Везде
Посещения Игнатиевской пещеры людьми в позднем палеолите: уточнение и расширение радиоуглеродной хронологии
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Посещения Игнатиевской пещеры людьми в позднем палеолите: уточнение и расширение радиоуглеродной хронологии
Аннотация
Код статьи
S086960630012516-6-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Дублянский Юрий Викторович 
ORCID: 0000-0003-1433-9999
Должность: доцент
Аффилиация: Институт геологии Инсбрукского университета
Адрес: Австрия, Инсбрук
Косинцев Павел Андреевич
Должность: Старший научный сотрудник
Аффилиация: Институт экологии растений и животных УрО РАН
Адрес: Российская Федерация, Екатеринбург
Широков Владимир Николаевич
ORCID: 0000-0002-5308-2025
Должность: Старший научный сотрудник
Аффилиация: Центр археологии каменного века, Институт истории и археологии УрО РАН
Адрес: Российская Федерация, Екатеринбург
Шпётль Кристоф
ORCID: 0000-0001-7167-4940
Должность: Профессор
Аффилиация: Институт геологии Инсбрукского университета
Адрес: Австрия, Инсбрук
Выпуск
Номер 3
Страницы
7-19
Аннотация

В статье приводятся новые радиоуглеродные (AMS) даты, полученные по древесному углю и костям из культурного слоя афотической зоны Игнатиевской пещеры (Южный Урал). Пробы отбирались из раскопа, расположенного под настенными рисунками, выполненными красной охрой. Четыре даты по древесному углю из верхней части культурного слоя дали плотное распределение возрастов (16,3–17,4 кал. тыс. л.н.). Полученный возраст характеризует время возникновения и функционирования декорированного рисунками пещерного святилища. Проба угля, отобранного на 5–9 см ниже выраженных тёмноокрашенных прослоек культурного слоя, дала возраст 27,8–28,3 кал. тыс. л.н., указывая на возможность более ранних посещений пещеры людьми. Две пробы костей из культурного слоя дали дискордантные (слишком древние) возрасты, что объясняется перемешиванием субстрата, происшедшим до посещения пещеры человеком.

Ключевые слова
Игнатиевская пещера, радиоуглеродное датирование, палеолит, настенная живопись, пещерное святилище
Источник финансирования
Госзадание ИЭРЖ УрО РАН № АААА-А19-119031890086-0, грант Австрийского научного фонда (FWF) I027070 «Миграция границы мерзлоты на границе Европа-Азия в плейстоцене»
Классификатор
Получено
05.11.2020
Дата публикации
23.09.2021
Всего подписок
6
Всего просмотров
74
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf Скачать JATS
1

Введение
2 Игнатиевская пещера в Челябинской области – одна из нескольких десятков пещер Урала, в которых были обнаружены следы посещения и использования их палеолитическими людьми (Широков, Косинцев, 1997). Это также одна из трёх пещер России, которые использовались в позднем палеолите не только в хозяйственно-бытовых целях, но и как святилища. Об этом свидетельствуют ансамбли наскальных рисунков, приуроченные к дальним, афотическим частям пещер.
3

Морфология пещеры в плане показана на рис. 1. С точки зрения микроклимата и освещённости, Игнатиевскую пещеру можно разделить на три зоны. Привходовая зона пещеры (Входной грот) представляет собой протяженную галерею, открывающуюся 12-метровым в диаметре порталом в скальном обрыве. В эту часть пещеры проникает солнечный свет, и микроклимат (температура, влажность) в ней лишь незначительно отличается от условий снаружи. Глубже, в переходной зоне, доступ света ограничен. В этой зоне суточные колебания температуры и влажности отсутствуют, а сезонные изменения – сильно смягчены. По мере дальнейшего продвижения вглубь пещеры, мы попадаем в афотическую зону, и зону постоянных температур и влажности (Т = 5.0−5.2oС, RH 85%; Широков, Петрин, 2013). Отметим, что это «постоянство» также не абсолютно; микроклиматические параметры в глубинной части пещеры изменялись в прошлом в соответствии с климатическими изменениями температуры на поверхности Земли.
4

Рис. 1. План Игнатиевской пещеры с указанием положения раскопов (Смирнов и др., 1990; Петрин, 1992).
5 История археологического изучения пещеры описана в монографиях Петрина (1992) и Широкова и Петрина (2013). Раскопками различных годов были охвачены все три зоны пещеры. Из культурного слоя, обнаруженного в плейстоценовых отложениях пещеры, были извлечены множество мелких частиц древесного угля, более 1300 каменных изделий (из раскопов, а также с поверхности пола пещеры), кусочки красной охры, украшения из зубов песца, бизона или зубра, и бивня мамонта, а также кости плейстоценовых животных. При этом были отмечены различия между культурными слоями в привходовой и внутренней частях пещеры. Культурный слой Большого зала, вскрытый в непосредственной близости от настенных рисунков, «существенно отличается от слоя поселения, стоянки, базового лагеря, мастерской и даже культурного слоя жертвенников...» (Петрин, 1992; с. 95). Он представляет собой «слой посещения», фиксирующий относительно кратковременное пребывание древних людей, а также ограниченный спектр видов деятельности, осуществлявшихся в этой части пещеры.
6 Отметим, что слой посещения, вскрытый раскопами в Большом зале Игнатиевской пещеры: (а) расположен непосредственно под настенными рисунками (это связано с тем, что В.Т. Петрин в этой части пещеры проводил раскопки только под рисунками; тёмные прослойки видны и в других местах Большого зала, там, где есть нарушения рыхлых отложений); (б) содержит кусочки охры; и (в) содержит фрагменты древесного угля факелов. Наличие фрагментов охры (то есть, краски, которой, с большой вероятностью, были сделаны рисунки на стенах) позволяет уверенно связывать этот слой со временем создания важного атрибута пещерного святилища Игнатиевской пещеры – рисунков. Фрагменты древесного угля из слоя посещения могут быть датированы радиоуглеродным методом, и потому являются важным источником информации о времени этой активности. По отобранным в первой половине 1980-х гг. из слоя посещения пробам костей и древесного угля получены пять радиоуглеродных дат: 13,500 ± 1660 (ИЭРЖ-41; раскоп II, кости), 14,038 ± 490 (ИЭМЭЖ-366; раскоп II, кости), 14,240 ± 150 (СОАН-2209; раскоп II, уголь), 10,400 ± 465 (СОАН-2468; раскоп II, уголь) и 13,335 ± 192 (ИЭМЭЖ-365; раскоп III, уголь) (некалиброванные 14С даты; л.н. от 1950 г.; Петрин, 1992, с. 163).
7

Постановка задачи

8

В глинистых отложениях пола Большого зала пещеры выделяются от одной до трёх невыдержанных по простиранию прослоек тёмного цвета. Для раскопа I, заложенного в 1981 г. «вдоль стены скального останца под группой изображений (лошади, вертикальные линии, змейка), сделанных красной охрой...» В.Т. Петрин (1992, с. 87) описал такую темную прослойку в пределах 1-го условного горизонта (глубина 0–10 см). Он отметил, что в этом раскопе «Все артефакты связаны с прослойкой, фиксируемой за счет темного цвета (примазки угля)» и высказал мнение о том, что «... Большой зал, если судить по наличию культурного слоя, осваивался лишь во время функционирования святилища, явных следов более раннего пребывания в нём человека не зафиксировано.» (с. 96).
9

Наши наблюдения, а также отрывочная информация из опубликованных материалов В.Т. Петрина, позволяет поставить под сомнение последний тезис. На современных зачистках стенок раскопа I в Большом зале, отдельные угольки наблюдаются, также, и ниже выраженных тёмноокрашенных прослоек. Для этого же раскопа, В.Т. Петрин (1992, с. 91) описал находки обломка пластины в 3-м условном горизонте (глубина 20-30 см) и отщепа – в 5-м горизонте (на глубине 40–50 см) (Петрин, 1992, с. 91). Таким образом, можно сделать предположение о том, что афотическая часть пещеры могла посещаться людьми и до времени создания в ней декорированного святилища.
10

Цель настоящей работы − провести радиоуглеродное датирование пилотной серии образцов, по возможности максимально полно характеризующих разрез содержащих фрагменты древесного угля отложений Большого зала Игнатиевской пещеры, с использованием современной аналитической аппаратуры и методов прбоподготовки.
11

Результаты
12 Пробы были отобраны в Большом зале пещеры из раскопа I. Следует отметить, что в настоящее время западные стенки раскопа смещены в сторону центра зала (рис. 2) из-за оседания и обрушения, вызванного многочисленными посещениями пещеры. При отборе образцов для 14С анализа выделялись дискретные по мощности (1–6 см) участки верхней части разреза ЮЗ стенки раскопа (рис. 3). Пробы угольков были отобраны до глубины ок. 17 см, ниже которой угольки не встречались.
13

Рис. 2. План раскопа I в Большом зале Игнатиевской пещеры. Черной линией показана современная конфигурация стенок раскопа, которая отличается от прямоугольных очертаний оригинального раскопа Петрина (Петрин, 1992, рис. 72). Стрелкой указано положение стенки раскопа, показанной на рис. 3.
14 Образец костей из «верхней» тёмноокрашенной прослойки включал резец сурка (Marmota bobak) и резец зайца-беляка (Lepus timidus). Оба резца имеют корродированную поверхность, указывающую на прохождение через желудочно-кишечный тракт хищников. Образец костей из «нижней» тёмноокрашенной прослойки включал: нижнюю челюсть, 2 позвонка и плечевую кость полевок (Cricetidae gen.) и 5 мелких фрагментов трубчатых костей зайца и/или сурка (точнее не определимые), размером от 2×3 мм до 3×4 мм. Все кости зайца и/или сурка имеют корродированную поверхность от прохождения через желудочно-кишечный тракт хищников. Цвет всех костей светло-коричневый.
15

Рис. 3. Фотография и схема ЮЗ стенки раскопа I, на которой видны темноокрашенные прослойки, сливающиеся в одну в правой части фотографии. На нижней панели отмечены наиболее крупные фрагменты древесного угля, костей, копролитов и известняка. Показаны, также, положение и коды проб, отобранных на 14C датирование. Метка «нет С» означает, что в процессе подготовки пробы к анализу было установлено, что образец не содержит органического углерода.
16

Результаты радиоуглеродного датирования приведены в Таблицах 1 и 2 и показаны на рис. 4. По результатам можно сделать несколько наблюдений.
17
  1. Отложения, залегающие в интервале от ок. 4 см выше «верхней» тёмноокрашенной прослойки и до основания «нижней» темноокрашенной прослойки (общая мощность ок. 7 см), дали четыре схожих возраста, укладывающиеся в интервал 16,289–17,413 кал. л.н. (OxA-39967 − OxA-39970)
  2. Композитные образцы костей, отобранные из тёмных прослоек (UBA-42155 и UBA-42156), дали значительно более древние возрасты, чем древесный уголь из тех же прослоек (OxA-39968 и OxA-39970). Кроме того, даты, полученные по костям, демонстрируют хроностратиграфическую инверсию (проба, отобранная выше по разрезу, дала более древнюю дату).
  3. Уголь, отобранный на 5–9 см ниже нижней тёмной прослойки (OxA-39971), дал калиброванный радиоуглеродный возраст 27,760–28,230 л.н., что приблизительно на 11 тыс. лет древнее, чем вышележащие слои.
18

 

Проба

Глубина отбора (см)

14C дата(л.н. BP)

Калиброванная дата (л.н. BP)

 

Примечания

 

 

 

от

до

 

OxA-39967

2–6

13,892±39

16,697

 

17,035

 

Выше тёмноокрашенных прослоек; единичные угольки.

OxA-39968

6–7

13,605±37

16,289

16,580

«Верхняя» тёмноокрашенная прослойка, угольки.

OxA-39969

7–8

13,936±38

16,773

17,071

Линзовидная прослойка между тёмноокрашенными прослойками; единичные угольки.

OxA-39970

8–9

14,232±39

17,105

17,413

«Нижняя» тёмноокрашенная прослойка, угольки.

OxA-39971

12–18

23,878±93

27,760

28,296

Ниже «нижней» тёмноокрашенной прослойки; единичные угольки.

UBA-42155

6–7

21,052±91

25,175

25,660

«Верхняя» тёмноокрашенная прослойка. Фрагмент резца зайца и фрагмент резца сурка.

UBA-42156

8–9

20,542±84

24,357

25,024

«Верхняя» тёмноокрашенная прослойка. Нижняя челюсть, 2 позвонка и плечевая кость полевок; 5 мелких фрагментов костей зайца и/или сурка.

 
19 Примечания: Калибровка радиоуглеродных дат проведена при помощи программы OxCal 4.4 (Bronk Ramsey, 2008; Bronk Ramsey & Lee, 2013) с использованием калибровочной кривой Intcal20.f14c (Reimer et al., 2020). Интервал калиброванных дат показан для вероятности 0.954. BP – от 1950 г.
20 Таблица 2. Геохимические характеристики датированных костей из Игнатиевской пещеры
21
Проба 13C (‰ V-PDB) 15N (‰) C:N Выход
UBA-42155 −20.2 4.1 3.15 4.30
UBA-42156 −20.5 3.0 3.14 4.20
22 Примечания: Отношение C:N является индикатором степени сохранности костного белка (коллагена) и/или загрязнённости пробы органическим веществом почвенного происхождения; рекомендованные значения C:N = 2.9–3.5 (van Klinken, 1999; Bronk Ramsey et al., 2004).
23

Рис. 4. 14C даты из отложений Большого зала Игнатиевской пещеры. Серые горизонтальные полосы – тёмноокрашенные прослойки (см. рис. 3). Показаны, также, ранние 14C даты Петрина (1992, с. 163), пробы для которых отбирались с глубин 5–25 см (ИМЭРЖ-366 и СОРАН-2209) и 3–50 см (ИМЭРЖ-365). Серые и чёрные прямоугольники на шкале времени показывают периоды посещения Большого зала по ранним данным и по результатам настоящей статьи, соответственно. Индивидуальные даты показаны в виде распределений плотности 0.945-вероятности. Калибровка при помощи программы OxCal v.4.4.2 (Bronk Ramsey, 2020) с использованием кривой Intcal 20.14c (Reimer et al., 2020).
24

Обсуждение
25

Ранее опубликованные 14С даты

26 Радиоуглеродные даты, полученные в 1980-90-х г. (Петрин, 1992; Дублянский, Широков, 2020) дают определённое представление о времени активности древних людей в афотической части пещеры. В то же время, следует осознавать ограничения этих ранних результатов. Датирование проводились радиометрическим методом, для которого требуется значительное количество материала (от 20 г древесного угля и от 200 г костей; Зазовская, 2016). Необходимость набирать значительный объём пробы повышает риск попадания в неё разновозрастного материала и не позволяет опробовать мелкомасштабные проявления. Так, опубликованные В.Т. Петриным по раскопу II даты характеризуют слои толщиной 20 и 47 см.
27 Получивший в последние десятилетия широкое развитие метод ускорительной масс-спектрометрии (AMS) позволяет анализировать значительно меньшее количество материала (20−50 мг для древесного угля, 2−10 г для кости; Зазовская, 2016), что делает возможной большую пространственную дискретизацию анализов. Важно также, что к настоящему времени улучшены методы предварительной очистки материала и пробоподготовки (Bronk Ramsey et al., 2004; Brock et al., 2010), в результате чего значительно повышена точность анализов.
28 Имеются, также, вопросы в отношении двух конкретных дат из Игнатиевской пещеры:
29
  1. Проба угольков из культурного слоя СОАН-2468 дала 14С дату, которая оказалась значительно моложе всех остальных дат, полученных для этого слоя. В оригинальной публикации, В.Т. Петрин высказывает сомнение в правильности этого определения: «Думается, что дата 10,400 ± 465 (СОАН-2468) неверна. Как указывают даты, полученные по углю и кости из культурного слоя, он сформировался около 13 тыс. л. н., когда функционировало святилище в Игнатиевской пещере.» (Петрин, 1992; с. 163).
30
  1. Дата 13,500 ± 1660 (ИЭРЖ-41), имея очень большую аналитическую ошибку, тем не менее, соответствует возрасту культурного слоя. Проблема состоит в том, что кости, по которым получена эта дата, судя по описанию, отобраны на глубине 45–55 см, то есть, значительно ниже культурного слоя, выделенного по находкам каменных орудий и угольков.
31 Эти две проблематичные даты не показаны на рис. 4.
32

Новые 14С даты
33 Каждая из четырех новых AMS дат, полученных по верхней части культурного слоя, характеризует дискретный интервал опробования, мощностью от 1 до 4 см. Все даты укладываются в интервал около 1000 лет. Отметим, что публикуемые даты имеют аналитическую ошибку от 37 до 93 лет (); аналогичная ошибка для ранее опубликованных дат составляла от 150 до 1660 лет.
34 Возраст верхней части культурного слоя (в который входят тёмноокрашенные прослойки), определенный в этой работе 16,289–17,413 кал. л.н. Этот интервал согласуется с датами по культурному слою Большого зала, полученными ранее. Следует отметить, что последние даты имеют низкое пространственное разрешение; они характеризуют глубины 5–25 см (ИМЭРЖ-366 и СОРАН-2209) и 3–50 см (ИМЭРЖ-365) (Петрин, 1992, с. 163).
35 Особый интерес вызывает дата, полученная по образцу древесного угля с глубины 12−18 см, то есть на 5–9 см глубже нижней границы темноокрашенных прослоек (OxA-39971, 27,760–28,296 кал. л.н.). В интервале глубин, из которого была отобрана проба, кусочки охры обнаружены не были. Эта древняя дата указывает на то, что Игнатиевская пещера могла посещаться палеолитическими людьми задолго до времени возникновения в ней декорированного святилища. В целом, дата соответствует представлениям о том, что люди присутствовали на просторах Евразии, включая Южный Урал, задолго до максимума последнего оледенения (Svendsen et al., 2010). Необычным, по отношению к существующему массиву данных по хронологии присутствия людей на Урале в верхнем палеолите, является обнаружение столь ранних следов посещения в дальней афотической зоне пещеры, которая не могла использоваться для бытовых и хозяйственных нужд. Поскольку из отложений Игнатиевской пещеры получена пока что единственная 14С дата, указывающая на раннее посещение пещеры, она требует верификации. Необходимо детальное и систематическое опробование и датирование наиболее глубоко залегающих частей культурного слоя Игнатиевской пещеры.
36

Перемешанность позднеплейстоценовых отложений Большого зала
37 Коричнево-бурая песчаная глина, к верхней части которой приурочен культурный слой, несёт явные следы перемешивания. Свидетельствами перемешивания являются: – удревнённые на 8–9 тыс. лет (по сравнению с древесным углем из тех же горизонтов) 14С даты, полученные нами по костям крупных млекопитающих; – находка в раскопе II на глубине всего 0–20 см крупной челюсти пещерного медведя (Spelaearctos spelaeus) (Петрин, 1992; с. 92); – присутствие копролитов пещерного медведя по всей толще глины. Поскольку пещерный медведь вымер на Южном Урале около 41 тыс. л.н. (Pacher and Stuart, 2009), находки его костей и копролитов в культурном слое указывают на то, что литологический субстрат был перемешан. Источником более древних палеонтологических остатков в верхних частях разреза послужили нижележащие отложения. Так, в раскопах I и II, которые примыкают друг к другу и имеют идентичную стратиграфию, на глубине 20−25 см ниже культурного слоя начинается хорошо выраженный слой, содержащий кости и копролиты пещерного медведя (Стефановский, 2002, The Quaternary…, 2014). Отложения, насыщенные костями пещерного медведя, присутствуют ещё ниже по разрезу, с глубины ок. 100 см («костеносный слой»; мощность ок. 34–40 см; Стефановский, 2002). Таким образом, мы фиксируем факт ризидуальности (residuality; Albarella, 2016) значительной части костного материала и копролитов, присутствующих в коричнево-бурой глине.
38 В то же время, собственно культурный слой (он же слой посещения), вскрытый раскопами в Большом зале Игнатиевской пещеры, не демонстрирует существенной нарушенности. Об этом говорят геометрическая выдержанность тёмноокрашенных прослоек, видимых в стенках раскопов (ср. рис. 4), а также концентрация находок в них. Так, В.Т. Петрин (1992, с. 88) утверждал, что в раскопе I все артефакты «связаны с прослойкой, фиксируемой за счет темного цвета (примазки угля)». На ненарушенность косвенно указывают и полученные нами по верхней части культурного слоя 14С даты, имеющие очень плотное (в пределах ок. 1000 лет) распределение.
39 Наблюдаемое противоречие – перемешанность литологического субстрата и видимая нетронутость заключенного в нём культурного слоя, объясняется, по нашему мнению, тем, что процессы интенсивной турбации и перемешивания завершились до времени посещения пещеры человеком. Активное перемешивание стало возможным благодаря двум факторам: специфике накопления субаэральных осадков в удалённой от входа части пещеры и микроклиматическим характеристикам этой части пещеры во время накопления осадков.
40 Субаэральное (без участия движущейся воды) осадконакопление в глубоких зонах пещер отличается очень низкой интенсивностью. Морфология Игнатиевской пещеры такова, что устойчивое либо сезонное движение воздуха в ней, практически, отсутствует. В дальнюю часть пещеры материал снаружи в форме пыли или аэрозоля, практически не заносится. Накапливающийся на полу пещеры литологический материал, является, по преимуществу, результатом разрушения стенок пещеры, о чём говорит минеральный и гранулометрический состав отложений. В последнем преобладают частицы тонкой алевритовой (пылеватой; < 10 мкм) размерности (более 70 %; Стефановский, 2002), но встречаются и отдельные обломки породы дресвяной и щебневой размерностей (0,5-3,0 см; см. рис. 3), а также блоки и глыбы (Петрин 1992, рис. 72).
41 Слой коричнево-бурой песчаной глины формировался во время последнего ледникового периода (115–11,7 тыс. л.н.), когда на территории Северной Евразии была широко развита многолетняя мерзлота (Vandenberghe et al., 2014; Lindgren et al., 2016). В частности, в период мерзлотного максимума 25–17 тыс. л.н. на широте Южного Урала её глубина достигала 200 м (Величко, 2009). Имея, возможно, несколько меньшую мощность, мерзлота присутствовала в регионе и в более ранние фазы последнего ледникового периода (Dublyansky et al., 2018). Таким образом, накопление субаэральных осадков в Игнатиевской пещере происходило в условиях преобладания в ней отрицательных температур. Отложения, формирующиеся в такой микроклиматической обстановке (отрицательная температура, отсутствие воды, очень низкая влажность) должны существенно отличаться от среднеплотной глины, наблюдаемой в пещере сегодня. В это время осадок представлял собой тонкую пыль, с «вкраплениями» периодически обваливавшихся сверху фрагментов стенок пещеры, а также остатков жизнедеятельности посещавших эту зону пещеры животных. Животные, передвигавшиеся по такому пылевидному осадку, должны были с лёгкостью перемешивать его.
42 В период между, ок. 80 и 25 тыс. л.н., на Южном Урале происходили периодические протаивания и намерзания мерзлоты, выражавшиеся в вертикальных движениях её верхней границы с амплитудой, превышавшей 80 м (Dublyansky et al., 2018). Поскольку Игнатиевская пещера находилась в зоне этих колебаний, отложения Большого зала могли периодически и кратковременно оказываться в зоне положительных температур. Если на одном (или нескольких) из относительно теплых этапов пещера увлажнялась, пылевые осадки могли смачиваться и трансформироваться в осадок более схожий с «обычной» пещерной глиной.
43 Ко времени посещений пещеры человеком около 17 тыс. л.н., во время которых сформировались тёмноокрашенные прослойки с артефактами и были сделаны рисунки на стенах пещеры, ранее хорошо перемешанные отложения Большого зала могли уже иметь консистенцию слабосвязной малоплотной глины. В связи с этим, при посещении людьми, существенного механического перемешивания осадков не происходило. Глина уплотнялась там, где ходили люди (образовывались темноокрашенные прослойки) и оставалась рыхлой в других местах. Латеральные перемещения этой слабосвязной массы привели к появлению невыдержанных по простиранию линзовидных прослоек между тёмноокрашенными «натоптанными» прослойками (левая часть фотографии на рис. 3), а также к их перекрытию (рис. 3).
44 Дополнительным фактором перемешивания и перемещения древнего материала вверх по разрезу, может быть активность роющих животных. Наличие норных ходов в полу Большого зала пещеры отмечено в монографии Петрина (1992) и подтверждено нашими наблюдениями. Такое воздействие, скорее всего, было «точечным» а не повсеместным, о чём говорит очевидная неповреждённость тёмноокрашенных прослоек в местах их наблюдения.
45 Перемешанность литологического субстрата делает включённые в него палеонтилогические остатки не репрезентативными и непременимыми для целей 14С датирования культурного слоя.
46

Палеоклиматический контекст посещений Игнатиевской пещеры
47 На рис. 5 время посещения людьми Игнатиевской пещеры, определённое в этой работе, показано в контексте глобального климата. Время посещений, связанных с созданием и функционированием декорированного рисунками пещерного святилища, приходится на период дегляциации, последовавшей за максимумом последнего оледенения. Более ранние посещения имели место во время, предшествовавшее этому максимуму.
48

Рис. 5. Посещения человеком Большого зала Игнатиевской пещеры (14C даты из раскопа I; вертикальная темная заливка) в контексте палеоклимата. Красная кривая – реконструкция температур в Гренландии по ледовому керну NGRIP (Kindler et al., 2014).
49 Данных о посещениях пещеры во время пика оледенения в настоящее время не имеется. Такие посещения достаточно вероятны, судя по радиоуглеродным датам костных остатков из Медвежьей пещеры на Северном Урале; напомним, что они указывают на использование пещеры людьми во время максимума последнего оледенения (22−19 кал. тыс. л.н.; Svendsen et al., 2010). Для Игнатиевской пещеры эта гипотеза может быть проверена путём детального опробования и датирования древесного угля, залегающего ниже тёмноокрашенных прослоек культурного слоя.
50

Заключение
51

Культурный слой в Дальнем зале Игнатиевской пещеры (афотическая зона), был выделен по находкам каменных орудий, украшений из кости, кусочков красной охры, и древесного угля, оставшегося от сжигания факелов. Культурный слой занимает верхнюю часть слоя коричнево-бурой пасчаной глины. Функционально, культурный слой был определён как слой посещения (Петрин, 1992; с. 95).
52

Содержание древесного угля в культурном слое не однородно. Выделяются от одной до трёх прослоек, тёмная окраска которых связывается с обильными примазками древесного угля (Петрин, 1992; с. 96). Разрозненные угольки присутствуют выше тёмных прослоек, между ними, а также ниже по разрезу, до глубины ок. 17–18 см. Последняя глубина фиксирует первые следы посещения Игнатиевской пещеры человеком.
53 Древесный уголь из культурного слоя в раскопе I в Дальнем зале Игнатиевской пещеры был датирован радиоуглеродным методом (AMS). Четыре даты, полученные по пробам из верхней части слоя (до глубины ок. 8 см), указывают на посещение этой части пещеры людьми в довольно короткий период ок. 16,3–17,4 тыс. л.н. Учитывая, что раскоп I расположен непосредственно под рисунками, выполненными красной охрой, а также что в слоях, из которых были отобраны пробы на датирование, были обнаружены кусочки охры (Петрин, 1992, с. 96), можно заключить, что полученные даты характеризуют время создания и функционирования святилища в пещере.
54 Ещё одна проба древесного угля была отобрана ниже тёмноокрашенных прослоек, на глубине 12–18 см. На этой глубине частицы охры обнаружены не были. Возраст угольков был определён как 27,8–28,3 кал. тыс. л.н. Принимая во внимание необходимость подтверждения этой даты, можно с осторожностью утверждать, что посещения дальней афотической части пещеры людьми начались задолго (порядка 10–11 тыс. лет) до создания в ней декорированного святилища.
55 Пробы костей из тёмноокрашенных прослоек в культурном слое дали дискордантные (слишком древние) радиоуглеродные даты. Насыщенность красно-бурой глины разреза костными остатками и копролитами пещерного медведя указывают на её турбированность. На протяжении большей части последнего ледникового периода на Южном Урале была развита многолетняя мерзлота, в связи с чем в пещере сохранялись низкие температура и влажность. Накапливающиеся в субаэральных условиях осадки представляли собой пылевую массу, что облегчало их перемешивание при посещениях пещеры животными. Перемешивание завершилось до времени посещения пещеры людьми. В процессе этих посещений возникли локальные «натоптанные» горизонты, обогащённые угольками от факелов. Во время посещений в пещере сохранялись холодные условия. Трансформация отложений, включающих в себя культурный слой, из рыхлого пылевого осадка в среднеплотную красно-бурую песчаную глину, которую мы видим в полу пещеры сегодня, завершилась уже после окончания дегляциации, когда температура и влажность в пещере повысились и осадок увлажнился.

Библиография

1. Величко А.А. (ред.) Палеоклиматы и палеоландшафты внетропического пространства Северного полушария. Поздний плейстоцен - голоцен. М: ГЕОС. 2009. 120 с.

2. Дублянский Ю.В., Широков В.Н. Возраст верхнепалеолитических памятников в пещерах Каповой и Игнатиевской (Южный Урал): ревизия радиоуглеродных дат и их интерпретации // Вестник археологии, антропологии и этонографии. 2020. № 3 (50). С. 5–16.

3. Зазовская Э.П. Радиоуглеродное датирование — современное состояние, проблемы, перспективы развития и использование в археологии // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2016. № 1 (32). С. 151−164. DOI: 10.20874/2071-0437-2016-32-1-151-164

4. Петрин В.Т. Палеолитическое святилище в Игнатиевской пещере. Новосибирск: Наука, 1992. 208 с.

5. Стефановский В.В. Литология и возраст спелеогенных образований Южного Урала // Уральский геологический журнал. 2002. № 6 (30). С. 3-16.

6. Смирнов Н.Г., Большаков В.Н., Косинцев П.А., Панова Н.К., Коробейников Ю.И. Одьшванг В.Н. Ерохин Н.Г., Быкова Г.В. Историческая экология животных гор Южного Урала. Свердловск: УрО АН СССР. 1990. 244 с.

7. Широков В.Н., Косинцев П.А. Обзор использования пещер Урала в палеолите // Пещерный палеолит Урала, Уфа: ИИЯЛИ Уфим. НЦ РАН, 1997. С. 26-29.

8. Широков В.Н., Петрин В.Т. Искусство ледникового века. Игнатиевская и Серпиевская 2 пещеры на Южном Урале. Екатеринбург: Ажур. 2013. 190 с.

9. Albarella U. Defining bone movement in archaeological stratigraphy: a plea for clarity // Archaeol. Anthropol. Sci. 2016. V.8, P. 353–358. doi:10.1007/s12520-015-0269-9

10. Brock F., Higham T., Ditchfield P., Bronk Ramsey C. Current pretreatment methods for AMS radiocarbon dating at the Oxford Radiocarbon Accelerator Unit (ORAU) // Radiocarbon. 2010. V. 52, № 1. P. 103-112.

11. Bronk Ramsey C., Higham T., Leach P. Towards high-precision AMS: progress and limitations // Radiocarbon. 2004. V.46, № 1. P. 17-24.

12. Bronk Ramsey C. Deposition models for chronological records // Quaternary Science Reviews. 2008. V. 27, P. 42–60. doi:10.1016/j.quascirev.2007.01.019

13. Bronk Ramsey C., Lee S. Recent and planned developments of the program OxCal // Radiocarbon. 2013. V. 55. P. 720–730. doi:10.1017/S0033822200057878

14. Dublyansky Y., Moseley G. E., Lyakhnitsky Y., Cheng H., Edwards L. R., Scholz D., Koltai G., Spötl C. Late Palaeolithic cave art and permafrost in the Southern Ural // Scientific reports. 2018. N.8 (12080).

15. Kindler P., Guillevic M., Baumgartner M., Schwander J., Landais A., Leuenberger M. Temperature reconstruction from 10 to 120 kyr b2k from the NGRIP ice core // Climate of the Past. 2014. V. 10. P. 887-902, doi:10.5194/cp-10-887-2014

16. Lindgren A., Hugelius G., Kuhry P., Christensen T.R., Vandenberghe J. GIS-based Maps and Area Estimates of Northern Hemisphere Permafrost Extent during the Last Glacial Maximum // Permafrost and Periglacial Processes. 2016. V. 6. P. 6−16. doi: 10.1002/ppp.1851

17. Pacher M., Stuart A.J. Extinction chronology and palaeobiology of the cave bear (Ursus spelaeus) // Boreas. 2009. V. 38, P. 189–206. doi:10.1111/j.1502-3885.2007.00071.x.

18. Reimer P., Austin W., Bard E., Bayliss A., Blackwell P., Bronk Ramsey C., Butzin M., Cheng H., Edwards R., Friedrich M., Grootes P., Guilderson T., Hajdas I., Heaton T., Hogg A., Hughen K., Kromer B., Manning S., Muscheler R., Palmer J., Pearson C., van der Plicht J., Reimer R., Richards D., Scott E., Southon J., Turney C., Wacker L., Adolphi F., Büntgen U., Capano M., Fahrni S., Fogtmann-Schulz A., Friedrich R., Köhler P., Kudsk S., Miyake F., Olsen J., Reinig F., Sakamoto M., Sookdeo A., Talamo S. The IntCal20 Northern Hemisphere radiocarbon age calibration curve (0–55 cal kBP) // Radiocarbon. 2020. V. 62. doi:10.1017/RDC.2020.41

19. Svendsen J.I., Heggen H.P., Hufthammer A.K., Mangerud J., Pavlov P, Roebroeks W. Geo-archaeological investigations of Palaeolithic sites along the Ural Mountains - On the northern presence of humans during the last Ice Age // Quaternary Science Reviews. 2010. V. 29 (3138e3156), doi:10.1016/j.quascirev.2010.06.043

20. The Quaternary of the Urals. Global trends and Pan-European Quaternary records: Fieldtrip Guide-book of the International INQUA-SEQS Conference (Ekaterinburg, September 10-16, 2014) / Borodin A.V., Markova E.A., Stefanovsky V.V., Panova N.K., Strukova T.V., Chairkina N.M., Smirnov N.G., Kosintsev P.A., Ulitko A.A., Izvarin E.P., Kuzmina E.A. – Ekaterinburg: IPAE UrB RAS, 2014. 72 p.

21. van Klinken G.J. Bone Collagen Quality Indicators for Palaeodietary and Radiocarbon Measurements // Journal of Archaeological Science. 1999. V. 26. P. 687–695.

22. Vandenberghe J., French H. M., Gorbunov A., Marchenko S., Velichko A. A., Jin H., Cui Z., Zhang T., Wan X. The Last Permafrost Maximum (LPM) map of the Northern Hemisphere: permafrost extent and mean annual air temperatures, 25–17 ka BP // Boreas. 2014. V. 43. P. 652–666. doi: 10.1111/bor.12070

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести