окрестностях с. Ксизово Задонского района Липецкой области. Задачей исследования была оценка варьирования химических и микробиологических характеристик культуросодержащих отложений в профиле и в плане по всей площади раскопа. В ходе раскопок проводился отбор почвенных образцов из каждого квадратного метра культурного слоя на четырех уровнях зачистки. В отобранных образцах проведено определение рН, магнитной восприимчивости, уреазной активности, а также раздельное определение органических и минеральных форм фосфатов. Выполнена статистическая обработка результатов. Сравнение полученных данных с распределением археологических объектов и находок на территории раскопа позволило установить особенности химических и биологических свойств культурного слоя, соответствующего основному периоду функционирования и финалу существования поселения. Установлено, что в период функционирования памятника имело место подкисление почвы, снижение биологической активности и резкое увеличение поступления в почву фосфора, в первую очередь за счет минеральных форм фосфатов – золы и костей. В период запустения поселения увеличивается доля органических фосфатов за счет активизации всех биологических процессов на месте расположения памятника. В пласте, подстилающем культурный слой, антропогенный след проявляется только в области очагов, где зафиксировано поступление в почву фосфатов как биологической, так и минеральной природы.

Ключевые слова
культурный слой, поселение, эпоха бронзы, среднедонская катакомбная культура, фосфор, магнитная восприимчивость, pH, уреазная активность
Источник финансирования
Работа выполнена в рамках Госзадания № АААА-А18-118013190175-5 “Развитие почв в условиях меняющегося климата и антропогенных воздействий”. Микробиологические исследования выполнены за счет средств гранта РФФИ 17-29-04257 офи_м “Археологическая микробиология: теория и практика выявления исходного присутствия органических материалов в археологических исследованиях”.
Классификатор
Получено
07.02.2019
Дата публикации
27.03.2020
Всего подписок
29
Всего просмотров
718
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать   Скачать pdf Скачать JATS
1 Как известно, культурный слой является результатом поступления в почву материалов антропогенной природы и изменения условий почвообразования (Сычева, 2006). Как правило, присутствие человека вызывает усиление эрозии почв в окрестностях поселений, тогда как на самих поселениях, учитывая обычное расположение их не на водоразделах, а в подчиненных элементах рельефа, происходит накопление почвенно-грунтового материала и рост слоя природно-антропогенных напластований. Мощность культуросодержащей толщи может достигать нескольких метров. С прекращением функционирования поселения еe рост обычно продолжается за счет тех же эрозионных процессов, хотя и выраженных в меньшей степени. При этом в почве на месте поселения будет присутствовать археологический материал, который переносится и откладывается вместе с почвой окружающих территорий, то есть запустение местности не означает остановки формирования культуросодержащего слоя, хотя, по сути, это совершенно иной процесс.
2

Рис. 1. Расположение поселения Ксизово-1. Fig. 1. The location of the settlement Ksizovo-1
3 С другой стороны, археологический материал из нижней части культурного слоя может попадать в подстилающие слои. Мелкие бытовые остатки могут погружаться в почву при весеннем оттаивании (Иванов, 2003), втаптываться в нижние слои почвы, переноситься грызунами и другими животными. Распределение археологизированного вещества известного возраста и происхождения по почвенному профилю является следствием не только природных, но также антропогенных процессов, что требует независимой оценки их интенсивности. Слой почвы с археологическим материалом, который обычно называют культурным, всегда больше, чем слой, отложившийся за время существования поселения. Особенно это характерно для поселений эпохи бронзы восточноевропейской степи и лесостепи, где сформировавшийся in situ культурный слой не обособляется от почвенной массы и время его трансформации вследствие природных процессов составляет тысячи лет.
4 В этой связи встает вопрос о пространственной неоднородности свойств культурного слоя в пределах поселения. Наиболее полную информацию дает анализ образцов, отобранных сплошной площадью из каждого квадратного метра на одном уровне с последующим построением площадных диаграмм (Бронникова и др., 2008; Александровский и др., 2011; 2013). Такой подход в корреляции с археологическими данными был успешно реализован на поселении среднедонской катакомбной культуры Рыкань-3, расположенном в центре лесостепного Подонья и датируемом XXVI–XXIV вв. до н.э. Благодаря комплексным исследованиям удалось выяснить принцип устройства поселения в рельефе, локализовать зоны более и менее интенсивной хозяйственно-бытовой деятельности, а в ряде случаев даже уточнить характер этой деятельности (Гак и др., 2014).
5 Методика комплексного археолого-палеопочвенного анализа получила свое дальнейшее развитие при исследовании поселения Ксизово-1. Этот памятник характеризуется наилучшей сохранностью культуросодержащих напластований по сравнению с известными сейчас поселениями катакомбной общности в лесостепном Подонье (Гак и др., 2017). Памятники Ксизово-1 и Рыкань-3 относятся к одной и той же культуре и располагаются в сходных топографических условиях. Отличие состоит в том, что поселение Ксизово-1 несколько моложе (XXIV–XXIII вв. до н.э.), а непотревоженный позднеантропогенной деятельностью слой его бытовых остатков имеет значительно бóльшую мощность. Проследив варьирование основных химических и микробиологических свойств этого слоя в плане и профиле на всей площади раскопа, представляется возможным выделить горизонт, характеристики которого в наибольшей мере соответствуют периоду активного функционирования поселения.
6 Район и объекты исследования. Поселение Ксизово-1 расположено у южной окраины с. Ксизово Задонского р-на Липецкой обл. на краю надпойменной террасы левого берега р. Сновы вблизи места впадения ее в Дон (рис. 1). В геоморфологическом отношении территория представляет собой участок Окско-Донской низменности. Климат здесь умеренно-континентальный, с четко выраженными сезонами. Зима умеренно холодная, с устойчивым снежным покровом, лето теплое, продолжительное. В почвенном покрове преобладают выщелоченные и типичные черноземы, а также серые лесные почвы.
7 Поселение открыто в 1964 г., затем в разные годы исследовалось А.Д. Пряхиным (1964; 1966; 1982), Ю.Г. Екимовым, М.В. Ивашовым (1998; 1999). С 2014 г. на поселении проводятся раскопки, общая площадь которых к настоящему времени составила около 513 м2. Остатки поселения перекрыты пачкой наносов толщиной 1.4–1.7 м, формирование которых происходило в условиях субламинарного осадконакопления в течение последних 200 лет. Накопление наносного балласта связано с влиянием мощных речных разливов, а также эрозией, развитие которой стало следствием интенсивной распашки второй надпойменной террасы, у подножия которой расположено поселение. Наносы подстилаются древней погребенной почвой толщиной 0.5–0.6 м. Возраст ее установлен по фрагментам амфоры римского времени (I–II вв. н.э.), обнаруженным в зоне контакта погребенной почвы с более светлой толщей напластований, содержащих бытовые материалы катакомбного поселения.
8 Модельный участок комплексных археолого-палеопочвенных исследований соответствует раскопу 2014 г., расположенному в интенсивно размываемой и при этом свободной от деревьев западной части памятника. После зачистки, фотофиксации и прорисовки поверхность расчерчивалась на квадраты 1 × 1 м. Почвенные образцы отбирались репрезентативно из пяти точек каждого квадратного метра в пределах одной плоскости по разметке раскопа (рис. 2, 1). Для дальнейшего лабораторного анализа были использованы усредненные образцы. Отбор проводился на четырех уровнях зачистки с проникновением на 2-3 см в нижележащий пласт. Верхний уровень фиксировал появление материалов поселения, которые были представлены здесь лишь отдельными фрагментами керамики и костей животных. Пласт 1, залегавший под верхним уровнем зачистки, характеризовался редкой встречаемостью археологических находок (рис. 2, 2). Заметно больше артефактов было обнаружено в пласте 2; в массовом количестве они фиксировались в пласте 3. Помимо разрозненных обломков этот пласт содержал скопления кухонно-бытового мусора, сконцентрированного в районе трех очагов (Гак и др., 2017). Последний, четвертый, уровень зачистки и отбора образцов соответствовал основанию пласта 3. В расположенном ниже пласте 4 археологический материал практически отсутствовал.
9 Методы исследования. В отобранных образцах культурного слоя определялось содержание органических и минеральных фосфатов по методу Сандерса и Вильямса (Saunders, Williams, 1955). Суть метода заключается в раздельном определении содержания фосфатов органической и минеральной природы. На первом этапе оценивалось содержание минерального фосфора путем его экстракции из почвы 0.2 н раствором H2SO4 с последующим колориметрическим определением концентрации. Для оценки содержания органических фосфатов почву прокаливали в течение 3 ч при 525°С; в результате прокаливания происходило превращение фосфорорганических соединений в растворимые минеральные формы. Затем соединения фосфора экстрагировались 0.2 н раствором H2SO4. По превышении значений содержания фосфатов после прокаливания определяли долю органического фосфора, перешедшего в вытяжку.
10

Рис. 2. Отбор образцов по разметке раскопа (1) и распределение археологических находок (2) в отдельных пластах культурного слоя поселения Ксизово-1. Fig. 2. Sampling according to the layout of the excavation site (1) and the distribution of archaeological finds (2) in individual strata of the cultural layer of the settlement Ksizovo-1
11 Магнитная восприимчивость почвенных образцов измерялась с помощью каппаметра КТ-5; грунт насыпался в пластиковый цилиндр диаметром 7 и высотой 4 см. Все значения магнитной восприимчивости здесь и далее по тексту приведены в единицах СИ. Магнитная восприимчивость почв является показателем, отражающим содержание ферромагнетиков. Известно, что магнитная восприимчивость почвенно-грунтового материала всегда возрастает при воздействии огня за счет неосинтеза магнетита при прокаливании (Oldfield, Crowther, 2007; Fassbinder, Stanjek, 1993). Высокие значения магнитной восприимчивости и содержания оксида магния являются надежными индикаторами продуктов горения древесины (Zhang et al., 1998; Maher, 2007).
12 Значения pH водной вытяжки почвенных образцов определялись потенциометрическим методом (Аринушкина, 1970).
13 Для оценки уреазной активности был использован модифицированный индофенольный метод (Kandeler, Gerber, 1988). Высокая активность фермента уреазы является индикатором поступления в почву мочевины и может использоваться для поиска мест содержания скота (Chernysheva et al., 2015; Каширская и др., 2017; Борисов, Коробов, 2013).
14 Результаты и обсуждение. Содержание валового фосфора является наиболее информативной характеристикой культурного слоя. Традиционно фосфатный метод используется археологами для установления границ археологических памятников, выявления их инфраструктурных признаков и реконструкции интенсивности использования территории (Holliday, Gardner, 2007; Макаров, 2003).
15

Рис. 3. Распределение органического (1) и минерального (2) фосфора по уровням отбора образцов, мг Р2О5/г почвы. Условные обозначения здесь и на рис. 4–6: а – необработанный камень, б – угольки, в – кремневый отщеп, г – малое скопление костей, д – включения прокала, е – находки из камня, кости или глины, ж – большое скопление кухонных остатков, з – абразивная крошка. Fig. 3. Distribution of organic (1) and mineral (2) phosphorus by sampling depths, mg of P2O5 per g of soil
16

Рис. 4. Распределение валового фосфора по уровням отбора образцов, мг Р2О5/г почвы. Fig. 4. Distribution of gross phosphorus by sampling depths, mg of P2O5 per g of soil
17 Однако природа фосфора и способы его поступления в культурный слой остаются неизвестными. В связи с этим фосфаты в культурном слое могут иметь как “биологическую” природу, при накоплении остатков пищи и других органических субстратов, так и минеральную, при поступлении в культурный слой с костями и золой. Поэтому в данном исследовании мы определяли отдельно органический и минеральный фосфор.
18 На рис. 3, 1 представлены результаты определения органического фосфора по уровням зачистки и отбора образцов. Наиболее высокие значения органического фосфора имели место в почве первого и второго уровней. Третий и четвертый уровни в целом характеризовались более низкими величинами данного показателя. На четвертом уровне была выявлена фосфатная аномалия, которая фиксировалась по месту остатков очага с мощным прокалом и линзами абразивной крошки. Сверху очаг был забросан обломками крупного тарного сосуда, что, вероятно, связано с финалом существования поселка. Наличие аномалии может указывать на использование очага, в частности, для приготовления пищи, вследствие чего в почву обычно поступает большое количество продуктов белковой и жировой природы. На третьем уровне аномалия закономерно не просматривалась, поскольку глубина пробоотбора не достигала прокала очагов. В целом на соответствующих уровнях фиксации ареалы повышенных значений органического фосфора совпадают с ареалами концентрации кухонно-бытовых остатков. Любопытно, что в период активного функционирования поселения попадание в почву органического фосфора сократилось.
19 Совершенно иная закономерность выявлена при определении содержания минерального фосфора (рис. 3, 2). Если в случае с органическим фосфором наибольшие значения были отмечены на первом и втором уровнях, то в случае с минеральным фосфором максимальные его величины фиксировались на третьем и отчасти на четвертом уровнях. В образцах двух верхних уровней высокие значения минеральных форм фосфора вообще не зафиксированы. На третьем уровне ареал повышенных значений перекрывал зону концентрации кухонно-бытовых остатков в северной части раскопа. Кроме того, высокие значения минерального фосфора сохранялись в местах прокала очагов на четвертом уровне. Таким образом, почва поселения во время его существования обогащалась преимущественно минеральным фосфором.
20

Рис. 5. Магнитная восприимчивость по уровням отбора образцов, n×10-5 единиц СИ. Fig. 5. Magnetic susceptibility by sampling depths, n × 10-5 in SI units
21 Наиболее высокое содержание валового фосфора (рис. 4) было зафиксировано в образцах второго и третьего уровней зачистки. Напомним, что валовый фосфор складывается из значений минеральных и органических форм фосфатов. Основной вклад в увеличение содержания валового фосфора вносят его минеральные формы – в первую очередь это зола и костные остатки. Аномально высокие значения минерального и органического фосфора прослеживались только в районе очагов на северо-западе раскопа. Характерно, что подобные закономерности зафиксированы как на третьем, так и на четвертом уровнях. В целом содержание валового фосфора менее информативно, чем содержание минеральных и органических фосфатов. Поэтому раздельное определение органических и минеральных форм фосфора позволяет более детально определять особенности функционирования памятников.
22 Магнитная восприимчивость на всех уровнях варьировала от 0.2 до 0.44 n×10-5 единиц СИ. Наибольшие значения магнитной восприимчивости были выявлены на первом и четвертом уровнях, то есть в слое с минимальной насыщенностью археологическим материалом. На рис. 5 представлено варьирование значений магнитной восприимчивости по уровням зачистки и отбора образцов. Выявленная таким образом динамика значений этого показателя, на первый взгляд, довольно неожиданна. Предполагалось, что за счет большего поступления пирогенного материала и бытовых отходов магнитная восприимчивость в районе очагов будет заметно выше по сравнению с окружающими участками. Более высокие значения ожидались и на уровнях активного функционирования поселения. Фактически же лишь непосредственно у очагов и только на самом нижнем уровне отбора образцов магнитная восприимчивость показывает некоторое превышение. На третьем уровне значения этого показателя даже меньше, чем на втором, что объясняется, с одной стороны, общим угнетением почвенной микрофлоры, в том числе бактерий железоредукторов, которые определяют величину магнитной восприимчивости в нормальных почвах (Maher et al., 2003; Алексеев и др., 2002, 2003, 2012), а с другой – глубиной отбора образцов, не достигавшей очажного прокала. Кроме того, нахождение пирогенного почвенного материала в погребенном состоянии за прошедшие тысячелетия могло оказать заметный нивелирующий эффект (Вагапов, Алексеев, 2015; Водяницкий, 1989; Водяницкий и др., 2000).
23

Рис. 6. Значения pH по уровням отбора образцов. Fig. 6. pH values by sampling depths
24 Весьма информативными оказались изменения значений pH на разных уровнях отбора образцов (рис. 6). Так, слой третьего уровня резко выделяется более кислыми значениями рН, чем выше и нижележащие слои. Ранее была показана обратная тенденция – подщелачивание культурного слоя за счет большего поступления золы и обломков известняка (Александровская, Александровский, 2003; Александровский и др., 2010; 2015; Долгих, 2008). Но эти явления характерны, по-видимому, для культурных слоев средневековых памятников и крупных долговременных поселений. В нашем случае только ограниченный ареал вокруг очагов, зафиксированный на втором уровне, характеризовался некоторым подщелачиванием, в то время как сам слой имел более кислые показатели рН. Скорее всего, воздействие на почвы в период существования поселения привело к нарушению водно-воздушного режима, уплотнению, застаиванию воды и в результате вызвало изменение значений рН в кислую сторону (Чевердин, 2015).
25 Динамика значений уреазной активности показана на рис. 7. Активность фермента уреазы связана с поступлением мочевины в почву и может использоваться в качестве индикатора мест содержания скота (Чернышева и др., 2014; Гак и др., 2014; Chernysheva et al., 2015).
26 В культуросодержащем слое поселения Ксизово-1 значения уреазной активности были близки к фоновым и не позволяли сделать вывод о содержании скота, что хорошо согласуется с результатами фитолитного анализа и археологическими данными об использовании этой части поселения (Гак и др., 2017; Ивашев, Гак, 2019). На третьем и четвертом уровнях, соответствующих активной фазе функционирования поселения, показатели уреазной активности в целом были невысоки и варьировали незначительно. На верхних уровнях величины уреазной активности были существенно выше. Аномальным выглядит резкое и хорошо очерченное увеличение уреазной активности в северной части раскопа на первом уровне отбора образцов, соответствующем границе культуросодержащего слоя с погребенной почвой. В раннем железном веке этот участок входил в зону освоения территории, возможно, поселения, ядро которого располагалось севернее, у подошвы второй надпойменной террасы (Гак и др., 2017).
27

Рис. 7. Изменения уреазной активности по уровням отбора образцов, мкг NH4/г/час. Fig. 7. Сhanges in urease activity by sampling depths, µg NH4/g per hour
28 В качестве графической иллюстрации результатов статистических расчетов нами были использованы диаграммы типа Box&Whisker Plot (Дарманян, 2013; Куприенко и др., 2009), обобщающие достаточно большую диагностическую и описательную информацию об исследуемой совокупности эмпирических данных.
29 Распределение величин содержания общего, минерального и органического фосфора в культуросодержащем слое поселения Ксизово-1 представлено на рис. 8, 1–3. Общий фосфор в верхнем пласте, а также во втором и третьем пластах характеризуется симметричным распределением значений, при этом наибольшее варьирование величин данного показателя при сравнении пластов наблюдалось на третьем, максимально насыщенном археологическими материалами. Кроме того, существенные особенности распределения общего фосфора были отмечены для четвертого уровня с наибольшим варьированием значений как во всей выборке, так и в ее интервале от 25 до 75%. Здесь же зафиксировано экстремально высокое содержание общего фосфора, в 5 раз превышающее его среднее значение.
30 Содержание минерального фосфора в образцах, отобранных из третьего пласта, по сравнению с остальными пластами культуросодержащего слоя отличалось повышенными значениями в интервале от 25 до 75% выборки и более широким варьированием этих значений, тогда как общий разброс величин содержания минерального фосфора был здесь значительно меньше, чем в образцах, отобранных из четвертого пласта, хотя и несколько выше, чем в образцах из верхних пластов.
31

Рис. 8. Распределение значений содержания валового (1), минерального (2) и органического (3) фосфора; величин магнитной восприимчивости (4), рН (5) и уреазной активности (6) в культуросодержащем слое поселения Ксизово-1. Условные обозначения: а – медиана, б – среднее значение, в – 25–75%, г – минимум–максимум, д – экстремум. Fig. 8. Distribution of gross (1), mineral (2), and organic (3) phosphorus contents; magnetic susceptibility (4), pH (5) and urease activity (6) in the cultural layer of the Ksizovo-1 settlement
32 Содержание органических форм фосфора наиболее широко варьировало на третьем уровне: здесь были отмечены максимальные величины данного показателя, хотя в целом половина всей выборки в интервале от 25 до 75% характеризовалась на данном уровне отбора образцов существенно меньшими значениями по сравнению с образцами, отобранными из верхних пластов культуросодержащего слоя. Нижний пласт также характеризовался значительным разбросом величин содержания органического фосфора и наличием экстремума, что связано с присутствием очага на данном уровне отбора образцов.
33 Таким образом, третий и четвертый пласты культуросодержащего слоя поселения Ксизово-1 характеризовались ярко выраженной неоднородностью показателей содержания минерального и органического фосфора, обусловленной различным характером антропогенной деятельности при формировании отдельных участков культурного слоя на различных этапах функционирования поселения.
34 Распределение величин магнитной восприимчивости, рН и уреазной активности в культуросодержащем слое поселения Ксизово-1 представлено на рис. 8, 4–6. Магнитная восприимчивость в третьем пласте культуросодержащего слоя, максимально насыщенном археологическими материалами, по сравнению с остальными пластами характеризовалась более низкими величинами, а также более широким диапазоном их распределения в интервале от 25 до 75% выборки. Величины рН почвенных образцов из третьего пласта, напротив, отличались достаточно узким диапазоном распределения, причем значения данного показателя, расположенные в интервале от 25 до 75% выборки, были заметно меньше аналогичных значений в остальных пластах культуросодержащего слоя. При статистическом анализе уреазной активности обращает на себя внимание тот факт, что величины данного показателя в образцах из верхнего пласта варьировали в более широком диапазоне по сравнению с образцами из остальных пластов. При этом наименьшие значения уреазной активности в верхнем пласте были существенно ниже аналогичных значений в пластах 2 и 3. Сравнение уреазной активности по пластам демонстрирует для третьего пласта более низкие показатели как максимальных значений, так и значений, распределенных в интервале от 25 до 75% выборки. Низкие величины уреазной активности здесь обусловлены селитебным типом, антропогенной нагрузкой и небольшими объемами поступления мочевины в почву.
35 Выводы. Химические и биологические свойства культуросодержащего слоя поселения эпохи средней бронзы Ксизово-1, расположенного в лесостепной зоне, существенно варьируют в профиле и в плане. Варьирование свойств в плане связано с особенностями антропогенной деятельности и инфраструктуры поселения в целом. Профильная динамика свойств зависит от особенностей эрозионно-аккумулятивных процессов во время функционирования поселения и в последующий период.
36 Сравнение данных естественнонаучных исследований культурного слоя с археологическими данными позволило установить, что основной период функционирования поселения связан с пластом 3; пласт 2 соответствует финалу существования поселения и началу запустения; верхний слой (пласт 1) сформировался после запустения в результате эрозионно-аккумулятивных процессов.
37 Культурный слой, сформировавшийся в период функционирования поселения, отличается смещением рН в кислую сторону, ослаблением биологической активности почв и снижением магнитной восприимчивости, что связано с уплотнением почвы, застоем влаги и развитием частично анаэробных условий. Только вокруг очагов в местах накопления золы заметен ореол подщелачивания.
38 Антропогенная деятельность в период функционирования поселения привела к заметному увеличению содержания фосфатов. Впервые установлено, что увеличение содержания фосфора в культурном слое происходит за счет накопления минерального фосфора при попадании в почву золы и костей. Лишь возле очагов в местах возможного приготовления пищи отмечено накопление органических фосфатов. После прекращения функционирования памятника в почвах идет накопление биогенного органического фосфора.
39 Низкая уреазная активность не позволяет говорить о содержании скота на данном участке поселения.

Библиография

1. Александровская Е.И., Александровский А.Л. Историко-географическая антропохимия. М.: НИАПрирода, 2003. 204 с.

2. Александровский А.Л., Александровская Е.И., Долгих А.В. Эволюция почв и палеосреды античных городов юга Европейской России // Известия РАН. Серия географическая. 2010. № 5. С. 73–86.

3. Александровский А.Л., Александровская Е.И., Долгих А.В., Замотаев И.В., Курбатова А.Н. Почвы и культурные слои древних городов юга Европейской России // Почвоведение. 2015. № 11. С. 1291–1301.

4. Александровский А.Л., Воронин К.В., Александровская Е.И., Дергачева М.И., Мамонтова Д.А., Долгих А.В. Естественнонаучные методы изучения многослойных доисторических памятников с гомогенным культурным слоем (на примере поселения Песочное-1 на озере Неро) // Археология Подмосковья: материалы науч. семинара. Вып. 7. М.: ИА РАН, 2011. С. 11–25.

5. Александровский А.Л., Воронин К.В., Александровская Е.И., Мамонтова Д.А., Долгих А.В. Почвенно-геохимические методы изучения стратиграфии многослойных доисторических памятников // Тверской археологический сборник. Вып. 9. Тверь: Триада, 2013. С. 79–91.

6. Алексеев А.О., Алексеева Т.В. Оксидогенез железа в почвах степной зоны. М.: ГЕОС, 2012. 204 с.

7. Алексеев А.О., Алексеева Т.В., Заварзина Д.Г. Роль железо-редуцирующих бактерий в формировании почвенного магнетита // Органическая минералогия: материалы I Рос. совещ. по органической минералогии. СПб.: СПбГУ, 2002. С. 55–56.

8. Алексеев А.О., Алексеева Т.В., Махер Б.А. Магнитные свойства и минералогия соединений железа в степных почвах // Почвоведение. 2003. № 1. С. 62–74.

9. Аринушкина Е.В. Руководство по химическому анализу почв. М.: Изд-во МГУ, 1970. 487 с.

10. Борисов А.В., Коробов Д.С. Древнее и средневековое земледелие в Кисловодской котловине: итоги почвенно-археологических исследований. М.: Таус, 2013. 272 с.

11. Бронникова М.А., Мурашева В.В., Якушев А.И. Первые данные по пространственной неоднородности элементного состава культурного слоя Гнездовского поселения // Гнездово: Результаты комплексных исследований памятника / Отв. ред. В.В. Мурашева. М.: Альфарет, 2008. С. 145–149.

12. Вагапов И.М., Алексеев А.О. Магнитная восприимчивость в оценке пространственной и профильной неоднородности почв, обусловленная палеоэкологическими факторами // Известия РАН. Серия географическая. 2015. № 5. С. 99–106.

13. Водяницкий Ю.Н. Оксиды железа и их роль в плодородии почв. М.: Наука, 1989. 160 с.

14. Водяницкий Ю.Н., Гагарина Э.И., Лесовая С.Н. Влияние оглеения на соединения железа в красноцветных породах // Почвоведение. 2000. № 4. С. 427–433.

15. Гак Е.И., Ивашов М.В., Кайзер Э. Поселение катакомбной культуры Ксизово-1 на верхнем Дону: результаты и перспективы комплексных исследований // V (XXI) Всероссийский археологический съезд: сб. науч. тр. / Отв. ред. А.П. Деревянко. Барнаул: Алтайский гос. ун-т, 2017. С. 243–244.

16. Гак Е.И., Чернышева Е.В., Ходжаева А.К., Борисов А.В. Опыт выявления и систематизации инфраструктурных признаков поселения катакомбной культуры Рыкань-3 в лесостепном Подонье // РA. 2014. № 4. С. 19–28.

17. Дарманян А.П. Статистические особенности вычисления и графического представления макроэкономических индикаторов уровня жизни населения Российской Федерации // Современные проблемы науки и образования. 2013. № 1. С. 324–332.

18. Долгих А.В. Формирование педолитоседиментов и почвенно-геохимической среды древних городов Европейской России: автореф. дис. … канд. геогр. наук. М., 2008. 24 с.

19. Екимов Ю.Г. Поселения эпохи бронзыв бассейне р. Сновы в Липецкой области // Археология восточноевропейской степи. Воронеж: Воронежский гос. ун-т, 1979. С. 103–114.

20. Иванов И.В. Геолого-почвенный метод палеогеографических реконструкций и концепция “Археологического вещества” (по результатам изучения стоянки срубного времени “Песчаный Дол-II”) // Материальная культура населения бассейна реки Самары в бронзовом веке. Самара: Изд-во Самарского гос. пед. ун-та, 2003. С. 147–163.

21. Ивашов М.В. Отчет о работах археологической экспедиции Липецкого госпединститута в Задонском районе Липецкой области в 1998 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 21677.

22. Ивашов М.В. Исследования в бассейне р. Снова в Задонском районе Липецкой области [Электронный ресурс] // Археологическое обозрение. Воронеж. 1999. URL: http://www.hist.vsu.ru/antiq/ arho/arho99_1.html (дата обращения: 14.10.2019).

23. Ивашов М.В., Гак Е.И. Микрорегион катакомбных памятников у с. Ксизово на Верхнем Дону // КСИА. 2019. Вып. 256. С. 108–120.

24. Каширская Н.Н., Плеханова Л.Н., Удальцов С.Н., Чернышева Е.В., Борисов А.В. Механизмы и временной фактор функционирования ферментативной организации палеопочв // Биофизика. 2017. Т. 62. Вып. 6. С. 1235–1244.

25. Куприенко Н.В., Пономарева О.А., Тихонов Д.В. Статистика. Методы анализа распределений. Выборочное наблюдение: учеб. пособие. СПб.: Изд-во Политехнического университета, 2009. 137 с.

26. Макаров М.И. Фосфор органического вещества почв. М.: ГЕОС, 2009. 395 с.

27. Пряхин А.Д. Отчет археологической экспедиции Воронежского университета за 1964 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 2896.

28. Пряхин А.Д. К вопросу о памятниках раннекатакомбного типа на Верхнем и Среднем Дону // Вопросы истории славян. Вып. 2. Воронеж: Воронежский гос. ун-т, 1966. С. 145–160.

29. Пряхин А.Д. Поселения катакомбного времени лесостепного Подонья. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1982. 159 с.

30. Сычева С.А. Культурные слои древних поселений как объект междисциплинарных исследований // Культурные слои археологических памятников. Теория, методы и практика исследований: материалы науч. конф. М.: НИА-Природа, 2006. С. 45–54.

31. Сычева С.А. Почвенно-геоморфологические аспекты формирования культурного слоя древних поселений // Почвоведение. 1994. № 3. С. 28–33.

32. Чевердин Ю.И. Влияние антропогенных факторов на реакцию почвенной среды черноземов // Агрохимия. 2015. № 8. С. 15–22.

33. Чернышева Е.В., Каширская Н.Н., Коробов Д.С., Борисов А.В. Изменение биологической активности дерново-карбонатных почв Кисловодской котловины под влиянием древнего и современного антропогенного воздействия // Почвоведение. 2014. № 9. С. 1068–1076.

34. Chernysheva E.V., Korobov D.S., Khomutova T.E., Borisov A.V. Urease activity in cultural layers at archaeological sites // Journal of Archaeological Science. 2015. V. 57. P. 24–31.

35. Fassbinder J., Stanjek H. Occurrence of bacterial magnetite in soils from archaeological sites // Archaeologia Polona. 1993. V. 31. P. 117–128.

36. Holliday V.T., Gartner W.G. Methods of soil P analysis in archeology // Journal of Archaeological Science. 2007. V. 34. № 2. P. 301–333.

37. Kandeler E., Gerber H. Short-term assay of urease activity using colorimetric determination of ammonium // Biology and Fertility of Soils. 1988. V. 6. P. 68–72.

38. Maher B.A. Environmental magnetism and climate change // Contemporary Physics. 2007. V. 48. P. 247–274.

39. Maher B.A., Alekseev A., Alekseeva T. Magnetic mineralogy of soils across the Russian steppe: climatic dependence of pedogenic magnetite formation // Palaeogeography, Palaeoclimatology, Palaeoecology. 2003. V. 201. № 3–4. P. 321–341.

40. Oldfield F., Crowther J. Establishing fire incidence in temperate soils using magnetic measurements // Palaeogeography, Palaeoclimatology, Palaeoecology. 2007. V. 249. P. 362–369.

41. Saunders W.M., Williams E.G. Observations on the determination of total organic phosphorus in soils // Journal of Soil Science. 1955. V. 6. P. 254–267.

42. Zhang C., Vali H., Romanek C.S., Phelps T.J., Liu S.V. Formation of single-domain magnetite by a thermophilic bacterium // American Mineralogist. 1998. V. 83. P. 1409–1418.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести