Везде
Structure of the cultural layer and chronology of the Kushmansky III settlement of the 10th–12th centuries in the Cheptsa region (based to the latest research)
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Structure of the cultural layer and chronology of the Kushmansky III settlement of the 10th–12th centuries in the Cheptsa region (based to the latest research)
Annotation
PII
S086960630009708-7-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Roman Modin 
Affiliation: Institute of Archaeology RAS
Address: Moscow, Russian Federation
Margarita Ivanova
Affiliation: Federal Udmurt research center of the Ural Branch of RAS
Address: Russian Federation, Izhevsk
Igor V. Zhurbin
ORCID: 0000-0002-7715-0459
Affiliation: Federal Udmurt research center of the Ural Branch of RAS
Address: Russian Federation, Izhevsk
Edition
Issue 3
Pages
97-115
Abstract

This article describes the results of the complex research of the medieval settlement Kushmanskoe III, located in the middle reach of river Cheptsa in the northern part of the Udmurt Republic. The settlement has never been the subject of archaeological studies until recently. According to the artefactual remains, landscape and terrain features the settlement was previously considered as a part of the archaeological site complex of the Kushmanskoe hillfort Uchkakar, 9-13th centuries A.D. Even preliminary surveys (geophysical survey, remote sensing and soil sample research) have shown the limitations of the current understanding. The surveys helped identify two lines of fortifications, trace the layout of the medieval buildings and define the areas with cultural layers of varying integrity. It is possible, that the lack of terrain features, characteristic to most archaeological sites, and significant disturbance of the cultural layer had been the result of intense plowing activities in the second half of the 20th century. Purposeful excavations, the results of which are presented in detail in this article, have proven that judging by the characteristics of the cultural layer, the design of the embedded buildings and the types of artefacts found, settlement Kushmanskoe III is identical to the other settlements of Cheptsa culture. Linear layout that was discovered corresponds to the layout designs of previously studied Cheptsa settlements. Artefact-type complex found in the cultural layer, overall, fits within the time span of 10-13th centuries and also corresponds with the chronological time span of Cheptsa culture. Archaeological materials prove that the adjacent promontories of the highland coast of river Cheptsa were home to the two fortified settlements active in the same time span – Kushmanskoe hillfort Uchkakar and settlement Kushmanskoe III. Such a specific occurrence demands further thorough studies.

Keywords
medieval, settlement, excavation, cultural layer, Cheptsa culture, unfortified settlement, geophysical survey, household building, hearth, dating
Received
21.09.2021
Date of publication
23.09.2021
Number of purchasers
6
Views
93
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
1 Средневековые поселения бассейна р. Чепцы известны с конца XIX в. благодаря публикации первых систематизированных сводов А.А. Спицына (1893) и Н.Г. Первухина (1896). В настоящее время здесь выявлено свыше 300 археологических памятников, включая укрепленные и неукрепленные поселения (городища и селища), могильники, клады и местонахождения отдельных предметов. Основную их часть исследователи объединяют в две хронологически последовательные и генетически связанные культуры: поломскую конца V – начала IX вв. н.э. и чепецкую конца IX – XIII вв. н.э. (Иванов и др., 2004. С. 46–64; Иванова, 1998. С. 214–242). Первоначально регион поломской культуры включал правобережье и притоки верхнего течения р. Чепцы. К рубежу I–II тыс. н.э. центр заселения перемещается в среднее течение р. Чепцы, включая ее правые и левые притоки. Памятники чепецкой археологической культуры датируются, в основном, концом IX – XIII вв. Структура расселения в регионе достаточно традиционна: формировалась пространственно распределенная сеть городищ, вблизи которых располагались группы селищ. Неукрепленные поселения обычно располагались на пологих возвышенностях или надпойменных террасах вблизи удобного спуска к реке или ручью. В настоящее время выявлено 34 неукрепленных поселения чепецкого времени. Следует заметить, что селища чепецкой культуры практически не исследованы. До последнего времени лишь на двух из них – Качкашурское (1975 г.) и Солдырское III (2003 г.) – были проведены небольшие раскопки (Иванов и др., 2004. С. 155, 156, 160; Иванова, 1982). На 17 селищах были заложены шурфы, которые выявили незначительный культурный слой, а материалы раскопок позволили обосновать их принадлежность чепецкой культуре. Остальные неукрепленные поселения выявлены по наличию подъемного материала на поверхности пашни, по соответствию участка местности известным ландшафтным параметрам, а также по отсутствию рельефных признаков оборонительных сооружений.
2 Учитывая ограниченность источников о средневековых неукрепленных поселениях бассейна р. Чепцы в 2010-х годах проведены междисциплинарные исследования нескольких из них: Кушманского II и III, Озерковского, Нижнебогатырского I селищ. Наиболее выразительные, и во многом неожиданные, результаты получены на Кушманском III селище (Иванов и др., 2004. С. 202, 203). Это поселение входит в состав Кушманского комплекса памятников, включающего Кушманское городище Учкакар, три селища и могильник (Иванова и др., 2017). Комплекс расположен в Ярском районе Удмуртской Республики между д. Озерки и нежилой д. Кушман. Кушманское III селище было открыто Г.Т. Кондратьевой (1959), по информации которой мощность культурного слоя не превышала 0,2 м. На пахоте были обнаружены кости животных и фрагменты лепной неорнаментированной керамики темно-серого и охристого цвета с примесью толченой раковины в глиняном тесте, что позволило автору отнести поселение к чепецкой культуре. Кушманское III селище располагается в 200 м к востоку от внешней линии укреплений городища Учкакар и отделено от его напольной части глубоким оврагом. Отсутствие рельефных признаков оборонительных сооружений и близость крупного городища позволили сделать вывод о том, что выявлено неукрепленное поселение. Границы селища ограничены с востока, запада и юга естественными рубежами – глубокими логами и обрывистым склоном коренного берега р. Чепцы (рис. 1). Принято считать, что площадь поселения превышает 20 тыс. кв. м. В 2011–2012 гг. селище обследовалось А.Н. Кирилловым. Произведена инструментальная топосъемка территории, в центральной части площадки заложен шурф размером 1х1 м. Выявлен культурный слой мощностью до 0.7 м, насыщенный артефактами IX–XII вв. н.э. (фрагменты керамики, кости, бусина, фрагмент зооморфной пластины, ложка и пр. – всего 102 находки). Верхняя часть культурного слоя была намыта и частично нарушена современной пахотой, нижняя – находится в исходном состоянии. Состав полученной коллекции подтвердил вывод Г.Т Кондратьевой о принадлежности памятника к чепецкой культуре и возможной синхронности селища функционированию городища (Кириллов, 2012. С. 45–47). Таким образом, предварительные археологические исследования доказали наличие поселения чепецкой культуры. Предположение о границах памятника (Кириллов, 2011) было выдвинуто по ландшафтным признакам, но при этом отсутствовали сведения о структуре и планировке.
3

Рис. 1. Топографический план Кушманского III селища (основа – Н.Г. Воробьева, ООО «Финко»; дополнение – Р.П. Петров, ФТИ УдмФИЦ УрО РАН). Система высот условная. Условные обозначения: а – шурф и раскоп; б – границы поселения по ландшафтным признакам (Кириллов, 2011. Рис. 80); в – линия границы поселения по результатам комплексных исследований; г –оборонительные сооружения; д – пикеты почвенного зондирования.
4 В основу междисциплинарных исследований Кушманского III селища была положена методика, успешно апробированная на Кушманском городище Учкакар (Журбин и др., 2018). Раскопки селища предварялись комплексным изучением его территории методами естественных наук (аэрофотосъемка с беспилотных летательных аппаратов, геофизические и почвенные исследования). Результаты естественнонаучных исследований памятника подробно рассмотрены в отдельной публикации (Журбин и др., 2019), поэтому в данной статье приводится лишь тезисное их описание. Междисциплинарный подход позволил установить границы участков поверхностно-трансформированного и замещенного культурного слоя, а также хозяйственной периферии поселения (Журбин и др., 2019. Рис. 5, б). Первые два участка определяют границы самого поселения, а прилегающая к ним хозяйственная периферия – границы археологического памятника как объекта историко-культурного наследия (рис. 1). Также на Кушманском III селище были выявлены две линии оборонительных сооружений, не выраженные в рельефе. При электропрофилировании контрастно выделяется ров внутренней линии – дугообразная область высокого сопротивления, шириной около 13 м, пересекающая площадку поселения с запада на восток (рис. 1). Его конфигурация подтверждена георадарной съемкой, магниторазведкой и электротомографией. Менее контрастно выделяется ров внешней линии укреплений – дугообразная область повышенного сопротивления, «соединяющая» устья оврагов. Валы проявляются как протяжённые области с достаточно стабильными физическими параметрами. Ширина сохранившихся оснований внутреннего и внешнего валов составляет 4.5–5 м. Эти данные подтверждены почвенным зондированием (Журбин и др., 2019. С. 106–107). Аналогичная ситуация ранее была зафиксирована на Кушманском городище Учкакар, расположенном на соседнем мысу. Там внутренняя линия оборонительных сооружений выявлена по данным электро- и магниторазведки, зафиксировавших аномалию, схожую с вышеописанной по физическим и геометрическим параметрам. Археологические раскопки Учкакара подтвердили наличие не выраженной в рельефе линии оборонительных сооружений (Модин и др., 2018).
5 Полученные результаты позволили по новому оценить структуру Кушманского III селища. При комплексных геофизических исследованиях, подтвержденных зондированием почвы в местах аномалий и раскопками, выявлены глиняные площадки сооружений и округлые ямы с различным характером заполнения. Некоторые площадки сооружений заглублены в материк до 0.5 м. Диаметр ям достигает 2.5 м, а глубина большинства из них более 1 м. Анализ взаимного расположения геофизических аномалий, вызванных с локальными объектами, показал, что на мысовой части средневековые постройки располагались параллельными рядами, ориентированными по линии юго-запад – северо-восток (Журбин и др., 2019. Рис. 5, а). Вероятно, именно на этом участке располагался центр жилой зоны поселения. Такой же принцип планировки выявлен при междисциплинарных исследованиях участков жилой и хозяйственной застройки крупнейших городищ чепецкой культуры Иднакар, Учкакар и Гурьякар (Журбин, 2020).
6 Раскоп, площадью 36 кв. м, заложенный на мысовой части Кушманского III селища (рис. 1), охватывал участок, на котором выявлены геофизические аномалии, вызванные разноплановыми объектами. Методом электропрофилирования (ФТИ УдмФИЦ УрО РАН) обнаружена компактная группа локальных аномалий высокого удельного сопротивления (рис. 2, 1). Оценка формы и амплитуды аномалий позволила предположить, что в центральной части участка выявлена крупная яма подпрямоугольной формы, заполненная гумусированным слоем, а в северо-восточной части – небольшая площадка прокаленной или уплотненной глины. Электротомография в целом подтвердила это предположение. Геоэлектрические разрезы демонстрируют, что в центральной части участка выявлена яма с неоднородным заполнением, глубиной около 1 м и чашеобразной формой дна (диапазон 2.5-5.5 м на рис. 2, 2; диапазон 4-6 м на рис. 2, 3). Второй объект, вероятно, слегка углублен в материковый слой (диапазон 6-7.5 м. рис. 2, 2). Раскопки подтвердили это предположение – выявлены заглубленные части трех разновременных сооружений. Границы этих объектов показаны контуром желтого цвета (рис. 2, 1), а границы раскопа – вертикальными линиями (рис 2, 2, 3).
7

Рис. 2. Междисциплинарные исследования на участке раскопа 2016-2017 гг. 1 – электропрофилирование; геоэлектрические разрезы по профилям 1 (2) и 2 (3).
8 Раскопки описанного участка проведены археологической экспедицией УИИЯЛ УдмФИЦ УрО РАН совместно с сотрудниками ИА РАН, Москва (Иванова, 2016; 2017). Культурный слой в пределах раскопа представлен в основном темно-серым гумусированным суглинком с включением различных линз и прослоек (рыжая и пестрая глина, углистые прослойки и т.д.) общей мощностью вне углубленных объектов до 45 см. Его верхняя часть разрушена распашкой XX в. Слой пашни достигает 30 см, толщина не разрушенной распашкой части культурного слоя вне пределов углубленных объектов не превышает 12–15 см. Культурный слой подстилает погребенная почва (бурый и серовато-бурый суглинок). В пределах раскопа она зафиксирована отдельными пятнами, так как сильно разрушена средневековой хозяйственной деятельностью. Ее мощность не превышает 10 см. Ниже расположен материк – плотная красная глина с карбонатными включениями (рис. 3, 1). Раскопом изучено несколько хозяйственных объектов и ряд мелких столбовых ям. Благодаря тому, что выявленные объекты последовательно перекрывают друг друга, с уверенностью можно говорить о трех строительных этапах в этой части памятника (рис. 3, 2).
9

Рис. 3. Стратиграфия (1) и сводная схема (2) раскопа. Условные обозначения: а – выявленные объекты; б – пашня; в – темно-серый гумусированный суглинок; г – бурый и серовато-бурый суглинок (погребенная почва); д - красная глина (материк).
10 К наиболее раннему этапу относится объект 2, расположенный в южной части раскопа (рис. 3, 2; 4). По классификации сооружений городища Учкакар, вскрытое хозяйственное сооружение относится к типу 2 (Журбин и др., 2018. С. 67). Данные сооружения представляют собой прямоугольные ямы, значительно заглубленные в нижележащие слои. Их стенки обшиты досками, крепившимися столбами. Изученная яма имеет размеры 1.4х1.6 м. Из-за обрушения стенок, ее котлован в верхней части имеет округлые очертания и диаметр 2.4 м. Следы деревянной обшивки стенок зафиксированы в виде полос тлена в придонной части. По углам в южной части сооружения обнаружены ямки от столбиков, крепивших обшивку. Глубина котлована ямы около 120 см, но изначально она была глубже – ее верхняя часть разрушена распашкой. Основная часть ямы заполнена мешанным грунтом, состоящим в основном из красной материковой глины с примесью серо-коричневого суглинка. Вдоль стенок и в придонной части заполнение котлована составляет серо-коричневый суглинок с примесью красной глины. Подобное заполнение может свидетельствовать о том, что котлован сооружения после прекращения его использования был довольно быстро засыпан грунтом. Над сооружением возможно располагался навес, о чем могут свидетельствовать столбовые ямки, зафиксированные вокруг котлована.
11 Объект 2а относится к следующему строительному этапу. Это яма, являющаяся остатками сооружения, аналогичного по конструкции вышеописанному (рис. 3, 2; 4). Скорее всего, сооружения относятся к одному хозяйственному комплексу, являясь двумя стадиями его развития. После того, как раннее сооружение оказалось непригодным для дальнейшего использования, его котлован был засыпан материковой глиной, а на этом месте возведено новое сооружение. Относительно более раннего, оно располагается чуть севернее с небольшим смещением к востоку. Его котлован южным краем прорезает котлован предыдущего сооружения. Размеры поздней ямы такие же 1.4х1.6 м. Глубина чуть больше – 130 см. О деревянной обшивке стенок свидетельствует полосы тлена вдоль западного и восточного краев ямы в придонной части заполнения, а также вертикальные полосы тлена в разрезе ямы. Заполнение котлована этого сооружения в корне отличается от заполнения ранней ямы. Верхние две трети котлована заполнены темно-серым суглинком с линзами рыжей и пестрой глины, углистыми прослойками и прослойками тлена. Ниже расположен слой пестрой зеленовато-рыжей глины с примесью серого суглинка. На дне ямы расположена прослойка серого суглинка, насыщенного углем и золой, перекрытого небольшим слоем рыжей глины. Механизм заполнения котлована объекта 2а представляется нам следующим образом. После прекращения функционирования дно сооружения было присыпано красной материковой глиной. Далее котлован некоторое время стоял открытым. В это время происходило осыпание глиняных стенок котлована. Грунт заполнял пространство между стенками котлована и деревянной обшивкой, деформируя ее. Это отчетливо видно в профиле – полосы тлена от деревянной обшивки выгнуты в сторону центра котлована. Постепенно в обшивке образовывались щели, а какая-то ее часть обвалилась и этот грунт высыпался в основное пространство котлована. В заполнении ямы этот грунт представлен пестрой зеленовато-рыжей глиной с примесью серого суглинка. В профиле он расположен наклонно, а внутри него зафиксированы узкие серые прослойки (следы осыпей). Впоследствии котлован был засыпан окружающим его культурным слоем (темно-серый суглинок). Этот грунт также постепенно проседал, о чем говорит наклонное от краев котлована к его центру расположение линз внутри этого слоя.
12

Рис. 4. Объекты 2, 2а. План, разрез. Условные обозначения: а – границы пятна объектов на уровне материка; б – границы объектов в придонной части котлована (ур. -20 см); в – темно-серый суглинок; г – линзы рыжей глины; д – красная глина с включением серо-коричневого суглинка; е – серо-коричневый суглинок; ж - зеленовато-рыжая глина с серым суглинком; з – угольные прослойки; и – полосы тлена; к – отдельные угли; л – зола; м – материк.
13 Описанная ситуация согласуется с расположением гумусированных слоев грунта, выделенных геофизикой. Так как объект 2а, является более поздним и прорезает объект 2, на геофизической карте они представляют собой единую аномалию (рис. 2, 1). При этом наиболее контрастная часть этой аномалии связана именно с объектом 2а. В центральной части этого объекта верхние слои заполнения представлены темно-серым гумусированным суглинком с включением угля и тонких линз рыжей глины. При этом периметр и нижние слои объекта 2а заполнены глинами различных цветов. Заполнение другого объекта – объекта 2 – существенно отличается: определяющим слоем его центральной части является глина с включениями серо-коричневого суглинка. Именно поэтому значительно отличается уровень сопротивления грунта на периферии сооружений (рис. 2, 2) и на профиле, пересекающем центральную часть объекта 2а (рис. 2, 3).
14 К третьему строительному этапу на этом участке селища относится объект 8 (рис. 3, 2; 5). Он представляет собой очаг 2 типа. К этому типу относятся очаги, помещенные в легкую наземную постройку или под навес (Журбин и др., 2018. С. 68–69). Аналогичные сооружения известны, например, на Кушманском городище Учкакар и на Маловенижском городище Поркар (Журбин и др., 2018. С. 78; Семенов, 1982. С. 31–32). Очаг имел прямоугольную форму (60х80 см) и был сложен из крупных и средних по размеру сильнообожженных камней. Он был помещен в наземную постройку, представлявшую собой прямоугольную яму размерами 1.9х2 м и глубиной 20–25 см. Она заполнена темно-серым, насыщенным углем, суглинком с включением рыжей прокаленной глины. По углам зафиксированы столбовые ямки, свидетельствующие о наличии перекрытия (навеса). При расчистке очага обнаружен лепной сосуд, стоявший у одной из его стенок, а также фрагменты жернова. Сооружение как минимум один раз перестраивалось. Об этом можно судить по форме пятна на первоначальном уровне фиксации – его южная часть имела характерные уступы по границе и несколько иную, более пеструю, окраску. Первоначально постройка одним из углов наезжала на пятно котлована более раннего объекта 2а, затем была смещена чуть к северу.
15

Рис. 5. Объект 8. План, разрез. Условные обозначения: а – границы пятна объекта на уровне материка; б – темно-серый суглинок; в – угольная прослойка; г – отдельные угли; д – камни; е – зола; ж – материк.
16 Помимо описанных объектов, в раскопе зафиксированы остатки еще двух заглубленных хозяйственных сооружений (рис. 3, 2). Вскрыты лишь их периферийные части, поэтому судить об их конструкции и назначении не представляется возможным. Остальные выявленные объекты – столбовые ямы.
17 Керамический материал из культурного слоя и заполнения котлованов изученных объектов представлен в основном обломками лепной посуды с примесью толченой раковины в тесте, характерной для чепецких памятников. Встречаются в основном профилированные сосуды, изредка – слабопрофилированные. Орнамент располагается, как правило, в верхней части сосуда. По венчику посуда украшена пальцево-ногтевыми вдавливаниями и защипами; по плечикам – оттисками фигурного штампа (рис. 6, 1 - 11, 13, 14). Преобладающая часть бытовой посуды заглажена грубо как с внутренней, так и с наружной стороны, и характеризуется неравномерным костровым обжигом. Цвет керамики варьируется от светло-коричневого и светло-серого до черного. В целом керамический комплекс не отличается от коллекции городища Иднакар и других памятников IX–XIII вв. Помимо лепной, присутствует несколько фрагментов круговой болгарской посуды. Но эта часть коллекции крайне незначительна, всего 15 фрагментов (рис. 6, 12).
18

Рис. 6. Керамика из культурного слоя. 1 – 11, 13, 14 – лепная; 12 – гончарная.
19 Вещевые комплексы, связанные с сооружениями, крайне непредставительны и не позволяют хронологически их разделить. В заполнении наиболее ранней ямы найдены невыразительные фрагменты металла, обработанная кость и обломок каменного пряслица (рис. 7, 1). Находки из погребенной почвы, вероятно, также связанные с ранним этапом, представлены костяным наконечником стрел, пищиком-манком и обломком тигля (рис. 7, 2, 3). Все эти находки имеют широкую датировку. С ямой второго строительного этапа связаны находки обломка костяной ложки подгруппы AIII.2 (по Крыласовой, 2007. С. 69-70. Рис. 29, 4 - 7) (рис. 7, 4), обработанных костей и невыразительный фрагмент изделия из цветного металла. В наиболее позднем сооружении (очаг) найден практически полный лепной сосуд, железный нож и обломок ножа, костяной блок для подвешивания ремизок ткацкого станка, две бусины (голубая ребристая лимоновидная и желтая лимоновидная), оселок, фрагменты обработанных костей (рис. 7, 5–9).
20

Рис. 7. Находки из заполнения объектов 2 (1), 2а (4), 8 (5–9) и погребенной почвы (2, 3). 1 – пряслице; 2 – наконечник стрелы; 3 – пищик-манок; 4 – ложка; 5 – сосуд лепной; 6 – нож; 7 – блок для подвешивания ремизок ткацкого станка; 8, 9 – бусины. 1 – камень; 2–4, 7 – кость; 5 – керамика; 6 – железо; 8, 9 – стекло.
21 Сохранность культурного слоя на этой части памятника, к сожалению, не позволяет стратиграфически проследить выявленные строительные этапы за пределами сооружений и выделить соответствующие им вещевые комплексы. По этой причине, а также в связи с невыразительным составом находок из вскрытых объектов, не представляется возможным обозначить хронологические границы каждого из строительных этапов. Имеющиеся данные позволяют обозначить лишь хронологические пределы всего комплекса в целом. Наиболее ранней находкой является серебряная сердцевидная накладка с выемкой у основания (рис. 8, 1). Подобные изделия известны в материалах кочевников Сибири, Южного Приуралья и Средней Азии VIII–X вв. (Мажитов, 1981. Рис. 26, 20; Распопова, 1965. С. 79. Рис. 1, 9; Савинов, 1984. Табл. III, 5; Степи Евразии…, 1981. Рис. 26, 80; 27, 25). Похожие накладки встречены среди материалов VIII–X вв. Поломского могильника (погр. 47), в Тольенском могильнике IX – нач. X в., погр. 31(2), Омутницком могильнике IX–XI вв., погр. 48(12) (Иванов, 1997. Рис. 50, 8; Семенов, 1988. Рис. 2, 23; Семенов, 1985. Рис. 5, 8). К числу наиболее поздних относится железная накладка аскизского типа (рис. 8, 2). На чепецких могильниках подобные изделия появляются в кон. XI – нач. XII вв., но позже XII в. уже не встречаются (Иванова, 1992. С. 51–52). К.А. Руденко на основе анализа изделий аскизского круга с территории Поволжья и Приуралья, пришел к выводу о том, что найденные в бассейне р. Чепцы железные пряжки и накладки местного изготовления и были в употреблении с конца XI до конца XII в. (Руденко, 2001. С. 63–65). На внутренней части городища Учкакар подобные изделия встречены в комплексе наиболее позднего этапа IIг (Модин и др., 2019. С. 223; С. 224, рис. 3, 1, 2).
22 Большинство находок относятся к типичным для финно-угорских памятников Приуралья категориям инвентаря и широко распространены в пределах кон. I – нач. II тыс. н.э. К таковым прежде всего относятся изделия из кости и рога: копоушки группы AIII (по Крыласовой, 2007. С. 284–288), наконечники стрел, пищики-манки, ложки группы AIII (по Крыласовой, 2007. С. 68–70), костыльки-застежки и др. (рис. 8, 3–9, 11, 12). Относительно более узкую датировку имеют коньковая подвеска и фрагменты сложносоставных гребней с прочерченным орнаментом (рис. 8, 10, 13–15). Типология коньковых подвесок разработана Л.А. Голубевой. Эти изделия были распространены у мари, муромы, мордвы и удмуртов в X–XI вв. после чего выходят из употребления (Голубева, 1979. С. 58). Сложносоставные гребни встречаются на древнерусских и западноевропейских памятниках IX–XI вв. В Прикамье они начинают проникать с XI в. вместе с другим древнерусским импортом и продолжают встречаться в верхних слоях городищ в более позднее время (Крыласова, 2007. С. 274; Иванова, 1998. С. 205).
23 Железные изделия представлены ножами и их фрагментами, наконечником стрелы типа 46 (Медведев, 1966. С. 67, 68), швейными иглами, рыболовным крючком, клиньями от топоров и невыразительными фрагментами различных изделий (рис. 8, 16–18).
24 Украшения из цветного металла включают различные привески и пуговицы (рис. 8, 19-24). Все они широко известны на памятниках IX–XIII вв. лесной зоны Восточной Европы, в том числе и Прикамья (Белавин, Крыласова, 2012. С. 139–142. Рис. 60, 1–10, 12; 61, 6–8; Генинг, 1979. Табл. II, 12; Голдина, Ютина, 2012. Рис. 6, 65; Иванова, 1992, рис. 47, 2, 24–26; Иванов, 1991. Рис. 6, 16, 17; Семенов, 1985. Рис. 3, 36, 38).
25 Набор стеклянных бус (20 экз.) состоит из следующих разновидностей (рис. 8, 25–42): одноцветные бусы из заглушенного стекла – 8 экз.; глазчатые – 4 экз.; лимоновидные одночастные – 2 экз.; лимоновидные многочастные – 4 экз.; глазчатая бусина с рельефными глазками – 1 экз.; синяя белоромбическая – 1 экз. Похожее соотношение бус наблюдается на поздних этапах (IIв/г) внутренней части городища Учкакар, датирующихся сер. XI–XII вв. (Модин и др., 2019. С. 225–226). Редко встречаются на чепецких памятниках присутствующие в комплексе бусина из заглушенного стекла с накладными нитями и рельефными глазками и белоромбическая бусина из синего стекла. По материалам Верхнекамских могильников бусины с рельефными глазками отнесены к X–XI вв. (Голдина, Кананин, 2012. Табл. 2, 130). В более значительном количестве они встречены в древнемарийском Дубовском могильнике в убедительно датированных комплексах X–XI вв. (Никитина, 2012. С. 71. Рис. 290, 12, 14, 19–21, 8, 34 и др.). Бусы глазчатые с петлевидным декором и накладными нитями содержатся в коллекции Белоозера и включены в состав материалов, бытовавших до середины XI в. (Захаров, 2004. С. 44). В Мининском могильнике датированы X – началом XI в. (Археология севернорусской..., 2007. Рис. 237, 1). Белоромбические бусины из синего стекла по материалам Агафоновского могильника на Верхней Каме включены в группу бус XI в. (Голдина, Королева, 1983. С. 60, тип 114, 116). Имеются они также в комплексах Рождественского и Огурдинского и могильников Х–XI в. (Абдулова, 2008, С. 515–535; 2012. С. 224, вкл. Д/71). М.В. Фехнер считала их характерными для курганов Древней Руси XI–XII вв. (Фехнер, 1959. С. 149–224), в Новгороде появляются во втор. пол. X–XI вв. (Щапова, 1956. Табл. II, 12).
26

Рис. 8. Находки из культурного слоя. 1 – сердцевидная накладка; 2 – накладка аскизского типа; 3–6 – копоушки; 7 – пищик-манок; 8, 9 – костыльки-застежки; 10 – коньковая подвеска; 11, 12 – ложка; 13–15 – фрагменты сложносоставных гребней; 16 – наконечник стрелы; 17, 18 – ножи; 19-22 – привески; 23, 24 – пронизки; 25–42 – бусины. 1 – серебро; 2, 16–18 – железо; 3–15 – кость; 16–24 – цветной металл; 25–42 – стекло.
27 Таким образом, вещевой комплекс из культурного слоя в целом укладывается в рамки X–XII вв. Невыразительный комплекс находок из шурфа, заложенного в 2012 г. в восточной части селища, не противоречит этой датировке (Кириллов, 2012. С. 126. Рис. 101). Более узкие хронологические определения по имеющимся данным затруднительны. Однако можно отметить, что по составу находок и набору бус основная часть комплекса напоминает вещевые комплексы этапов IIв/г внутренней части городища Учкакар, суммарно датирующихся сер. XI – XII вв. (Модин и др., 2019). Необходимо подчеркнуть, чрезвычайно малый объём раскопок, отсутствие археологических данных об оборонительных сооружениях и культурных напластованиях большей части поселения, широкий хронологический диапазон бытования абсолютного большинства находок позволяют лишь оценить датировку вновь открытого городища. Уточнение предварительных данных возможно за счёт существенного увеличения площади раскопок.
28 В результате междисциплинарных исследований Кушманского III селища выявлен сохранившийся культурный слой и система укреплений. По мощности и характеру культурного слоя, конструкции ям, составу находок Кушманское III селище аналогично другим поселениям чепецкой культуры. Рядовая планировка, выявленная при междисциплинарных исследованиях этого поселения, согласуется с принципами застройки других ранее изученных чепецких городищ. Даже ограниченные археологические материалы доказывают, что пределах кон. I – нач. II тыс. н.э. на смежных мысах правого высокого берега р. Чепцы одновременно функционировали два укрепленных поселения – Кушманское городище Учкакар и Кушманское III селище. Такая специфическая ситуация, с точки зрения системы средневекового расселения региона, требует детального изучения.

References

1. Abdulova S.I., 2008. Beads of the Rozhdestvensk complex // Belavin A.M., Krylasova N.B. Drevnyaya Afkula: arkheologicheskiy kompleks u s. Rozhdestvensk [Ancient Afkula: archaeological complex near the Rozhdestvensk village]. Perm': Permskiy gosudarstvennyy pedagogicheskiy universitet, pp. 515–535. (In Russ.)

2. Abdulova S.I., 2012. Beads of the Ogurdino burial ground // Belavin A.M., Krylasova N.B. Ogurdinskiy mogil'nik [The Ogurdino burial ground]. Perm': Permskiy gosudarstvennyy pedagogicheskiy universitet, pp. 221–233. (In Russ.) (Arkheologiya Permskogo kraya: svod arkheologicheskikh istochnikov, 2).

3. Arkheologiya severnorusskoy derevni X–XIII vekov: srednevekovye poseleniya i mogil'niki na Kubenskom ozere [Archaeology of the 10th–13th century villages of Northern Rus: medieval settlements and burial grounds of the Kubenskoye Lake], 1. Poseleniya i mogil'niki [Settlements and burial grounds]. N.A. Makarov, ed. Moscow: Nauka, 2007. 374 p.

4. Belavin A.M., Krylasova N.B., 2012. Ogurdinskiy mogil'nik [The Ogurdino burial ground]. Perm': Permskiy gosudarstvennyy pedagogicheskiy universitet. 259 p. (Arkheologiya Permskogo kraya: svod arkheologicheskikh istochnikov, 2).

5. Fekhner M.V., 1959. To the economic connections of Rus village // Ocherki po istorii russkoy derevni X–XIII vv. [Studies in the history of Rus village of the 10th–13th centuries]. Moscow: Gosudarstvennyy istoricheskiy muzey, pp. 149–224. (Trudy Gosudarstvennogo istoricheskogo muzeya, 33). (In Russ.)

6. Gening V.F., 1979. The Cheptsa culture burial ground near Vesiyakar (the 9th–12th centuries) // Severnye udmurty v nachale II tys. n.e. [Northern Udmurts in the early 2nd millenium AD]. V.F. Gening, ed. Izhevsk: Nauchno-issledovatel'skiy institut pri Sovete Ministrov Udmurtskoy ASSR, pp. 87–106. (In Russ.)

7. Goldina R.D., Kananin V.A., 2012. Chronology of the Upper Kama antiquities of the 6th–14th centuries // Drevnosti Prikam'ya epokhi zheleza (VI v. do n.e. – XV v. n.e.): khronologicheskaya atributsiya [The Kama region antiquities of the Iron Age (the 6th century BC – the 15th century AD): chronological attribution]. R.D. Goldina, ed. Izhevsk: Udmurtskiy universitet, pp. 227–246. (Materialy i issledovaniya Kamsko-Vyatskoy ekspeditsii, 25). (In Russ.)

8. Goldina R.D., Koroleva O.P., 1983. Beads from the Upper Kama burial grounds // Etnicheskie protsessy na Urale i v Sibiri v pervobytnuyu epokhu [Ethnic processes in the Urals and Siberia in the prehistoric time]. V.E. Vladykin, ed. Izhevsk: Udmurtskiy gosudarstvennyy universitet, pp. 40–71. (In Russ.)

9. Goldina R.D., Yutina T.K., 2012. On the dating and chronology of the Agafonovo II burial complexes (the 9th–12th centuries) // Drevnosti Prikam'ya epokhi zheleza (VI v. do n.e. – XV v. n.e.): khronologicheskaya atributsiya [The Kama region antiquities of the Iron Age (the 6th century BC – the 15th century AD): chronological attribution]. R.D. Goldina, ed. Izhevsk: Udmurtskiy universitet, pp. 447–472. (Materialy i issledovaniya Kamsko-Vyatskoy ekspeditsii, 25). (In Russ.)

10. Golubeva L.A., 1979. Zoomorfnye ukrasheniya finno-ugrov [Zoomorphic jewelry of the Finno-Ugric people]. Moscow: Nauka. 112 p. (Arkheologiya SSSR. Svod arkheologicheskikh istochnikov, E1-59).

11. Ivanov A.G., 1991. The Kachkashur burial ground of the 9th–13th centuries in the Cheptsa river region // Materialy po pogrebal'nomu obryadu udmurtov [Materials on the Udmurt funeral rite]. M.G. Ivanova, N.I. Shutova, eds. Izhevsk: Udmurtskiy institut istorii, yazyka i literatury Ural'skogo otdeleniya Rossiyskoy akademii nauk, pp. 140–180. (In Russ.)

12. Ivanov A.G., 1997. Etnokul'turnye i ekonomicheskie svyazi naseleniya basseyna r. Cheptsy v epokhu srednevekov'ya: konets V – pervaya polovina XIII v. [Ethnocultural and economic connections of the Cheptsa river basin population in the Middle Ages: the late 5th – the first half of the 13th century]. Izhevsk: Udmurtskiy institut istorii, yazyka i literatury Ural'skogo otdeleniya Rossiyskoy akademii nauk. 309 p.

13. Ivanov A.G., Ivanova M.G., Ostanina T.I., Shutova N.I., 2004. Arkheologicheskaya karta severnykh rayonov Udmurtii [An archaeological map of Udmurtia northern districts]. Izhevsk: Udmurtskiy institut istorii, yazyka i literatury Ural'skogo otdeleniya Rossiyskoy akademii nauk. 276 p.

14. Ivanova M.G. Otchet ob issledovaniyakh na Kushmanskom gorodishche Uchkakar, Kushmanskom III selishche i Kushmanskom II selishche v Yarskom rayone Udmurtskoy Respubliki v 2016 g. [Report on the research in the Kushmansky Uchkakar fortified settlement, Kushmansky III settlement and Kushmansky II settlement in Yar district of the Republic of Udmurtia in 2016]. Rukopisnyy fond Nauchnogo arkhiva Udmurtskogo instituta istorii, yazyka i literatury Udmurtskogo federal'nogo issledovatel'skogo tsentra Ural'skogo otdeleniya Rossiyskoy akademii nauk [Manuscript collection of the Scientific Archive of Udmurt Institute of History, Language and Literature at the Udmurt Federal Research Centre of the Urals branch RAS], 2-n, № 1693.

15. Ivanova M.G. Otchet ob issledovaniyakh na Kushmanskom gorodishche Uchkakar i Kushmanskom III selishche v Yarskom rayone Udmurtskoy Respubliki v 2017 g. [Report on the research in Kushmansky Uchkakar fortified settlement and Kushmansky]. Rukopisnyy fond Nauchnogo arkhiva Udmurtskogo instituta istorii, yazyka i literatury Udmurtskogo federal'nogo issledovatel'skogo tsentra Ural'skogo otdeleniya Rossiyskoy akademii nauk [Manuscript collection of the Scientific Archive of Udmurt Institute of History, Language and Literature at the Udmurt Federal Research Centre of the Urals branch RAS], 2-n, № 1706.

16. Ivanova M.G., 1982. The Kachkashur settlement // Srednevekovye pamyatniki basseyna r. Cheptsy [Medieval sites of the Cheptsa river basin]. M.G. Ivanova, ed. Izhevsk: Udmurtskiy nauchno-issledovatel'skiy institut istorii, yazyka i literatury, pp. 85–89. (In Russ.)

17. Ivanova M.G., 1992. Pogrebal'nye pamyatniki severnykh udmurtov XI–XIII vv. [Burial sites of northern Udmurts of the 11th–13th centuries]. Izhevsk: Udmurtskiy institut istorii, yazyka i literatury Ural'skogo otdeleniya Rossiyskoy akademii nauk. 184 p.

18. Ivanova M.G., 1998. Idnakar: Drevneudmurtskoe gorodishche IX–XIII vv. [Idnakar: an ancient Udmurt fortified settlement of the 9th–13th centuries]. Izhevsk: Udmurtskiy institut istorii, yazyka i literatury Ural'skogo otdeleniya Rossiyskoy akademii nauk. 294 p.

19. Ivanova M.G., Zhurbin I.V., Modin R.N., 2017. Kushmansky complex of the 10th–13th century sites in the Cheptsa River basin: main results of the inter-disciplinary research // Vestnik Udmurtskogo universiteta. Seriya Istoriya i filologiya [Udmurt University Bulletin. Series History and Philology], vol. 27, iss. 4, pp. 581–586. (In Russ.)

20. Kirillov A.N. Arkheologicheskie raboty po opredeleniyu granits ob"ektov arkheologicheskogo naslediya v Glazovskom rayone i razvedochnye raboty v Yarskom rayone Udmurtskoy Respubliki [Archaeological activities on demarkation of the archaeological heritage sites in Glazov district and survey activities in Yar district of the Republic of Udmurtia]. Arkhiv Istoriko-kul'turnogo muzeya-zapovednika Udmurtskoy Respubliki «Idnakar» [Archive of the “Idnakar” Historical and Cultural Museum-Reserve of the Republic of Udmurtia], 2012, 02–03.

21. Kirillov A.N. Istoriko-kul'turnye issledovaniya Potapovskogo mestorozhdeniya v Krasnogorskom rayone i razvedochnye raboty na Kushmanskom II i III selishchakh v Yarskom rayone Udmurtskoy Respubliki [Historical and cultural studies of the Potapovo field in Krasnogorsk district and survey in Kushmansky II and III settlements of Yar district, the Republic of Udmurtia]. Arkhiv Istoriko-kul'turnogo muzeya-zapovednika Udmurtskoy Respubliki «Idnakar» [Archive of the “Idnakar” Historical and Cultural Museum-Reserve of the Republic of Udmurtia], 2011, 02–03.

22. Kondrat'eva G.T. Otchet o razvedke po pravomu beregu r. Cheptsy v Yarskom rayone Udmurtskoy ASSR, proizvedennoy v 1959 g. / Otchet Udmurtskoy arkheologicheskoy ekspeditsii za 1959 g. [Report on the survey activities of the Cheptsa River right bank in Yar district of the Udmurt ASSR in 1959 / Report of the Udmurt Archaeological expedition of 1959]. Arkhiv Instituta arkheologii Rossiyskoy akademii nauk [Archive of the Institute of Archaeology RAS], R-1, № 1952.

23. Krylasova N.B., 2007. Arkheologiya povsednevnosti: material'naya kul'tura srednevekovogo Predural'ya [Every-day archaeology: material culture of the medieval Cis-Urals]. Perm': Permskiy gosudarstvennyy pedagogicheskiy universitet. 351 p.

24. Mazhitov N.A., 1981. Kurgany Yuzhnogo Urala VIII–XII vv. [Burial mounds of the Southern Urals of the 8th –12th centuries]. Moscow: Nauka. 164 p.

25. Medvedev A.F., 1966. Ruchnoe metatel'noe oruzhie. (Luk i strely, samostrel). VIII–XIV vv. [Handheld throwing weapons. (Bow and arrows, crossbow). The 8th–14th centuries]. Moscow: Nauka. 184 p. (Arkheologiya SSSR. Svod arkheologicheskikh istochnikov, E1-36).

26. Modin R.N., Ivanova M.G., Zhurbin I.V., 2019. Chronology of the interior part of the Kushmanskoye fortified settlement (Uchkakar) // Kratkie soobshcheniya Instituta arkheologii [Brief Communications of the Institute of Archaeology], 257, pp. 216–231. (In Russ.)

27. Modin R.N., Zhurbin I.V., Ivanova M.G., 2018. Interdisciplinary studies and reconstruction of the defenses at Kushman Uchkakar fortified settlement // Rossiyskaya arkheologiya [Russian archaeology], 2, pp. 83–97. (In Russ.)

28. Nikitina T.B., 2012. Pogrebal'nye pamyatniki IX–XI vv. Vetluzhsko-Vyatskogo mezhdurech'ya [The 9th–11th century burial sites of the Vetluga–Vyatka interfluve]. Kazan'. 408 p. (Arkheologiya evraziyskikh stepey, 14).

29. Pervukhin N.G., 1896. Opyt arkheologicheskogo issledovaniya Glazovskogo uezda Vyatskoy gubernii. Moscow: Tipografiya M.G. Volchaninova [Experience in archaeological research in Glazov district of Vyatka province]. 261 p. (Materialy po arkheologii vostochnykh guberniy Rossii, 2).

30. Raspopova V.I., 1965. The 7th–8th century Sogdian belt set // Sovetskaya arkheologiya [Soviet archaeology], 4, pp. 78–91. (In Russ.)

31. Rudenko K.A., 2001. Tyurkskiy mir i Volgo-Kam'e v XI–XIV vv. [Turkic world and the Volga-Kama region in the 11th –14th centuries]. Kazan': Zaman. 256 p.

32. Savinov D.G., 1984. Narody Yuzhnoy Sibiri v drevnetyurkskuyu epokhu [Population of Southern Siberia in the old Turkic period]. Leningrad: Izdatel'stvo Leningradskogo universiteta. 175 p.

33. Semenov V.A., 1982. The Maly Venizh Por-Kar fortified settlement // Srednevekovye pamyatniki basseyna r. Cheptsy [Medieval sites of the Cheptsa River basin]. M.G. Ivanova, ed. Izhevsk: Udmurtskiy nauchno-issledovatel'skiy institut istorii, yazyka i literatury, pp. 27–51. (In Russ.)

34. Semenov V.A., 1985. The Omutnitsa burial ground // Materialy srednevekovykh pamyatnikov Udmurtii [Materials of Udmurtia medieval sites]. M.G. Ivanova, ed. Ustinov, pp. 92–118. (In Russ.)

35. Semenov V.A., 1988. The 9th–early 10th century Tolyen burial ground // Novye issledovaniya po drevney istorii Udmurtii [New research on the early history of Udmurtia]. M.G. Ivanova, ed. Izhevsk: Udmurtskiy institut istorii, yazyka i literatury, pp. 25–58. (In Russ.)

36. Shchapova Yu.L., 1956. Glass beads of old Novgorod // Trudy Novgorodskoy ekspeditsii [Transactions of the Novgorod expedition], 1. A.V. Artsikhovskiy, B.A. Kolchin, eds. Moscow; Leningrad: Izdatel'stvo AN SSSR, pp. 164–179. (Materialy i issledovaniya po arkheologii SSSR, 55). (In Russ.)

37. Spitsyn A.A., 1893. Priural'skiy kray. Arkheologicheskie razyskaniya o drevneyshikh obitatelyakh Vyatskoy gubernii [The Cis-Urals. Archaeological research on the earliest inhabitants of Vyatka province]. Moscow: Tipografiya E. Lissnera i Yu. Romana. 192 p. (Materialy po arkheologii vostochnykh guberniy Rossii, 1).

38. Stepi Evrazii v epokhu srednevekov'ya [Eurasian steppes in the Middle Ages]. B.A. Rybakov, ed. Moscow: Nauka, 1981. 304 p. (Arkheologiya SSSR).

39. Zakharov S.D., 2004. Drevnerusskiy gorod Beloozero [The Rus town of Beloozero]. Moscow: Indrik. 592 p.

40. Zhurbin I.V., 2020. Comparative analysis of structure and tendencies in the development of the largest Cheptsa fortified settlements: Idnakar, Uchkakar, Guriyakar (in the Cis-Urals) // Arkheologiya, etnografiya i antropologiya Evrazii [Archaeology, Ethnology and Anthropology of Eurasia], vol. 48, no. 1, pp. 120–128. (In Russ.)

41. Zhurbin I.V., Antipina E.E., Ivanova M.G., Lebedeva E.Yu., Modin P.N., Sergeev A.Yu., Yavorskaya L.V., 2018. Mezhdistsiplinarnye issledovaniya Kushmanskogo gorodishcha Uchkakar IX–XIII vv.: metodika kompleksnogo analiza [Inter-disciplinary research on the 9th –13th century Kushmansky fortified settlement of Uchkakar: the methodology of complex analysis]. Moscow: Taus. 248 p.

42. Zhurbin I.V., Borisov A.V., Nazmutdinova A.I., Milich V.N., Petrov R.P., Ivanova M.G., Modin R.N., Knyazeva L.F., Vorob'eva N.G., Zinchuk S.V., 2019. Complex application of remote probing, geophysics and soil science methods in studying settlements destroyed by plowing // Arkheologiya, etnografiya i antropologiya Evrazii [Archaeology, Ethnology and Anthropology of Eurasia], vol. 47, no. 2, pp. 103–111. (In Russ.)

Comments

No posts found

Write a review
Translate