Везде
На пути одомашнивания волка
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
На пути одомашнивания волка
Аннотация
Код статьи
S086960630013698-6-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Сергин Виктор Яковлевич 
Аффилиация: Институт археологии РАН
Адрес: Российская Федерация, Москва
Выпуск
Номер 1
Страницы
5-17
Аннотация

Современные представления о доместикации волка почти полностью сводятся к гипотезе “самоодомашнивания”. Она привлекательна декларацией самопроизвольного хода событий, хотя наиболее важным ее положением является необходимость изъятия волчат из стаи для воспитания среди людей. Но и при этом условии, как показывают многолетние эксперименты по выращиванию ручных лисиц, предполагаемый результат недостижим. В работе делается попытка переместить проблему доместикации волка из сферы отвлеченных построений на почву, разрабатываемую археологией и естественными дисциплинами. Глубокие изменения, происходившие в природной среде и человеческой культуре в конце плейстоцена, поставили волка и человека в условия более плотного соседства. Появление собак могло быть результатом активного взаимовыгодного взаимодействия волков и людей.

Ключевые слова
Западная Европа, дриас, плейстоцен, мадлен, волк, собака, одомашнивание
Классификатор
Получено
25.02.2020
Дата публикации
09.03.2021
Всего подписок
6
Всего просмотров
68
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf Скачать JATS
1 Ввиду того, что в течение долгого времени основой существования человека служил промысел животных, появление собаки нередко связывалось с охотничьей деятельностью. Согласно Ж. Даунcу, волки могли пользоваться излишками мяса, остававшимися на местах облавной охоты и возле поселений. Люди, в свою очередь, вооружившись луками и стрелами, следовали за стаями волков, гнавших дичь, и общая добыча оказывалась более значительной. Сознавая роль полудиких союзников, обретавшихся возле поселений, люди поддерживали более способных особей пищей в периоды ее недостатка. В конечном итоге волки стали зависеть от корма и убежища, предоставлявшихся людьми (Dawns,1960. P. 45–47). Изредка и теперь, обсуждая вопрос о появлении собаки, специалисты обращаются к охотничьему прошлому человека. В частности, это событие соотносят с новыми стратегиями охоты и более интенсивным использованием мелкой дичи. Но, как отмечено, для обоснования причинно-следственных связей требуется поиск свидетельств жизнедеятельности собак на тех поселениях, где обнаружены их остатки (Boudadi-Maligne et al., 2012). Другим исследователям представлялась неправдоподобной кооперация волков с человеком, поскольку волки являются высокоинтеллектуальными хищниками. Партнером в охоте стала уже собака, благодаря чему, возможно, появились лук и стрелы (Clutton-Brock, 1984. P. 204, 206).
2 С конца XX в. господствуют представления о самопроизвольном протекании процесса доместикации волков на основе комменсальных отношений с людьми. Но еще ранее Ф. Цойнер писал, что волк и человек сошлись благодаря тому, что у человека появились пищевые отходы. Для современных волков поселения человека – часть мест охоты. То же было в древности, и волки создавали угрозу людям. Их терпели, сознавая пользу, приносимую волками очисткой территории. Дикие псовые проявляют зачатки социальной жизни, а слаженность их действий сходна с практикой древнего человека. Люди могли брать на воспитание волчат. Вырастая рядом с людьми, обеспечивавшими часть их рациона, волки могли воспринимать людей как членов своей стаи (Zeuner, 1963. P. 39–42, 83, 84).
3 На подобной же основе построена гипотеза самоодомашнивания в процессе естественного отбора, предложенная Л. и Р. Коппингерами. Они отмечают, что в природе происходит напряженная борьба за пищу. Новый источник ее в виде кухонных отбросов возникал возле поселений человека. Но полнее воспользоваться им могли лишь менее пугливые особи и стаи. Не отбегая далеко при появлении людей, они тратили меньше энергии и дольше кормились. Этот признак закреплялся на генетическом уровне. Люди брали и воспитывали волчат, что сближало их с волками. Путем естественного отбора происходил процесс одомашнивания волков, они эволюционировали в новый вид (Коппингер Л., Коппингер Р., 2005. С. 58–61, 307, 308). На рубеже тысячелетий к сходным взглядам пришла Ж. Клаттон-Брок (Clutton-Brock, 2000. P. 5).
4 Согласно Д.Ф. Мори и Р. Джегер, социальная совместимость между волками/собаками и людьми устанавливалась долго. Отношения начались с того, что в экологически неустойчивых условиях позднего плейстоцена некоторые группы волков стали придерживаться стратегии, поощряемой людьми. Их экологической нишей явилось человеческое общество. Люди облегчали им вхождение в него, воспитывая некоторых молодых волков как членов своего коллектива. Возникали особые симбиотические отношения, которые закончилось одомашниванием животных (Morey, Jeger, 2015. P. 426, 427; 2017. P. 900, 901).
5 Некоторые исследователи делят начальное время доместикации на два периода. Вначале группы основателей (founder groups) менее боязливых волков притягивались к лагерям бродячих охотников, подбирая остатки убитых или выслеживая скрывшихся от людей раненых животных. С этого времени волки могли быть полезны как лающая ночная стража. Естественный отбор и дрейф генов стали постепенно отделять этих волков от основной популяции. При вступлении людей в прямые отношения с волками начинался последующий “культурный процесс”. Из взятых в лагерь щенков неосознанно отбирались особи, менее склонные к побегу и обладавшие повышенной социальностью. В конечном счете устанавливался контроль над размножением (Driscoll et al., 2009. P. 9973).
6 Ограничимся приведенным обзором. В литературе почти полностью господствуют суждения, связанные с гипотезой самоодомашнивания волков. Различаясь в деталях и дополняя друг друга, они содержат два основных положения. Первое: на древних поселениях имелись пищевые отбросы, достаточные для поддержания стай волков. Пользование ими закреплялось у волков на поведенческом и, вероятно, генетическом уровне. Второе: люди эпизодически брали волчат и воспитывали их. Связи стаи с людьми становилась теснее, начиналось приручение, отбор более уживчивых особей, которые могли выполнять охранные функции, помогать в охоте и пр. За малым исключением (Tchernov, 1997. P. 91; Никольский и др., 2018) эти представления имеют сугубо отвлеченный характер.
7 Однако в областях доместикации волка (Ближний Восток и запад Европы) на поселениях не скапливались пищевые отходы, достаточные для постоянного привлечения стай волков. Экономика поселений раннего и позднего натуфа основывалась в пустыне Негев и южной Иордании на охоте за животными средних размеров. Крупные животные, а также мелкие (грызуны, мелкие хищники, рептилии и птицы) добывались редко, что связывается с сезонным использованием поселений. В средиземноморской зоне мелкие животные составляли преимущественную часть питания (Hortwitz, Goring-Morris, 2001. P. 124–126). Эти данные свидетельствуют о том, что перед появлением натуфийской культуры и на ранней ее стадии, т.е. в период, когда должна была происходить доместикация волка, животные ресурсы в округе поселений использовались с большой полнотой. А обитатели приморской зоны, по-видимому, не только не могли бы поделиться своей пищей с волками, но и сами использовали в качестве еды почти все, что содержало животный белок. Детальный подход показывает, что и на западе Европы охотничья добыча, приносимая на поселение, использовалась с большой полнотой (Fritz et al., 2011).
8 В подкрепление своих представлений сторонники гипотезы самоодомашнивания ссылаются также на известные опыты по селекции лисиц с выработкой у них терпимого и даже дружелюбного отношения к человеку. В течение нескольких десятилетий была получена популяция из 100 лисиц, которой предшествовали 30–35 селекционных поколений. Неожиданной особенностью лисиц оказалось то, что особи последующих поколений все более напоминали собак (Trut, 1999). К настоящему времени исследования значительно продвинулись в отношении генетических основ доместикации, но подопытную популяцию еще нельзя считать вполне одомашненной (Кукекова, 2018). Аналогичные изменения действительно должны были происходить при доместикации волков, но что могло к ним привести? Первобытные люди не обладали возможностями современной индустрии выращивания пушных зверей.
9 Попытаемся рассмотреть проблему, исходя из состояния природной среды и культуры человека в области доместикации волков и поведения, характерного для этих животных. Поскольку в настоящее время существует представление о наличии нескольких очагов доместикации (Vilà et al., 1997; Brown et al., 2011; Питулько, Каспаров, 2016; Сергин, 2018), коснемся одного из них – западноевропейского, по которому имеется более полная информация.
10

Места находок костей плейстоценовых собак на территории Западной Европы: 1– Картстейн, 2 – Оберкассель, 3 – Беттенродер Берг, 4 – Ле Клозо, 5 – Морен, 6 – Пон д’Амбон, 7 – Монтеспан, 8 – Сен-Трибо, 9 – Шампревеир, 10 – Кесслерлох. Locations of finds of the Pleistocene dog bones in Western Europe
11

Находки позднепалеолитических собак приурочены к территории Франции, Германии и приграничной части Швейцарии (рисунок). Для этой части Европы характерно наличие равнин и гор, разветвленной речной сети, разнообразие и мозаичность ландшафтов. Процесс доместикации, будучи связан с деятельностью человека, не мог продолжаться бесконечно долго. По мнению палеозоологов, он занял до 1.5 тыс. лет (Morey, Jeger, 2015. P. 427) или около 500 лет (Саблин, 2008. С. 128). Появление собак датируется серединой 13 тыс. л.н. (Сергин, 2018. Табл. 1).
12 К 15.2 тыс. л.н. относится вторая фаза дегляциации, во время которой западная часть Европы полностью освободилась от ледникового покрова. Усилилась аридизация климата, около 14–12.4 тыс. л.н. формировались эоловые отложения и песчаные массивы (Мол, 2008. С. 80, 86). Растительность из южных рефугиумов проникала далеко к северу. В целом в позднеледниковье (17–12.4 тыс. л.н.) от широты Парижа до побережий Германии (в современных географических реалиях) господствовал ландшафт перигляциальной лесотундростепи, представлявший собой сочетание сосново-березовых редколесий, кустарниковых тундр и тундростепных растительных ассоциаций. Южнее, между 45º и 49º с.ш., были характерны перигляциальные разреженные сосново-березовые, изредка с дубом леса с участием луговых и лугово-степных фитоценозов. В предгорьях Центрального Массива и Пиренеев господствовала перигляциальная лесостепь: сочетание сосново-березовых горных лесов и полынно-маревых и злаково-разнотравных степей. Расширили свой ареал широколиственные породы, расселяясь по предгорьям Центрального Массива, Пиренеев и по речным долинам (Симакова, Пузаченко, 2008. С. 365, 367).
13 16–10 тыс. л.н. в юго-западной части Франции, около Пиренеев, были наиболее распространены и представлены в близком соотношении северный олень, бык (бизон) и лошадь. В меньшем количестве присутствовали козел и благородный олень. Преобладание северного оленя было наибольшим в Гароннской низменности, где в малой доле присутствовали также лошадь, сайгак и бык. Лошадь и северный олень количественно выделялись в низовьях Роны и доминировали в южной Германии (Demars, 2008). Долины рек юго-западной Франции, берущие начало в Центральном Массиве, 16–14 тыс. л.н. в большей степени использовались каким-либо одним видом животных: сайгаком, лошадью, бизоном, северным оленем и др.; вблизи Пиренеев преобладали бизон и лошадь, а в глубине гор – благородный олень, горный козел и серна (Delpech, 1999. Fig. 5). Численность бизонов была максимальной 16–13 тыс. л.н., а сайги – 16–14 тыс. л.н. Общая биомасса копытных резко увеличилась с 16 и особенно с 14.5 тыс. л.н., достигла пика 13 тыс. л.н. и круто снизилась (Delpech, 1999. P. 30, 32. Fig. 8).
14 По мере улучшения природной обстановки к концу позднего плейстоцена, отдельные группы людей направлялись с территории юго-западной Франции к северо-востоку (Miller, 2012. Fig. 2). Наиболее заметно это происходило при смягчении климата во второй части дриаса и в бёллинг-аллерёде. Появились поселения в западных Альпах, на Швейцарском плато, на Рейне и на нынешней территории Бельгии (Miller, 2012. P. 211–213). Приспосабливаясь к новым условиям, люди стремились сохранить традиционные культурные связи. О последних свидетельствует распространение раковин морских моллюсков, главным образом ископаемых. От Парижского бассейна до территории Бельгии, Германии, Швейцарии распространены находки раковин морских моллюсков, главным образом ископаемых. Средиземноморские виды раковин достигали Дордони и территории Германии (Alvarez-Fernández, 2009). Женские изображения на сланцевых плитках в Гённерсдорфе и Андернахе на Среднем Рейне выполнялись в том же стиле, что и на территории Франции (Street et al., 2012. P. 237).
15 В мадлене происходило наиболее активное развитие охотничьего снаряжения, прежде всего наконечников метательных орудий и особенно способов их насада. С максимальной рациональностью проводилась разделка рогов оленя для получения стандартных заготовок. Вместе с законченными наконечниками они по сети связей доставлялись в другие районы. Высокий уровень обработки камня и кости требовал наличия своего рода системы ученичества и передачи опыта (Langlais et al., 2012. P. 143). Сосредоточенность на совершенствовании охотничьего вооружения была связана с условиями промысла. В местах с разреженной древесно-кустарниковой растительностью и тем более в открытом ландшафте приблизиться к стаду животных на прицельный удар копьем или дротиком представляло сложную задачу. По мере детализации фаунистических исследований слабее становятся основания предположений о проведении масштабных загонных охот с массовым забоем животных. Так обстоит, в частности, в отношении наиболее распространенной добычи – северных оленей. Для юга Франции устанавливается круглогодичное или сезонное присутствие их в районе поселений. Небольшие группы оседлых животных не могли служить предметом крупных охотничьих предприятий. Не было и необходимости делать значительные запасы мяса, причем туши животных обычно доставлялись на поселения целиком и интенсивно использовались. Во время активного освоения Парижского Бассейна ситуация могла быть иной (Kuntz, Costamagno, 2011. P. 15–18).
16 Изменения условий промысла в мадлене привели к созданию принципиально новых орудий – копьеметалок. Было выработано несколько их типов (Cattelain, 2005; Cattelain, Pétillon, 2014). Предполагается также раннее появление в верхнем палеолите лука и стрел (Праслов, 1982; Нужний, 1992. С. 166). Но необходимая определенность по данному вопросу пока не достигнута.
17 Перейдем к волку. Согласно обобщенной характеристике, волк относится к стайным хищникам с высокоразвитой социальной организацией и пластичным поведением. Стая представляет собой семью, состоящую из размножающейся матёрой пары и ее потомков разных возрастных групп. Старшие половозрелые волки подчинены матёрой паре и вместе с ней контролируют поведение других членов стаи, благодаря чему поддерживается сложившаяся структура и тесные взаимосвязи. Следующую группу составляют также взрослые волки, в том числе и одного возраста с предшествующими, но которым не удалось добиться более высокого статуса. Такие звери первыми покидают стаю при необходимости сократить ее величину. На низшей ступени находятся молодые особи. До достижения ими половозрелого возраста отношение к ним членов стаи щадящее. Они любознательны, обладают высокой исследовательской активностью, и в основном благодаря им обнаруживаются потенциальные жертвы.
18 Каждая семейная пара имеет свою территорию, размеры и форма которой зависят от особенностей местности, обилия потенциальной добычи, наличия водопоев и других обстоятельств. В средней части территории располагается гнездовой участок, на котором находился выводковая нора (логово) и несколько резервных нор. Пространство, окружающее гнездовой участок, является местом летней охоты матёрой пары, до осени обеспечивающей питание нового потомства.
19 В менее освоенных человеком местах территорию стаи окружают подобные же владения других стай. При обеспеченности пищей границы между стаями не нарушаются. О готовности охранять свою территорию от вторжений стаи постоянно напоминают голосовыми сигналами (воем), нанесение ольфакторных меток и погрёбами – взрытыми лапами пятнами почвы (Суворов, 2014). Непосредственные столкновения стай происходят редко (Harrington, Mech, 1983). Важную роль играют при этом их размеры и состав: наличие родительской пары, взрослых самцов, а также способность противостоять даже более крупной стае (Cassidu et al., 2015. P. 1358).
20 В пределах лесной зоны, в Тверской области, по наблюдениям 1969–1982 гг., средняя стая имела до 10 особей, причем процент особей первого года жизни (прибылых) чаще превышал 60% (Кочетков, 2015. Табл.). Это значит, что кроме родительской пары в стаях находились 1-2 особи второго года жизни (переярков, еще неполовозрелых) или, что могло быть значительно реже, взрослых. На размере и составе стаи отражается пресс со стороны человека, но в большой степени также и возможности питания. В стаях, обитавших в тундре Ненецкого национального округа в 50-х годах XX века, насчитывалось 5–7 волков. В них имелось по 1-2 матёрых зверя (родители) и волчата, рожденные в текущем году (Макридин, 1959. С. 172). Пребывание в стае более взрослых особей создало бы конкуренцию из-за корма (Макридин, 1976).
21 Редкий пример обитания волков в естественных малотревожимых условиях касается плато Путорана, расположенного за Полярным кругом. Каменистая тундра безжизненна, но в речных долинах, покрытых лесом и кустарником, имеется довольно богатая фауна. Снежный покров неглубокий. Осенью и весной через плато проходило до 400 тыс. диких оленей. Проходные волки следуют за оленями, передвижения кочующих волков менее определенны. Имеются и местные волки – семьи и одиночные особи. В течение многих лет они занимают территории в среднем около 400 км2, включая бескормные участки плато. Средний размер стаи – 3 особи. Во время массового хода оленей стаи из 2–5 зверей добывают по оленю каждые 2 дня. Зимой олени идут одиночно. Преследование их продолжается долго и чаще безуспешно. В этот сезон основной прием охоты волков – подкарауливание или скрадывание с последующим броском. Во всех случаях хищники ложились в засаду, а один волк служил загонщиком (Линейцев, 1983). Потомство тундровые волки выводят в глубоких норах на южных протаивающих береговых склонах рек и ручьев (Макридин, 1959).
22 Степные и полупустынные волки также связаны с определенным районом, где они создают характерную для вида структуру обитания. Сходны и связи волков с мигрирующими копытными. За стадами сайгаков во время их миграций следуют главным образом молодые звери. Оседлые тоже охотятся, но в пределах участка своего обитания. При появлении мигрирующих сайгаков для совместной охоты на участок приходят переярки, живущие вне стаи. Волки добывают сайгаков, загоняя их в овраг, в сторону засады, затаиваясь и поджидая случай возле пасущегося стада. В поисках сайгачат они вспугивают самку и прочесывают участок местности (Филимонов, 1980).
23 Наиболее крупной и опасной добычей волков являются бизоны. О возможной их роли в питании волков в древности можно судить по ситуации 1995–2015 гг. на северных территориях Йеллоустонского национального парка. В этот период поголовье бизонов, реинтродуцированных в 1995 г., значительно увеличилось. Летом бизоны переходят в травянисто-кустарниковую степь. В течение 20 лет наблюдалось 173 нападения волков на бизонов и 24 захвата, когда волки, окружив отделившуюся особь, удерживают ее, схватив зубами за разные части тела. Еще 8 случаев закончились гибелью бизонов. Число нападений и добытых особей возрастало очень медленно. Волки почти не в состоянии преодолеть самозащиту бизонов. Возможность добыть их увеличивалась, если группа бизонов была смешанной по возрасту и полу, небольшой (10–20 животных) и убегала от крупной стаи волков (более 20 особей) (Tallian et al., 2017).
24 Сходство основных моментов в организации стай и территориальном поведении волков от тундровой до степной и полупустынной зоны свидетельствует об их унаследованности с глубокой древности. В полустепи, в местах с разреженной древесной растительностью, в ландшафтах долин рек и горных плато и склонов – везде, где можно было выкармливать потомство, в нижнем дриасе обитание волков могло быть многолетним. Их положение в регионе в этот период изменилось в связи с состоянием популяций более крупных хищников. Численность пещерного медведя последовательно уменьшалась еще до максимума ледниковья, и в голоцене они вымерли (Pushkina, Raia, 2008. Tab. 1). На территории Франции подавляющая часть их останков и других, связанных с ними, свидетельств была ограничена предгорьем Пиренеев (Fritz et al., 2011. Fig. 1a). То же касается и пещерных львов. Поздние находки их костей датированы 15.400 (Австрия) и 13.770 л.н. (Испания), а последние- 12.565 и 12.248 л.н. (Франция) и 12.375 л.н. (Германия) (Stuart, Lister, 2011. Tab. 1). Последние даты соответствуют времени появления ранних собак. С угасанием популяции пещерного льва волки стали основными хищниками. У них появилась возможность расселиться шире, и их территории уплотнились за счет освободившихся участков.
25 При рассматриваемой проблемы наиболее важно акцентировать внимание на следующих моментах:
26 - господство в нижнем дриасе региона полустепей с кустарниками и местами разреженных лесов;
27 - наличие большого количества копытных животных, главным образом северных оленей, лошадей, бизонов / быков и сайгака;
28 - маловероятность дальних миграций копытных и массового их забоя;
29 - смена мега-хищников волками, расширение их ареала.
30 - относительно оседлый образ жизни волков; уплотнение сети их местообитаний за счет районов, ранее занятых мега-хищниками;
31 - значительное увеличение населения и сохранение им культурных традиций при освоении новых районов;
32 - интенсивное совершенствование охотничьего снаряжения, в том числе копьеметалок;
33 - широкие связи, распространение стандартизированных изделий и производственных знаний (четко – в полосе севернее Пиренеев);
34 - полное использование охотничьей добычи.
35 Смена мегахищников волками сделала обитаемой зоной последних весь рассматриваемый регион, исключая непригодные для жизни места и поселения человека. Волки и люди стали жить в более плотном соседстве. При этом участки, избиравшиеся людьми для своего пребывания, внедрялись в местообитания волков. Они могли накладываться на центральные, краевые, пограничные участки территории стай, вынуждая животных делать логова в другом месте, лишая их части охотничьих угодий или толкая к обострению отношений с соседями.
36 Стаи не идут на контакт с человеком. Будучи формой существования вида, они воспроизводятся после любых катаклизмов, что показали массовые отстрелы волков. Рассмотрение стаи в качестве доместицируемой единицы – тупиковый путь. Стаи представляют собой семейные сообщества со сложными внутренними взаимосвязями. Появление весной нового выводка сосредоточивает внимание матёрой пары на его прокормлении. Если дичи на местах летней охоты много, некоторые молодые и взрослые особи помогают родителям. Но чаще те остаются одни, а остальные волки разбредаются поодиночке или по несколько особей на территории стаи. С осени до начала гона, происходящего весной, они присоединяются к семье для совместной охоты, благодаря чему могут добываться более крупные звери. Но некоторые особи не принимаются стаей и становятся “нетерриториальными волками”. Обычно они обитают в худших местах территории стаи. В Кавказском заповеднике эта категория чаще представлена особями обоего пола в возрасте 2–3 лет, кочующими в группах по 2–4 волка. Смертность у них повышенная (Кудактин, 1981). В сходном положении находятся на Южном Урале молодые неразмножающиеся звери или старые особи, изгнанные из стаи. Также обитая на семейной территории, они питаются остатками добычи стаи (Гордиюк, 2002. С. 218). В тундре, как отмечено, вследствие более острого недостатка пищи, даже прибылые полугодовалые особи с осени живут самостоятельно. В целом для неполовозрелых особей характерно обитание в теплое время года одиночно или группами. Они широко перемещаются, контактируя с подобными же особями из соседних стай (Юдин, 2013. С. 203–205). Смертность у них повышенная.
37 Таким образом, волки второго года жизни в теплое время года добывают корм самостоятельно. Если они попадают в категорию нетерриториальных, такая необходимость становится постоянной. Отмечены свойственные им высокая исследовательская активность и гибкое поведение. Общение и объединение с молодыми особями соседних стай не было бы допущено под присмотром старших членов стаи. При жизни вне стаи у них мало перспектив завести собственную семью, но и в ней размножение – привилегия матёрой пары.
38 Волки очень внимательны ко всему, что происходит на их территории. Появляющиеся на ней люди попадают под их пристальное наблюдение (Филимонов, 1980). Волки, не занятые выращиванием потомства, были свободны в своих перемещениях. Если люди вторгались в связи с промыслом зверя, волкам была ясна суть их действий. В открытом или частично закрытом ландшафте было трудно подстеречь животных или подобраться к ним для нанесения точных ударов. В особенности это касается стадных зверей. Во многих случаях нанесенные им раны оказывались несмертельными, а преследование безуспешным. Применение копьеметалки увеличивало количество поражений. Но удары наносились с нее менее прицельно, что увеличивало число подранков. Их много и при использовании современного охотничьего оружия.
39 Для молодых волков подранки представляли больший интерес, чем собственная скромная добыча или остатки животных, убитых и съеденных взрослыми волками. Прибылые и переярки еще не имели опыта матёрых, но прошли в стае школу разнообразных способов охоты – с разделением ролей, мгновенными ситуационными решениями, взаимоподдержкой. Им были понятны проводимые людьми охотничьи приемы: скрадывание, засада, окружение, перехваты и т.д. Чаще пользуясь побочными плодами охотничьего промысла, волки едва ли могли удержаться от необходимых дополнений к маневрам охотников: вспугивания затаившихся зверей, пресечения их пути к бегству, устройства засады. Подобные действия, вероятно, многократно повторялись с участием разных волков на территории разных стай. Осенью волки, не изгнанные из стаи, присоединялись к ней. А весной, став переярками и матёрыми, они могли предпочесть традиционный образ жизни или уже не встречали людей на прежних местах. Однако заинтересованность в пище, которую можно было получать рядом с промышлявшими людьми, должна была притягивать к ним представителей новых поколений и других стай волков.
40 Важно подчеркнуть, что в зоне промысла нарушался естественный ход вещей. Еще более ослабевал контроль старших членов стай над младшими. Молодые волки из разных стай, заинтересованные в более легкой добыче, сталкивались у ее источника, приобретая принципиально новый опыт общения.
41 Не обладая мобильностью волков, охотники все же активно преследовали раненых зверей и отнимали их у волков, если те успевали их умертвить. То же происходило в случаях, когда волки удерживали крупного зверя, а подоспевшие охотники убивали его. Подобные ситуации делали наглядной общую принадлежность добычи. Это должно было побуждать людей делиться ею с волками. Подосновой дележа служило наличие раздела пищи в людских коллективах и определенный порядок доступа к жертве у стаи волков. Оценивая роль волков, люди могли считать должным и выгодным поделиться с ними, поощряя животных на содействие в будущем. Волки, как при дележе в стае, ожидали выделения своей доли добычи.
42 С укреплением и усложнением взаимодействий, в общении охотников с волками должны были использоваться жесты и голосовые сигналы. Волкам могли давать клички-имена. Это повышало координацию усилий, сплачивало волков с людьми и делало промысел успешнее.
43 Районы промысла и отдельных промысловых предприятий менялись. Приспосабливаясь к этому, волки должны были знать места ночлега охотников, чтобы с утра следовать за ними. Устраивать собственный ночлег недалеко от них волкам требовалось и для того, чтобы обезопасить себя от нападения стай, на территории которых производился промысел.
44 Усложнение и упрочение связей с охотниками, переход их на индивидуальную основу и следование за определенной группой стали отрывать волков от связей со своей стаей. Отдельные волки, а затем и основная их часть перестали возвращаться в свои стаи или на их территорию, полностью полагаясь в обеспечении пищей на промысел, совместный с людьми. Это был решающий момент, означавший пока еще не вполне устойчивый разрыв небольшой популяции волков со стаями, продолжавшими вести естественный образ жизни. Такому ходу событий могли способствовать враждебность волков, не отрывавшихся от стай, и малодобычливые годы. Понятие своей стаи стало переноситься у контактировавших с людьми волков на людей-охотников, а в качестве матёрых могли восприниматься руководители промысловых групп.
45 Оказавшись независимыми от брачных порядков, характерных для стаи, отклонившиеся волки получили возможность выводить потомство. Как и места ночлега, логова для защиты от стайных волков и в связи с отсутствием опасности со стороны людей, должны были располагаться недалеко от поселений. Подраставшие осенью волчата включались в общую промысловую деятельность.
46 Близость мест пребывания и постоянные контакты позволяли людям и волкам все лучше понимать друг друга. Волки привыкали к характерам и поведению людей и виду человеческого обиталища, а люди – к присутствию и особенностям “своих” волков. Вырабатывались новые сигналы для подзывания волков, выражения запрета, приглашения к пище и др. В перспективе логово еще более приблизилось к поселению. Волчата, выйдя из норы, могли наблюдать за жизнью людей и привыкать к ним. В течение некоторого периода времени должны были случаться рецидивы: при появлении на окружающем пространстве возможности образовать и удержать семейный участок, некоторые пары волков покидали людей. Поколения остальных волков вырастали в деятельности, совместной с людьми. Место их ночлега стало располагаться на краю поселения. Пищу они должны были получать не в виде доли добычи на месте промысла, а в качестве корма на поселении. Наблюдения за волчатами, выраставшими на поселении и их особенностями при взрослении позволили отбирать более уживчивых и перспективных для промысла особей. Постоянная связь прирученных волков с людьми, относительная изоляция их от окружающих стай и подверженность отбору явились гранью, за которой они становились собаками.
47 Процесс доместикации волков касался большого числа животных и людей. Вероятно, он охватывал значительный район, в котором люди, связанные родственными и культурными узами, могли постоянно обмениваться опытом использования “своих” волков. Где в пределах запада Европы могло находиться первичное ядро одомашнивания волка, пока неясно. Находки остатков древнейших собак малочисленны, и наиболее ранние из них присутствуют и в юго-западной, и в северной, и в восточной части региона (рисунок). Археологически более вероятным местом доместикации представляется юго-запад территории Франции. Он служил рефугиумом в последнее оледенение, из него, не порывая культурных связей, люди расселялись к северу. Концентрируясь в тех или иных районах, на юго-западе население оставалось значительным и в дальнейшем. В этой общности, как отмечено, происходило интенсивное развитие каменной и костяной индустрии, была изобретена и широко использовалась копьеметалка, вырабатывались различные типы костяных наконечников. Данные особенности культуры свидетельствуют о довольно напряженных условиях добывания людьми средств существования, что подтверждается и полным использованием ими охотничьей добычи.
48 В итоге отметим, что для решения проблемы происхождения собак необходимо учитывать обстоятельства, в которых протекал процесс доместикации волков: состояние природной среды, животного мира и культуры человека. Но и это не приведет к решению проблемы, если объектом одомашнивания считать стаи волков. В организации волков содержится “слабое звено”: молодые и, возможно, изгнанные из стаи особи. От добывания подранков, появлявшихся в результате промысловой деятельности людей, они могли перейти к обоюдовыгодному взаимодействию с охотниками. Наблюдая за поведением этих волков на местах промысла и взаимодействуя с ними, охотники, должно быть, осознали возможности еще одного способа увеличения добычи, использование которого и привело к появлению собак.

Библиография

1. Гордиюк Н.М. Взаимоотношения копытных животных и крупных хищников Южного Урала. Миасс: Геотур, 2002. 476 с.

2. Коппингер Л., Коппингер Р. Собаки. Новый взгляд на происхождение, поведение и эволюцию собак. М.: СОФРИОН, 2005. 380 с.

3. Кочетков В.В. Филопатрия и дисперсия в популяции волка (Canis lupus L.) // Сибирский экологический журнал. 2015. № 3. С. 388–397.

4. Кудактин А. Нетерриториальные волки // Охота и охотничье хозяйство. 1981. № 10. С. 16, 17.

5. Кукекова А.В. Новые перспективы «лисьей модели» в изучении генетики поведения: интервью / бесед. Е.В. Сидорова // Природа. 2018. № 12. С. 3–11.

6. Линейцев С. Волки Путорана // Охота и охотничье хозяйство. 1983. № 6. С. 4, 5.

7. Макридин В.П. Материалы по биологии волка в тундрах Ненецкого национального округа // Зоологический журнал. 1959. Т. 38, № 11. С. 1719–1725.

8. Макридин В.П. Полярный волк // Охота и охотничье хозяйство. 1976. № 4. С. 10–12.

9. Мол И. Определение временных интервалов. Изменение климата и ландшафтов Европы в последнее оледенение // Маркова А.К., Кольфсхотен Т., Бохнкке Ш., Косинцев П.А., Мол И., Пузаченко А.Ю., Симакова А.Н., Смирнов Н Г., Верпоорте А., Головачев И.Б. Эволюция экосистем Европы при переходе от плейстоцена к голоцену (24–8 тыс. л.н.). М.: Товарищество научных изданий КМК, 2008. С. 73–87.

10. Никольский П.А., Сотникова М.В., Никольский А.А., Питулько В.В. Взаимоотношения волка и человека в арктической Сибири 30000 лет назад по материалам Янской палеолитической стоянки: ранняя стадия одомашнивания // Stratum plus. 2018. № 1. С. 231–262.

11. Нужний Д.Ю. Розвиток мiкролiтичної технiки в кам’яному вiцi. Київ: Наукова думка, 1992. 185 с.

12. Питулько В.В., Каспаров А.К. Костные остатки раннеголоценовых домашних собак из Жоховской стоянки (восточная Сибирская Арктика) и проблема достоверности идентификации древних Canis familiaris из археологических раскопок // Stratum plus. 2016. № 1. С. 171–207.

13. Праслов Н.Д. О времени изобретения лука // XI конгресс Международного союза по изучению четвертичного периода: тез. докл. Т. 2. Москва, 1982. С. 232, 233.

14. Саблин М.В. Природный и социокультурный феномен появления собаки в верхнем палеолите // Хронология, периодизация и кросскультурные связи в каменном веке / Отв. ред. Г.А. Хлопачев. СПб.: Наука, 2008 (Замятнинский сборник; 1). С. 127–133.

15. Сергин В.Я. О времени и месте одомашнения волка: современное состояние проблемы // Stratum plus. 2018. № 1. С. 215–230.

16. Симакова А.Н., Пузаченко А.Ю. Растительность в позднеледниковье // Маркова А.К., Кольфсхотен Т., Бохнкке Ш., Косинцев П.А., Мол И., Пузаченко А.Ю., Симакова А.Н., Смирнов Н Г., Верпоорте А., Головачев И.Б. Эволюция экосистем Европы при переходе от плейстоцена к голоцену (24–8 тыс. л.н.). М.: Товарищество научных изданий КМК, 2008. С. 342–368.

17. Суворов А.П. Социальная организация и пространственная структура популяций волка // Ареалы, миграции и другие перемещения диких животных: материалы междунар. науч.-практ. конф. (г. Владивосток, 25–27 ноября 2014 г.) / Ред. А.П. Савельева, И.В. Середкин. Владивосток: Рея, 2014. С. 307–310.

18. Филимонов А.Н. Поведение казахстанского волка в различных ситуациях // Поведение волка / Ред. Д.И. Бибиков. М.: Ин-т эволюционной морфологии и экологии животных АН СССР, 1980. С. 60–76.

19. Юдин В.Г. Волк Дальнего Востока России. Владивосток: Дальнаука, 2013. 411 с.

20. Álvarez-Fernández E. Magdalenian personal ornaments on the move: a review of the current evidence in Central Europe // Zephyrus. 2009. LXIII. P. 45–59.

21. Bocquet-Appel J.-P., Demars P.-Y., Noiret L., Dobrowsky D. Estimates of Upper Palaeolithic meta-population size in Europe from archaeological data // Journal of Archaeological Science. 2005. Vol. 32, iss. 11. P. 1656–1668.

22. Boudadi-Maligne M., Mallye J.-B., Langlais M., Barshay-Szmidt C. Magdalenian dog remains from Le Morin rock-shelter (Gironde, France). Socio-economic implications of a zootechnical innovation // Paleo. 2012. 23. P. 39–54.

23. Brown S.K., Pedersen N.C., Jafarishorijeh S., Bannasch D.L., Kristen D., Ahrens K.D. Wu J.-T., Okon M., Sacks B.N. Phylogenetic Distinctiveness of Middle Eastern and Southeast Asian Village Dog Y Chromosomes Illuminated Dog Origins // PLoS ONE. 2011. 6 (12), e28496.

24. Cassidy K.A., MacNulty D.R., Stahler D.R., Smith D.W., L David Mech D. Group composition effects on aggressive interpack interactions of gray wolves in Yellowstone National Park // Behavioral Ecology. 2015. Vol. 26, iss. 5. P. 1352–1360.

25. Cattelain P. Propulseurs magdaléniens: marqueurs culturels régionaux? // Mémoire de la Société préhistorique française. XXXIX. Charente: Sociéte préhistorique française, 2005. P. 301–317.

26. Cattelain P., Pétillon J.-M. «Type 2a», the earliest Palaeolithic spear-thrower: a new Middle Magdalenian object from Isturitz (Pyrénées-Atlantiques, France) and its implications // Paleo. 2015. 26. P. 17–32.

27. Clutton-Brock J. Introduction // Dogs Through Time: An Archaeological Perspective. Proceedings of the 1st ICAZ Symposium on the History of the Domestic Dog; Eighth Congress of the International Council for Archaeozoology (ICAZ 98) / Ed. S.J. Crockford. Oxford: Archaeopress, 2000 (BAR international series; 889). P. 3–8.

28. Clutton-Brock J. Wolf // Evolution of Domesticated Animals / Ed. L.L. Mason. London; New York: Longman, 1984. P. 198–211.

29. Delpech F. Biomasse d'Ongulés au Paléolithique et inférences sur la démographie / Ungulate Biomass During the Paleolithic Period and Inferences Concerning Human Demography // Paleo. 1999. 11. P. 19–42.

30. Demars P.-Y. Paléogéographie des chasseurs de l’Europe du Paléolithique supérieur: répartition et spécialisation des sites // L'Anthropologie. 2008. Vol. 112, iss. 2. P. 157–167.

31. Downs J.F. Domestication: an examination of the changing social relationship between man and animals // Kroeber anthropological society. Iss. 22. Berkeley, 1960. P. 18–67.

32. Driscoll C.A. Macdonald D.W., O’Brien S.J. From wild animals to domestic pets, an evolutionary view of domestication // Proceedings of the National Academy of Sciences. 2009. 106, suppl. 1. P. 9971–9978.

33. Fritz K., Fosse P., Tosello G., Sauvet G., Azéma M. Ours et Lion: réflexion sur la place des carnivores dans l’art paléolithique // Predateurs dans tous leurs états. Évolution, Biodiversité, Interactions, Mythes, Symboles. XXXI rencontres internationales d’archaéologie et d’histoire d’Antibes / Eds J.-P. Brugal, A. Gardeisen, A. Zucker. Antibes: Association pour la Promotion et la Diffusion des Connaissances archéologiques, 2011. P. 299–316.

34. Harrington F.H., Mech L.D. Wolf Pack Spacing: Howling as a Territory-Independent Spacing Mechanism in a Territorial Population // Behavioral Ecology and Sociobiology. 1983. Vol. 12, № 2. P. 161–168.

35. Horwitz L.K., Goring-Morris A.N. Fauna from the Early Natufian Site of Upper Besor 6 in the Central Negev, Israel // Paléorient. 2001. Vol. 26, № 1. P. 111–128.

36. Kuntz D., Costamagno S. Relationships between Reindeer and Man in Southwestern France during the Magdalenian // Quaternary International. 2011. Vol. 238, iss. 1–2. P. 12–24.

37. Langlais M., Costamagno S., Laroulandie V., Pétillon J.-M., Discamps E., Mallye J.-B., Cochard D., Kuntz D. Evolution of Magdalenian societies in South-West France between 18,000 and 14,000 cal. BP: Changing environments, changing tool kits // Quaternary International. 2012. Vol. 272–273. P. 138–149.

38. Miller R. Mapping the expansion of the Northwest Magdalenian // Quaternary International. 2012. Vol. 272–273. P. 209–230.

39. Morey D.F., Jeger R. Paleolithic dogs: Why sustained domestication then? // Journal of Archaeological Science: Reports. 2015. Vol. 3. P. 420–428.

40. Morey D.F., Jeger R. From wolf to dog: Late Pleistocene ecological dynamics, altered trophic strategies, and shifting human perceptions // Historical Biology. 2017. Vol. 29, iss. 7. P. 895–903.

41. Pushkina D., Raia P. Human influence on distribution and extinctions of the Late Pleistocene Eurasian megafauna // Journal of Human Evolution. 2008. Vol. 54, iss. 6. P. 769–782.

42. Street M., Jöris O., Turner E. Magdalenian settlement in the German Rhineland – An update // Quaternary International. 2012. № 272–273. P. 231–250.

43. Stuart A.J., Lister A.M. Extinction chronology of the cave lion Panthera spelaea // Quaternary Science Reviews. 2011. Vol. 30, iss. 17–18. P. 2329–2340.

44. Tallian A., Smith D.W., Stahler D.R., Metz M.C., Wallen R.L., Geremia C., Ruprecht J., Wyman C.T., MacNulty D.R. Predator foraging response to a resurgent dangerous prey // Functional Ecology. 2017. Vol. 31, iss. 7. P. 1418–1429.

45. Tchernov E. Two New Dogs, and Other Natufian Dogs, from the Southern Levant // Journal of Archaeological Science. 1997. Vol. 24, iss. 1. P. 65–95.

46. Trut L.N. Early Canid Domestication: The Farm-Fox Experiment // American Scientist. 1999. Vol. 87, № 2. P. 160–169.

47. Vilà C., Savolainen P., Maldonado J.E., Amorim I.R., Rise J.E., Honeycutt R.L., Chandall K.A., Lundenberg J., Wayne R.K. Multiple and Ancient Origins of the Domestic Dog // Science. 1997. Vol. 276, iss. 5319. P. 1687–1689.

48. Zeuner F.E. A history of domesticated animals. London: Hutchinson, 1963. 560 p.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести