Везде
Бокинский могильник средневековой мордвы
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Бокинский могильник средневековой мордвы
Аннотация
Код статьи
S086960630009079-5-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Андреев Сергей И. 
Аффилиация: Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина
Адрес: Российская Федерация, Тамбов
Выпуск
Номер 2
Страницы
151-166
Аннотация

Статья посвящена результатам исследования грунтового могильника на окраине с. Бокино (Тамбовская обл.). Выявлено 42 захоронения: 19 женских (из них четыре детских), 21 мужское (одно детское); разрушены были еще как минимум два женских. Среди захоронений 35 имели юго-восточную ориентировку, три – строго южную, одно – юго-западную. Мужчины хоронились вытянуто на спине; положение их рук различно: скрещены на животе, вытянуты вдоль тела, либо одна лежала на животе, другая – вдоль тулова. Женщины – на правом боку, лишь в одном случае на левом; ноги были поджаты, руки согнуты так, что ладони помещались перед лицом. Выявлены и отдельные черепа. Картографирование захоронений позволяет предположить наличие на могильнике семейных участков. Опираясь на аналогии особенностей погребального обряда, типов разнообразного инвентаря, можно утверждать, что могильник принадлежал мордве-мокше, проживавшей в непосредственной близости от этого места во второй половине XIII – третьей четверти XIV в. Бокинский могильник – единственный памятник такого рода на территории Тамбовской области. Остается не выясненной причина появления в верховьях Цны мордовского населения, не имевшего генетической связи с предшествующим. В настоящее время в регионе исследовано два памятника этого же времени, на которых совместно проживали русские и мордва при существенном преобладании первых. Уход населения из региона связан с прекращением стабильности в Орде в конце XIV в.

Ключевые слова
Тамбовская область, средневековые памятники, цнинская мордва, могильник, погребальный обряд
Классификатор
Дата публикации
29.06.2020
Всего подписок
29
Всего просмотров
970
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать   Скачать pdf Скачать JATS
1 В июле 2016 г. археологической экспедицией Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина проведены охранно-спасательные раскопки могильника у с. Бокино, в Тамбовском р-не Тамбовской обл. (рис.1, II). Земельный участок расположен в южной части современного села. С востока памятник ограничен склоном коренного берега, выходящего к старичному рукаву р. Цна. Могильник располагается в 0.35 км к северо-западу от моста через реку по окружной дороге вокруг Тамбова на высоте 120.7 –121.02 м над уровнем моря. Почти вся дневная поверхность некрополя еще до начала наших работ была спланирована строителями. В июне 2013 г. на участке началось возведение жилого дома, при этом была уничтожена часть захоронений (предположительно четыре погребения). Позже установлено, что южная часть некрополя уничтожена полностью, были заметны и следы грабительских раскопов – на поверхности выявлены многочисленные разрозненные человеческие кости.
2 В результате наших работ исследована отводимая под застройку территория, которая, по всей видимости, является юго-восточной частью некрополя; изучено раскопом 260 м2, осмотрено около 100 м2 внутри сооруженного фундамента дома, выявлено 42 захоронения разной сохранности, а также переотложенные костные останки из, как минимум, 6 захоронений.
3 Мощность слоя в пределах раскопа составляла от 0.05 до 1.05 м, в среднем 0.4 м. Стратиграфия по всей площади трехчастная. В непотревоженных местах под слоем дерна прослеживался слой темно-серого гумуса (чернозема) мощностью от 0.05 до 0.45 м. Ниже залегал слой светло-коричневого гумуса с включениями суглинка мощностью 0.2–0.4 м. Его подстилал материк – желтая глина.
4 Основные данные погребальных комплексов
5 Basic data of burial complexes
6
№ погребения Пол Возраст Ориентация Наличие вещей в комплексе Сосуд Сюльгамы Бусы Пулокерь Перстень Топор Стрела Кресало Поясная (?) застежка Нож Напутственная пища Трофей (человеческие кости) Отсутствие части костей
1 Ж 3–5 Ю, ЮВ + + + + + - - - - - - - - -
2 М 30–40 –“– + - - - - - - - - + + - - +
3 Ж 2–3 –“– - - - - - - - - - - - - - -
4 М 15–20 –“– - - - - - - - - - - - - - +
5 –“– 20–30 Ю + - - - - - - - + + + - - +
6 –“– 30–40 ЮВ - - - - - - - - - - - - - +
7 –“– 30–40 ЮЗ - - - - - - - - - - - - - +
8 Ж 30–40 Ю, ЮВ + + - + - + - - - - - - - +
9 Ж 5–6 ЮВ + - + + + - - - - - - - - +
10 М 30–40 ЮВ - - - - - - - - - - - + - +
11 М 30–40 В, ЮВ - - - - - - - - - - - - - +
12 Ж 1 Ю, ЮВ + - - + - - - - - - - - - +
13 Ж 10–15 –“– + - + - - - - - - - - + - +
14 М 25–30 –“– + - - - - - - - + - + - - +
15 Ж 20–30 –“– + - + - - - - - - - - - - -
16 Ж 10–12 –“– ? + - - + - - - - - - - - - +
17 Ж 20–30 –“– + - + + - - - - - - + - - -
18 М 30–40 –“– + - - - - - - - + + + - - +
19 ? 20–30 - - - - - - - - - - - - - - +
20 М 30–40 Ю, ЮВ + - - - - - + - + + + - - -
21 Ж 30–40 –“– + - + - + - - - - - - - - -
22 Ж 20–25 –“– + - + - - - - - - - - - - -
23 Ж 30–40 –“– + + - - - - - - - - - - - +
24 М 30–40 ЮВ + - - - - - + - + - - - - -
25 Ж 40-50 Ю, ЮВ + - + - - - - - - - - - - -
26 М 30–40 ЮВ + - - - - - - - - + - - - +
27 Ж 15–20 Ю + - + + - - - - - - - + - +
28 Ж 20–30 Ю, ЮВ + - + + - - - - - - + - - -
29 М 30–40 Ю, ЮВ + - - - - - - + - - - - - +
30 ? 30–40 - - - - - - - - - - - - - - +
31 М 30–40 Ю, ЮВ + - - - - - - - + - - - - -
32 М 30–40 Ю + - - - - - - - + + + + - +
33 Ж 3–5 ЮВ + - - + + - - - - - - - - -
34 Ж 40–50 Ю, ЮВ + - - - - - - - - - - + - -
35 М 40–50 Ю, ЮВ + - - - - - + - - + - - - -
36 –“– 30–40 ЮВ - - - - - - - - - - - - - +
37 –“– 2–3 Ю + - + + - - - - - - + - - -
38 –“– 30–40 Ю, ЮВ + - - - - + - - + + + + + -
39 Ж 30–40 ЮВ + - + + - + - - - - - - - -
40 М 40–50 Ю, ЮВ - - - - - - - - - - - - - -
41 Ж 20–30 ЮВ + - + - - - - - - - - - - -
42 М 40–50 Ю, ЮВ + - - - - - - - + - - - + +
7 В местах с переотложенным слоем стратиграфия простейшая – перемешанный слой мощностью 0.1–0.4 м и слой гумуссированного суглинка мощностью до 0.3 м. Центральная часть раскопа представляла собой полностью переотложенный слой с включением материковой глины. Всего в слое раскопа (в темно-сером гумусе и верхней части светло-коричневого гумусированного суглинка) обнаружено 432 индивидуальные находки, включая немногочисленные фрагменты лепной керамики XIII–XIV вв., часть которых удалось собрать и реконструировать формы сосудов. Установлено, что иные культурные остатки, кроме связанных с функционированием древнемордовского могильника в XIII–XIV вв., на территории кладбища отсутствуют.
8

Рис. 1. Бокинский могильник – местоположение (II) и планиграфия погребений (I). Fig. 1. The Bokino cemetery – location (II) and planigraphy of burials (I)
9 Основная информация о погребениях представлена в сводной таблице. Всего из 42 захоронений 19 женских (из которых 4 детских), 21 захоронение мужское (из которых 1 детское), из разрушенных захоронений, как минимум, 2 женских. Подавляющее большинство могил ориентировано в юго-восточный сектор. Только одно захоронение имеет юго-западную ориентировку. Мужчины хоронились вытянуто на спине, положение рук различно: скрещены на животе, вытянуты вдоль тела или комбинированное. Женщины – на правом боку, только в одном случае на левом. При этом ноги поджаты, руки согнуты, ладони перед лицом (рис. 1, I).
10 Кроме того, выявлен обряд захоронения черепов. Два можно характеризовать как самостоятельные (погр. 16, 30), череп из погребения 19 возможно был положен в погребение 18, однако, определенно это установить невозможно. Подобный обряд известен в Комаровском могильнике, где в погребении 11 недалеко от черепа погребенного был положен человеческий череп-трофей (Моржерин, 2013. С. 142).
11 Особенность Бокинского могильника – все выявленные погребения совершены в черноземном слое, поэтому по причине его особенностей полностью отсутствует информация о форме и размерах могильных ям. Глубина захоронений различна: от находящихся практически под дерном (например, погр. 40) до глубины 0.8 м от уровня дневной поверхности (погр. 24). Детали погребального обряда удалось проследить в погребении 21 благодаря окислам меди. Под накосником-пулокерем сохранилась часть подстилки погребения в виде небольшого фрагмента луба. Можно предположить, что и в остальных захоронениях использовался луб в качестве подстилки. Следы деревянных гробовин не обнаружены. По анатомическим нюансам некоторых погребений можно предположить наличие савана.
12 Часть захоронений, как упомянуто выше, пострадала при строительных работах на участке – отсутствуют многие костные останки. Но некоторые погребенные (погр. 27, 29) лишились части своих конечностей при жизни или сразу после смерти. При этом в двух могилах выявлены останки и других людей: в погребении 38 – бедренная кость, в погребении 42 – нижняя челюсть.
13 В целом, судя по планиграфии погребений, можно говорить о группах захоронений близких родственников. Только одна могила была перерезана более поздней. В остальных случаях умершие хоронились индивидуально или дополнительно к уже погребенному.
14 Характеристика вещевого материала. В погребение 37 – мужское захоронение (мальчика) – был положен жертвенный набор женских украшений. Предметы всех других погребальных комплексов соответствовали полу покойного.
15 Самый многочисленный вид находок (не считая бус) – застежки-сюльгамы (рис. 2), представляющие собой простые застежки с несомкнутыми концами и с подвижной стержневидной иглой, охватывающей рамку. Опираясь на типологию, предложенную В.И. Вихляевым, А.А. Беговаткиным, О.В. Зеленцовой, В.Н. Шитовым (Вихляев и др., 2008. С. 43), мы разделили находки на группы по материалу и технике изготовления.
16 К первой группе относятся бронзовые кованые с округлым в поперечном сечении кольцом, все без орнамента (рис. 2, 1–15). Часть сюльгам относится к типу 8 (рис. 2, 2, 4–6, 9, 12, 14, 15), другая часть – к типу 10 (рис. 2, 1, 3, 7, 8, 10, 11, 13). Пять сюльгам имеют горизонтальные насечки, что является, по всей видимости, особенностью технологии изготовления (рис. 2, 1, 5, 6, 11, 12). Нижняя часть лопастей одной из сюльгам имеет отверстия и остатки медных колец, использовавшихся для подвешивания других украшений (рис. 2, 12). Бытование этого типа сюльгам относится ко второй половине XIII–XIV в. (Вихляев и др., 2008. С. 48).
17 Вторая группа включает в себя бронзовые литые, с округлым в сечении кольцом (рис. 2, 16–30). Три сюльгамы близки к типу 3 (по В.И. Вихляеву и др.), варианту «а» – без орнамента, только в отличие от типа 3 они плоские, без граней (рис. 2, 22, 23, 26). Другая часть относится к типу 5. У всех экземпляров этого типа у основания кольца имеется орнаментированный выступ. Орнамент практически не повторяется. Это разные варианты насечек (рис. 2, 16–21, 24, 25, 27–30) и орнамент в виде округлых углублений (рис. 2, 21). В одном случае крестовидной насечкой украшена и нижняя часть лопастей (рис. 2, 20). Данные типы сюльгам, как и предыдущая группа, относятся в ордынскому времени (Вихляев и др., 2008. С. 58).
18

Рис. 2. Сюльгамы. 1 – п. 1; 2, 16, 17 – п.13; 3, 18, 19 – п. 17; 4, 22–24 – п. 25; 5, 25, 32 – п. 27; 6 – п. 28; 7, 8 – п. 39; 10 – п. 37; 20, 21 – п. 22; 31 – п. 15; 33 – п. 37. 9, 11–15, 26–30, 34–36 – из межмогильного пространства. 1–30 – медный сплав; 31–36 – сплав меди с серебром. Fig. 2. Syulgamas
19 Третью группу сюльгам представляют шесть экземпляров, изготовленных из серебра или сплава на меди с серебром (рис. 2, 31–36). Все они кованые и орнаментированы, техника орнаментации разнообразна. Это гравировка в сочетании с напайкой растительного и геометрического орнамента (рис. 2, 31, 32, 35), кручение (рис. 2, 33), чеканка (рис. 2, 36). Особенно выделяется экземпляр, изготовленный из высокопробного серебра в технике гравировки, пайки и золочения (рис. 2, 34). Прямые аналогии данным типам сюльгам находятся в составе инвентаря Муранского могильника, датированного XIV в. (Алихова, 1954. С. 266, 272, 274), Комаровского (Моржерин, 2013. С. 177) и Аткарского (Ляхов, 1997. С. 81) могильников. Только одним экземпляром представлена кольцевидная бронзовая кованая застежка с завернутыми перпендикулярно плоскости кольца концами, не выступающими за ширину поперечного сечения кольца (рис. 2, 27). Этот тип застежек просуществовал до середины XIII в. (Вихляев и др., 2008. С. 43). В других синхронных могильниках подобный тип сюльгам встречается значительно чаще.
20

Рис. 3. Железные предметы. 1–12 – ножи; 13 – косарь; 14–19 – поясные пряжки. 1, 14 – п. 2; 2, 15 – п. 5; 3 – п. 14; 4, 16 – п. 18; 5, 17 – п. 20; 6 – п. 32; 7 – п. 37; 8, 18 – п. 38; 13 – п. 17; 9–12, 19 – из межмогильного пространства. Fig. 3. Iron objects
21 Ножи в Бокинском могильнике представлены 12-ю экз. (рис. 3): 8 из мужских захоронений и 4 из межмогильного пространства. По своему функциональному назначению они относятся к следующим типам: универсальные, 8 экз. (рис. 3, 1–3, 5–7, 9, 10); столовые, 2 экз. (рис. 3, 11, 12); 1 экз. предположительно относится к инструментам обработки кожи (рис. 3, 3); 1 экз. – для обработки дерева (рис. 3, 8). Один нож был тщательно обработан, имел медное кольцо на перекрестии, а на тыльной части деревянной ручки – костяную набойку (рис. 3, 6). Подавляющее большинство ножей – с деревянными ручками, только в одном случае в слое могильника найдена костяная рукоять из рога (рис. 4, 9).
22 К немногочисленным сельскохозяйственным орудиям относится найденное в погребении 17 ножевидное орудие изогнутой формы (рис. 3, 13). Оно плохо сохранилось, имеются две заклепки от накладной рукояти. Можно предположить, что это секач.
23

Рис. 4. Гребень (1), пряслица (2–8), рукоять ножа (9), кинжал (10), накосник-пулокерь (11). 1, 11 – п. 21; 2 – п. 22; 3, 10 – п. 34; 4–9 – из межмогильного пространства. 1 – дерево; 2–7 – глина; 8–10 – кость; 11 – дерево, кожа, медь. Fig. 4. Comb (1), whorls (2–8), knife grip (9), dagger (10), puloker – tubular decorative case for a female plait – (11)
24 Отметим практически полное отсутствие в мужских захоронениях поясной гарнитуры. Только в пяти случаях зафиксированы железные округлые пряжки (рис. 3, 14–18). В межмогильном пространстве найдена пряжка подпрямоугольной формы (рис. 3, 19). Эти пряжки больше напоминают элементы конской упряжи. В Комаровском и Аткарском могильниках находки пряжек, считающихся поясными, также единичны.
25 Бусы в Бокинском могильнике представляют довольно многочисленную категорию находок (рис. 5). Всего в погребениях и межмогильном пространстве найдено 256 бусин, 1 раковина каури и амулеты-подвески из 4-х клыков куницы (рис. 5, 38), 1-го клыка выдры (рис. 5, 40), 3-х таранных костей (рис. 5, 41). Бусины изготовлены из стекла и кашина. Основные типы стеклянных навитых бусин следующие: округлая битрапецоидная, прозрачная синего цвета (рис. 5, 16); цилиндрическая с накладными нитями стекла, полупрозрачная черного цвета, декор – однократный зигзаг белого цвета (рис. 5, 17); округлая эллипсоидная, белого цвета (рис. 5, 27); округлая зонная, черного цвета со спиральным узором, выполненным накладными нитями стекла желтого цвета (рис. 5, 6); округлая битрапецоидная, с широким каналом, синего цвета (рис. 5, 7); округлая зонная, черного цвета со спиральным узором, выполненным накладными нитями стекла белого цвета (рис. 5, 9); белая, с накладными нитями стекла, декор – многократная линия голубого цвета (рис. 5, 12).
26

Рис. 5. Бусины и подвески. 1– п. 12; 2–4, 28, 38, 39 – п. 16; 5 – п. 28; 13–15, 41 – п. 27; 23–26 – п. 33; 29–31 – п. 37; 32–37, 46, 47 – п. 39; 40, 42–45 – п. 1; 6–12, 16–22 – из межмогильного пространства. 1–27, 42–47 – стекло; 28–37 – кашин; 38–41 – кость. Fig. 5. Beads and pendants
27 Отдельные виды стеклянных навитых бусин: две пятнистые зонные, черные непрозрачные, декор многоцветный (рис. 5, 8, 11); пятнистая бочковидная, черная непрозрачная, декор многоцветный (рис. 5, 10); округлая шаровидная, синего прозрачного стекла (рис. 5, 1); округлые зонные, пять – белого цвета, одна – синего и одна красно-коричневого (рис. 5, 18–21, 25). Кроме того: бусина эллипсоидная продольно-ребристая, образующая в поперечном сечении розетку (рис. 5, 42); эллипсоидная черная непрозрачная, декорированная лентой и нитью (рис. 5, 44); шарообразная непрозрачная (рис. 5, 45); ребристая битрапецоидная (рис. 5, 43).
28 Перечислим остальные виды стеклянных бусин: тип пятнистых, круглых в сечении, зонных, черного цвета с тремя белыми глазками (рис. 5, 2); две типа многоцветных, орнаментированных, круглых в сечении, зонных, желтого цвета, среднего размера, покрытых белыми спиралями (рис. 5, 3, 4); типа навитых, округлых битрапецоидных, одна – голубого цвета (рис. 5, 13), вторая – темно-красного (рис. 5, 15); из тянутых трубочек лимоновидных по форме, желтых по цвету (рис. 5, 14). Кроме того: округлая в сечении, черного цвета с белым спиральным узором (рис. 5, 5); две типа навитых, округлых зонных, белого цвета (рис. 5, 25, 26); навитая, округлая эллипсоидная (рис. 5, 24); эллипсоидная крупная, белая, украшенная спиралью зеленого (голубого) цвета (рис. 5, 23). Еще две бусины относятся к типу навитых пятнистых, цвет основы – синий: одна бело-коричневая, вторая – сине-белая; обе сильно расстеклованы, т.е. стекло бусин подверглось выщелачиванию (рис. 5, 46, 47).
29 Кашинных бусин найдено 10 экз. Как считает Ю.М. Лесман, поступление кашинных бус на Русь происходило в промежутке между 1238 и 1269 г., их массовое появление и быстрый (в течение менее столетия) почти полный выход из обихода позволяет предполагать их разовое поступление (Лесман, 1994. С. 191). Они относятся к следующим типам (Лесман, 1994. С. 187). Две бусины голубого цвета (рис. 5, 28, 32), фигурные с ободками-валиками вокруг отверстия и наклонными решетчато пересекающимися насечками по полю (тип 6). Ближайшая аналогия этим бусинам происходит из погребения 44 Аткарского могильника XII–XIV вв. (Ляхов, 1997. С. 96). Две ребристые (тип 4) (рис. 5, 33, 37), одна фигурная с валиками вокруг отверстия и насечками по полю – наклонными и поперечными (рис. 5, 36), но не образующими правильной решетки (тип 5). Одна бусина с валиками-обводками вокруг отверстия сине-голубого цвета и белыми пятнами (рис. 5, 30) и две крупные в виде вытянутого эллипса бело-голубого цвета (рис. 5, 29, 31). Этот тип представлен в основном в могильниках Поволжья. Еще две бусины фигурные с ободками-валиками вокруг отверстия и с бугорками на поверхности (рис. 5, 34, 35) не описаны в указанной выше типологии Ю.М. Лесмана.
30

Рис. 6. Топоры (1–4), наконечники стрел (5–10), кресала (11–19). 1, 14 – п. 20; 2, 12 – п. 24; 3 – п. 35; 5–7 – п. 29; 11 – п. 5; 13 – п. 38; 15 – п. 32; 16 – п. 31; 17 – п. 18; 18 – п. 14; 19 – п. 42. 4, 8–10 –из межмогильного пространства. Железо. Fig. 6. Axes (1–4), arrowheads (5–10), fire-steels (11–19)
31 Немногочисленны находки пряслиц (рис. 4, 2–8). Две – из погребений, четыре – вне их и одно происходит из явно переотложенного захоронения. Шесть пряслиц глиняные, хорошо выделанные, заглаженные, имитируют шиферные, из них пять биконических (рис. 4, 2–4, 6, 7), одно цилиндрическое (рис. 4, 5). Уникально биконическое пряслице, изготовленное из кости (рис. 4, 8).
32 Впервые в регионе найден деревянный (самшитовый) гребень (рис. 4, 1), относящийся к типу двусторонних прямоугольных, украшенных циркульным орнаментом. В Новгороде этот тип гребней бытовал с начала XIII по первую половину XV в. (Колчин, 1982. С. 162).
33 Необычная находка – костяной кинжал (рис. 4, 10) из женского погребения 34. Он изготовлен из расколотой вдоль трубчатой кости ноги крупного копытного животного. Одна из кромок заострена, поверхность заполирована. Длина кинжала – 28 см, ширина – 3.
34 Типичное мокшанское женское украшение того времени – пулокери-накосники двух типов (Беляев и др., 1998. С. 11). В Бокинском могильнике пулокери найдены в четырех погребениях и один экз. – в межмогильном пространстве. Все относятся к первому типу (по Я.В. Беляеву и др.), у которых основа в виде деревянных сложенных в виде трубки и сужающихся к концу палочек, внутри которых содержатся волосы. Палочки обмотаны ремешком плотно, виток к витку. В свою очередь ремешок обмотан тонкой бронзовой проволокой, так же плотно. Подобный тип пулокерей, по мнению А.Е. Алиховой, типичен именно для XIV в. (1954. С. 272).
35 Топоры представлены четырьмя экз. (рис. 6, 1–4). Первые два относятся к типу рабочих, проушных, имеют округлые обух и обушное отверстие диаметром 3.5 см. Общая длина топоров – 20 и 19.5 см, ширина лезвия – 6.5 и 7 соответственно (рис. 6, 1, 2). Третий относится к типу VI бородовидных с оттянутым к низу лезвием и двумя парами боковых щекавиц (рис. 6, 3). Топор имеет округлые обух и обушное отверстие диаметром 3.4 см. Общая длина топора – 19.6 см, ширина лезвия – 6 (часть лезвия утрачена). Наибольшее распространение этот тип получил в XI–XII вв. в Восточной Европе (Кирпичников, 1966. С. 38). Четвертый, относящийся к типу VIIIА по А.Н. Кирпичникову, – боевой, с отверстием на лезвии; такие топоры типичны для XII–XIV вв. (Кирпичников, 1966. С. 40). Обушное отверстие овальное, длина топора – 16.2 см, ширина лезвия – 9.
36 Наконечники стрел. Два наконечника в плохом состоянии, лавролистные (рис. 6, 5, 6) – тип 63 по А.Ф. Медведеву, время употребления которых – период с рубежа эр по позднее средневековье (Медведев, 1966. С. 74). Третий (рис. 6, 7) треугольный (тип 37), VIII–XIV вв. (Медведев, 1966. С. 62). Четвертый (рис. 6, 8) относится к типу 67 по А.Ф. Медведеву – срезни в виде узкой вытянутой лопаточки, типичны для XIII–XIV вв. (Медведев, 1966. С. 75). Пятый (рис. 6, 9) относится к типу 66 по А.Ф. Медведеву – веслообразные без упора, типичны для XIII–XIV вв. (Медведев, 1966. С. 75). Шестой (рис. 6, 10) относится к типу 78 по А.Ф. Медведеву – ланцетовидные ромбического сечения, вариант 2, типичны для XIII–XIV вв. (Медведев, 1966. С. 79, 80).
37 В погребениях могильника найдено девять кресал (рис. 6, 11–19) и обломок одного в межмогильном пространстве. Наиболее ранние – три калачевидные кресала, одно без язычка (рис. 6, 11) и два со слабо выраженным треугольным язычком (рис. 6, 12, 13), сечение прямоугольное. Остальные кресала овальные, двулезвийные, с овальной прорезью. Сечение как овальное, так и круглое. Четыре орудия относятся к типу овальных коротких (рис. 6, 14, 16, 17, 19) и два – к типу овальных длинных (рис. 6, 15, 18).
38 В погребениях и вне их найдено шесть перстней (рис. 7). Три – из женских захоронений (рис. 7, 1, 3, 4), один – из мужского (рис. 7, 2) и два – из межмогильного пространства (рис. 7, 5, 6). Два перстня (серебряные с чернью и позолотой) по своему происхождению относятся к кругу украшений Волжской Булгарии. Перстни пластинчатые широкосерединные, с замкнутыми концами. Шинка в одном случае сегментовидная в сечении, в другом случае прямоугольная. Щиток прямоугольный (рис. 7, 1) и квадратный (рис. 7, 4). Орнамент в виде розеток геометрического характера нанесен методом гравировки. Щитковый пластинчатый перстень из мужского захоронения изготовлен из бронзы, является подражанием булгарским типам. Щиток прямоугольный без рисунка (рис. 7, 2). К подражаниям относится перстень, найденный в межмогильном пространстве, – серебряный, щиток подквадратной формы, на нем рисунок в виде косого креста, заключенного в квадрат, нанесен методом гравировки (рис. 7, 5). Шинка перстня в поперечном разрезе подквадратной формы, спаяна в нижней части.
39

Рис. 7. Украшения. 1–6 – перстни; 7, 8 – височные кольца; 9 – кольцевидная застежка; 10 – браслет. 1 – п. 8; 2 – п. 38; 3, 4 – п. 39; 7–9 – п. 27; 10 – п. 28; 5, 6 – из межмогильного пространства. 1, 4 – серебро, чернение, позолота; 3 – серебро, стекло, перламутр; 5 – серебро; 6 – медный сплав, стекло; 7–10 – медный сплав. Fig. 7. Ornaments
40 Уникален перстень из женского захоронения 39 – серебряный со стеклянной вставкой в жуковине, под стекло подложен кусочек перламутровой раковины, под перламутром – глина для придания перстню прочности (рис. 7, 3). Очень близкая аналогия из Жинвальского могильника Накалакари Восточной Грузии датируется XI–XIV вв. (Крым…, 2003. С. 410. Табл. 126, 6). В межмогильном пространстве найден экземпляр из медного сплава. Перстень щитковый, на щиток прикреплен полупрозрачный камень красно-коричневого цвета, плоско-выпуклой формы. Возможно, это стекло, оно сильно коррозировалось и имеет желтый отлив (рис. 7, 6). Крепление вставки остается неясным, возможно, она была просто приклеена.
41 Височные кольца представлены только одной парой. Это медные перстнеобразные проволочные изделия с несомкнутыми концами, округлые в сечении (рис. 7, 7, 8). Этот тип широко известен в Северной Руси X–XIII вв., в слое Новгорода Великого – до XV в. включительно (Седова, 1981. С. 13). Возможно кольца из Бокинского могильника использовались как серьги.
42

Рис. 8. Глиняная посуда. 1 – п. 1; 2 – п. 8; 3 – из межмогильного пространства; 4 – п. 23. Fig. 8. Pottery
43 Также одним экземпляром представлен браслет – медный пластинчатый равноширокий, со скругленными концами. Внешняя сторона середины и края украшены крестообразными насечками (рис. 7, 10). В слое Новгорода близкие по типу браслеты датированы XII–XIV вв. (Седова, 1981. С. 103–106).
44 Посуда. Всего в погребениях и вне их найдено четыре сосуда. Отметим, что на синхронных памятниках находки глиняной посуды также единичны. Погребение 1 – сосуд-стакан, по форме близкий к кружке, с вертикальными стенками, верхний край несколько загнут внутрь, дно с выраженной закраиной. Тесто плотное, хорошо обожженное с незначительной добавкой шамота среднего размера (рис. 8, 1). Прямой аналогии сосуда найти не удалось. Близки ему усеченно-конические бокалы, однако, такая посуда выходит из употребления в XI в. (Гришаков, 1990. С. 38).
45 Погребение 8 – сосуд плохой сохранности из-за некачественного обжига. Это горшок с плавно профилированным туловом, расширенном в верхней части, шейка несколько вытянута. Тесто рыхлое, без добавок, край венчика украшен широкими редкими насечками (рис. 8, 2). По всей видимости, сосуд изготовлен непосредственно для ритуала погребения. Близкие по форме сосуды в Поценье вышли из употребления в XI в. (Гришаков, 1990. С. 33). В материалах Муранского могильника имеются близкие формы (Алихова, 1954. С. 287). Возможно, что эта форма сосуда сложилась под влиянием древнерусской гончарной традиции (Тропин, 2004. С. 133).
46 Погребение 23 – горшок со стройным усеченно-коническим туловом, плавно выраженными плечиками и несколько раструбообразным горлом. Сосуд плохой сохранности из-за плохого обжига. Тесто рыхлое, без добавок (рис. 8, 4). Подобная керамика на Верхней и Средней Цне исчезает еще в VIII в. (Гришаков, 1990. С. 36). Однако в Муранском могильнике этот тип доживает до XIV в. По всей видимости, сосуд изготовлен непосредственно для ритуала погребения.
47 Вне погребений найден сосуд 4. По форме это закрытая банка, тесто плотное, с добавлением мелкого шамота, обжиг хороший (рис. 8, 3). Среди среднецнинской керамики этот тип сосудов отсутствует, но довольно распространен в погребениях XIII в. Кельгининского могильника (Беляев и др., 1998. С. 165) и XIII–XIV вв. Муранского могильника (Алихова, 1954. С. 285, 286).
48 Проведенные археологические исследования позволили изучить значительную часть древнемордовского некрополя. Опираясь на аналогии особенностей погребального обряда, типов инвентаря из могил и межмогильного пространства, можно утверждать, что Бокинский могильник принадлежал мордве-мокше, проживавшей в непосредственной близости от этого места во второй половине XIII – третьей четверти XIV в. На сегодняшний день данный памятник – крайний юго-восточный объект такого рода и единственный на территории Тамбовской обл.
49 К сожалению, значительная его часть оказалась разрушена или ограблена. Это не позволяет в полной мере охарактеризовать основные занятия населения, хоронившего здесь своих умерших. Из 42 погребений 3 – захоронения черепов; 3 костяка ориентированы строго в южном направлении, 1 – в юго-западном, 35 – в юго-восточном. Особенность могильника – отсутствие впущенных в материк захоронений, т.е. все совершены в черноземном слое. Планиграфия погребений позволяет предположить наличие семейных участков.
50 Из 11 известных на сегодняшний день могильников среднецнинской мордвы все прекращают функционировать на рубеже XI–XII вв. (Материалы…, 1952; Материальная культура…, 1969; Воронина, 2007; Андреев, 2008а, б). Как считает Г.Н. Белорыбкин (2003), в XII–начале XIII в. произошли крупные изменения в Мокшанско-Цнинской группе мордовских памятников. Территория их распространения резко сокращается, а южная граница сдвигается севернее и тянется уже от среднего течения р. Выша до р. Мокша. Пока нет абсолютно достоверных фактов, позволяющих определить причины исчезновения большой группы мордовских памятников на р. Цна. Возможно, это результат половецкого нашествия, что привело к уничтожению населения; или следствие присоединения этих земель к Рязанскому княжеству и ассимиляции населения. Нет никаких следов его миграции. При этом количество памятников мордвы в Примокшанье сокращается (Белорыбкин, 2003. С. 40).
51 Таким образом, причина появления мордовского населения, не имеющего генетической связи с жившей ранее мордвой в верховьях Цны, пока остается не выясненной. Появление этого населения происходит после установления ордынского контроля, при том, что данная территория пограничная между Рязанским княжеством и улусом Мохши Золотой Орды. Возможно, этот памятник является одним из тех, что отражают феномен того времени – масштабные переселения вглубь ордынских земель многочисленного населения, в основном мордовского.
52 Известен ряд памятников подобного рода: Муранский могильник и селище в Самарской обл. (Алихова, 1954), Комаровский (Моржерин, 2013) и Аткарский могильники в Саратовской обл. (Монахов, 1991; Ляхов, 1997), Барбашинский могильник на территории Самары (Сташенков, 2014. С. 326) и др. Перечисленные погребальные памятники близки между собой не только по времени, но и по обряду захоронения и вещевому комплексу.
53 Одно выделяет рассмотренный Бокинский могильник – он находится на территории Рязанского княжества, кроме того, примерно в 0.6 км к югу от могильника располагается обширное (до 20 га) древнерусское селище того же времени (Андреев, 2013. С 93). Генетически близки по обряду и предметам Бокинскому могильнику погребальные памятники низовий Цны и Мокши, т.е. северного ареала мокши: это захоронения XIII в. Кельгиниского могильника (Беляев и др., 1998); Старосотенский могильник (Алихова, 1948. С. 212), Долгоруковский могильник XIV в. (Беляев, Шитов, 1990. С. 92). Можно предположить, что в середине XIII в. группа мордовского населения с территории низовий Цны была принудительно переселена в верховья этой реки. Цель переселения остается неясной. Уход населения (как мордовского, так и русского) связан, по всей видимости, с прекращением стабильности в Орде, т.е. произошел в конце XIV в.
54 Сплошные разведки, проведенные в верховьях Цны и ее притоках (реки Лесная, Тамбов, Нару-Тамбов, Липовица, Кориан, Сява, Челновая) показали отсутствие на этой территории мордовских поселений вплоть до второй половины XVI в., что подтверждается находками типичных для этого времени украшений и некоторых других предметов (Андреев, 2002, 2003), при этом памятники XV–первой половины XVI в. отсутствуют полностью. Продвижение мордовского населения, судя по всему, происходило с севера на юг. Крайняя южная точка этого продвижения – поселения у с. Малиновка (30 км севернее Тамбова).

Библиография

1. Алихова А.Е. Старосотенский могильник // Археологический сборник. Вып. 1. Саранск, 1948. С. 212–258.

2. Алихова А.Е. Муранский могильник и селище // Труды Куйбышевской археологической экспедиции. Т. I. М.: Изд-во АН СССР, 1954 (МИА; № 42). С. 260–301.

3. Андреев С.И. Отчет о работе археологической экспедиции Инспекции охраны историко-культурного наследия Тамбовской области в 2001 году // Архив ИА РАН. 2002. Р-1. № 23469.

4. Андреев С.И. Отчет о работе археологической экспедиции Инспекции охраны историко-культурного наследия Тамбовской области в 2002 году // Архив ИА РАН. 2003. Р-1. № 24935.

5. Андреев С.И. На юго-восточном рубеже Древней Руси. Этнополитическая история населения Окско-Донской равнины в XII–XV вв. Тамбов, 2008а. 340 с.

6. Андреев С.И. О времени освоения древнерусским населением верховьев реки Цна (Тамбовская область) // Труды II (XVIII) Всероссийского археологического съезда в Суздале. Т. II. М.: ИА РАН, 2008б. С. 308–311.

7. Андреев С.И. Никольское городище. Тамбов: Тамбов. гос. ун-т, 2013. 215 с.

8. Белорыбкин Г.Н. Западное Поволжье в средние века. Пенза: Изд-во Пенз. гос. пед. ун-та, 2003. 200 с.

9. Беляев Я.В., Вихляев В.И., Зеленцова О.В., Шитов В.Н. Кельгининский могильник. Раскопки 1990-х гг. Саранск: Красный Октябрь, 1998. 168 с.

10. Беляев Я.В., Шитов В.Н. Мордовский могильник XIV в. у с. Долгоруково // Из истории области. Очерки краеведов. Вып. II. Пенза: Приволжское кн. изд-во, 1990. С. 92–95.

11. Вихляев В.И., Беговаткин А.А., Зеленцова О.В., Шитов В.Н. Хронология могильников населения I–XIV вв. западной части Среднего Поволжья. Саранск: Мордов. гос. ун-т, 2008. 352 с.

12. Воронина Р.Ф. Лядинские древности. Из истории мордвы-мокши. Конец IX – начало XI века. По материалам Цнинской археологической экспедиции 1983–1985 годов. М.: ИА РАН, 2007. 164 с.

13. Гришаков В.В. Керамика Среднецнинской мордвы // Средневековые памятники Окско-Сурского междуречья. Саранск, 1990 (Труды НИИЯЛИЭ при Совете Министров Мордов. АССР; вып. 99). С. 32–46.

14. Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие. Вып. 2: Копья, сулицы, боевые топоры, кистени, булавы IX–XIII вв. М.: Наука, 1966 (САИ; вып. Е1-36). 191 с.

15. Колчин Б.А. Хронология новгородских древностей // Новгородский сборник. 50 лет раскопок Новгорода. М.: Наука, 1982. С. 156–177.

16. Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья: IV–XIII века / Ред. Т.И. Макарова, С.А. Плетнева. М.: Наука, 2003 (Археология). 533 с.

17. Лесман Ю.М. Кашинные бусы в Новгородской земле: материалы к изучению русско-ордынских связей // Новгородские археологические чтения: материалы конф., посвящ. 60-летию археологического изучения Новгорода и 90-летию со дня рожд. основателя Новгородской археологической экспедиции А.В. Арциховского (1992 г.) / Ред. В.Л. Янин, П.Г. Гайдуков. Новгород, 1994. С. 187–193.

18. Ляхов С.В. Исследования Аткарского грунтового мордовского могильника XII–XIV вв. в 1996 году // Археологическое наследие Саратовского края. Охрана и исследования. Вып. 2 (1996). Саратов, 1997. С. 79–97.

19. Материалы по истории мордвы VIII–XI вв. / Ред. А.П. Смирнов. Моршанск, 1952. 232 с.

20. Материальная культура Среднецнинской мордвы VIII–XI вв. / Ред. А.П. Смирнов. Саранск, 1969. 176 с.

21. Медведев А.Ф. Ручное метательное оружие. Лук и стрелы, самострел. VIII–XIV вв. М.: Наука, 1966 (САИ; вып. Е1-36). 181 с.

22. Монахов С.Ю. Новые исследования грунтового Аткарского могильника // Археология восточно-европейской степи. Вып. 2. Саратов: Изд-во Сарат. гос. ун-та, 1991. С. 167–188.

23. Моржерин К.Ю. Комаровский могильник // Археологическое наследие Саратовского края. Вып. 11. Саратов: Науч. книга, 2013. С. 140–179.

24. Седова М.В. Ювелирные изделия древнего Новгорода (X–XV вв.). М.: Наука, 1981. 196 с.

25. Сташенков Д.А. Барбашинский могильник на территории города Самары: некоторые итоги изучения и перспективы исследования // Известия Самарского научного центра РАН. 2014. Т. 16, № 3. С. 326–329.

26. Тропин Н.А. Сельские поселения XII–XV веков южных территорий Рязанской земли. Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 2004. 264 с.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести