Везде
О некоторых керамических сосудах с византийской периферии VIII–XI вв.
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
О некоторых керамических сосудах с византийской периферии VIII–XI вв.
Аннотация
Код статьи
S086960630013720-1-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Армарчук Екатерина Александровна 
Аффилиация: Институт археологии РАН
Адрес: Российская Федерация, Москва
Гукин Василий
Аффилиация: Государственный Эрмитаж
Адрес: Санкт-Петербург
Выпуск
Номер 1
Страницы
122-132
Аннотация

Рассматривается серия керамических тазов из раскопок христианского храма конца IX – первой половины XI в. у с. Веселое под Адлером. Такой характерный их признак, как массивное высокое дно небольшого диаметра, обнаруживает типологические параллели со случайной находкой из окрестностей крымской Феодосии. Сопоставление этих материалов позволило выдвинуть гипотезу о существовании особой группы средневековой причерноморской керамики. Относительно крымской находки, по-видимому, можно говорить о новом для Крыма типе глиняных сосудов, предназначавшихся  для храмовых служб и их подготовки. Они могли использоваться в сельских православных общинах на периферии Византийского мира VIII–XI вв. Вместе с тем, будучи формальным отражением в глине дорогих (городских) сосудов из металла и камня, эти глиняные сосуды могли нести некую культовую функцию. Сравнительно небольшие тазы из храма в Веселом в отличие от крымского сосуда, вероятно, играли подсобную роль. Не исключая возможное существование монастыря на месте храма, нельзя также отвергать и их бытовое использование.

Ключевые слова
Причерноморье, храм, керамика, атрибуция, морфология, тазы, миски, вотивное приношение, назначение
Классификатор
Получено
08.10.2019
Дата публикации
09.03.2021
Всего подписок
6
Всего просмотров
93
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf Скачать JATS
1 В 2010–2011 гг. у с. Веселое под Адлером был раскопан христианский крестово-купольный храм с тремя притворами. На основе археологических материалов и архитектурных параллелей его постройку первоначально отнесли к первой половине X в. (Армарчук и др., 2012. С. 89). Впоследствии радиоуглеродная AMS-дата 879–905 гг., полученная по кости Homo sapiens из раннего погребения в западном притворе, определила terminus ante quem для строительства храма (Мимоход и др., 2015. С. 398, 399). Он функционировал в период между последней четвертью IX и первой половиной XI в. Верхний рубеж помогла уточнить AMS-дата останков из другого погребения (№ IX), обнаруженного во внутреннем пространстве храма. Это погребение было совершено в алтаре1 в 993–1050 гг., но после оставления храма, о чем говорит его стратиграфия.
1. Авторы искренне признательны чл.-корр. РАН Л.А. Беляеву за консультацию по вопросу захоронений в алтарях христианских храмов.
2 Раскопки показали, что храм перестал действовать еще до обрушения, но слой длительного запустения внутри него и следы вторичного использования развалин отсутствовали. Особенность культурного слоя памятника – большая насыщенность бытовой керамикой, обычно не свойственная таким объектам. Керамика концентрировалась преимущественно в северной части нартекса и наоса (в притворах ее практически не было) в слое черной супеси, перекрытом упавшими куполом и сводами, но также попадалась в слое разрушения. Компактные развалы сосудов практически отсутствовали; главным образом, черепки оказались разбросанными на большой площади.
3 Керамика состоит из посуды трех функциональных групп: тарной, столовой и кухонной (Давудов, Армарчук, 2012). Тарная представлена пифосами при отсутствии амфор, столовая – кувшинами и мисками, а кухонная – горшками, корчагами и тазами. Внутри групп число категорий сосудов, их типологическое разнообразие и варианты формовочных масс ограничены. В целом, каждой группе соответствует своя формовочная масса, но изредка в разных группах могут быть сосуды из одинакового теста.
4

Рис. 1. Стенка и профиль таза из храма у с. Веселое. 1 – стенка, внешний вид; 2 – общий вид и профиль сосуда; 3 – стенка, вид изнутри (инв. № В2010/3502). Fig. 1. The wall and a profile view of a basin from the temple at the village of Veseloye
5 Анализ керамики показывает, что лидирующая категория – кувшины (167 экз.), за ними с большим отрывом следуют кухонные (24 экз.) и тарные (20 экз.) сосуды, немногочисленные миски и тазы (21 экз.). Ведущей формой выступают высокие кувшины с длинным горлом без слива, узким туловом и одной, часто имеющей насечки ручкой овального сечения, которые ранее фрагментарно попадались в Сочинском районе (Воронов, 1979. Рис. 54, 16; 58, 21–23; 2002. Рис. 9, 13)2. Кухонные горшки характеризуются отогнутым венчиком, короткой шейкой и яйцевидным туловом; аналогии им известны на Тамани, а также в Северо-Восточном Причерноморье и на территории Абхазии (Чхаидзе, 2008. Рис. 96, 6–8; 97, 11; Армарчук, 2017. Рис. 39, 4; 44, 12; Бгажба, 1977. Табл. IX, 6; XI, 14). Пифосы представлены распространенным в Причерноморье примерно до XI в. типом с горизонтальным краем подтреугольного в сечении венчика, с коротким, четко выраженным горлом и раздутым корпусом с бессистемным рифлением стенок, что характерно для раннесредневековых пифосов Сочинского региона и Абхазии (Воронов, 1979. С. 96, 97. Рис. 53, 5; 2002. Рис. 9, 2; Армарчук, 2017. Рис. 9, 2; 45, 4). Таков «керамический» контекст тех сосудов, о которых ниже пойдет речь (рис. 1–6).
2. О.Х. Бгажба описывает как краснолощеные кувшины с высоким горлом, но плоской ручкой из раскопок Замка Баграта в Сухуми, так и близкие по форме, но серолощеные кувшины из Анакопии в Абхазии, однако они не могут быть аналогиями сосудам из Веселого (Бгажба, 1977. С. 21–23. Табл. X).
6 Это относительно небольшие тазы в форме усеченного конуса, с разведенными наружу стенками с непрофилированным венчиком и толстым дном высотой 4 см (рис. 1, 3, 4). Диаметр устья сосудов колеблется от 27 до 34 см. Венчик имеет горизонтально срезанный край-«бережок» шириной 11–13 мм, почти равной толщине стенок сосуда, а также три слива в виде короткой неглубокой ложбинки, идущей к его внешнему краю. Сливы почти не выступают наружу и расположены по окружности устья с трех сторон, через каждые 1200 (рис. 2, 5).
7 Донья сосудов круглые, плоские с внешней и вогнутые с внутренней стороны и имеют закраину, т.е. слегка расширяются в виде «юбочки» к основанию. Диаметр дна археологически целых экземпляров из раскопок 2010 г. – 10.2 и 11.2 см. Диаметр трех доньев, найденных в 2011 г. и отнесенных к тазам, составляет 12, 12.5 и 13 см. Из-за большой толщины в 3-4 см все донья относятся к массивным, морфологически они аналогичны доньям пифосов и приближаются к ним по диаметру. Для ускорения сушки после формовки и лучшего обжига в них снаружи сбоку делались наклонные, не сквозные канальца-наколы (рис. 4, 6). Их насчитывается три у целого экземпляра, где они расположены под углом в 1200 друг к другу (рис. 3). Донья и венчики местных пифосов как наиболее толстые их части часто имеют такие наколы (Бгажба, 1977. Табл. VII, 20, 21; Воронов, Бгажба, 1985. Рис. 105, 9; Хрушкова, 1998. Рис. 3, 3).
8

Рис. 2. Фрагмент венчика таза со сливом (инв. № В2010/3502). Fig. 2. A fragment of the basin rim with the spout
9 Высота двух тазов с полным профилем равна 18 см. У двух других, дно которых отбито, она достигает 14 см, включая придонную часть стенок (рис. 1). Обращает на себя внимание, что тазы находились в слое разрушения храма в разных квадратах раскопа и на разной глубине, но, по преимуществу, локализовались в наосе храма. В общей сложности в керамике, найденной за два года исследований, насчитывается, как минимум, семь таких экземпляров.
10 Тазы изготовлены жгутовым методом конструирования с дальнейшей правкой стенок на гончарном круге, из плотной формовочной массы, которая визуально воспринимается как однородная, но включает бурый железняк (естественный компонент использованной глины), органическую примесь и, возможно, мелкий песок3. Черепок после окислительного обжига приобрел красновато-коричневый цвет. После формовки поверхность стенок аккуратно отделывалась снаружи горизонтальным рифлением, выполненным гребенчатым инструментом с относительно крупными зубьями: ширина оставленных ими бороздок 2 мм. Изредка рифление просматривается и внутри, где оно слегка заглажено. У одного таза снаружи на стенке имеется компактная метка-граффити в виде четырех параллельных, почти вертикальных оттисков, сделанных тем же инструментом (рис. 3). Их длина составляет 2.5 см, что показывает размер этой «гребенки». Аналогичная метка из трех оттисков наблюдается у другого таза (рис. 4, 6).
3. Данное определение сделано сотрудником ИА РАН, д-ром ист. наук Ю.Б. Цетлиным при технологическом изучении керамики из Веселого, за что авторы выражают благодарность.
11 Атрибуция этих изделий как тазов позволяет сравнить их с лутериями – сосудами для умывания, обычными в припонтийских культурах с античных времен, хотя размеры тех и других и форма их сливов напрямую не совпадают (Кастанаян, Арсеньева, 1984. С. 229). Изучающая керамику этих культур Л.А. Голофаст замечает, что в современной археологической литературе наряду с привычной предлагается трактовка лутериев и как кухонных сосудов, по-разному используемых в процессе приготовления пищи, в результате чего можно говорить об их многоцелевом использовании (Голофаст, 2013. С. 212. Рис. 1, 7, 8). Прямое морфологическое сходство тазов из Веселого с античными и постантичными лутериями не наблюдается, хотя последние широко бытовали в соседнем регионе Западной Грузии в раннем средневековье, например в Бичвинте-Пицунде (Рамишвили, 2003. С. 286. Табл. 109, 11).
12 Обратим внимание на специфику доньев тазов из храма в Веселом: их массивность обеспечивала необходимую устойчивость сосудов при использовании (умывании?). Другая особенность – расширение-«юбочка» у основания (закраина), что не встречается у пифосов. Эта деталь важна для правильной атрибуции таких доньев, когда они обнаруживаются в слое или подъемном материале в виде разрозненных обломков, не дающих представления о форме сосудов. В таких случаях закраина, как кажется, выступает важным признаком их идентификации. Полагаем, что дополнительным признаком служит также метрический показатель. Так, при работе с фрагментарным материалом из храма в Веселом донья «пифосного» типа диаметром более 13 см при толщине придонной стенки в 2 см и более мы отнесли к пифосам, а чуть меньшего диаметра с более тонкой придонной стенкой – к тазам. Надеемся, дальнейшее накопление и изучение керамики помогут в определении таких фрагментов.
13

Рис. 3. Фрагменты и профиль таза из храма у с. Веселое. 1 – фрагмент венчика со стенками; 2 – донная часть; 3 – профиль и сечение поддона (инв. № В2010/1388, 2156, 2302). Fig. 3. Fragments and a profile view of the basin from the temple at the village of Veseloye
14 В южной части северо-восточного побережья Черного моря сосуды, подобные описанным, найдены, во-первых, при обследовании средневековых археологических памятников в окрестностях Сочи. Ю.Н. Воронов охарактеризовал их как глубокие миски с уплощенным сверху краем, которые иногда имели хорошо выраженный слив в виде сделанной пальцем бороздки (Воронов, 1979. С. 97. Рис. 54, 6). Во-вторых, подобные сосуды найдены при раскопках дворцового комплекса в Лыхны на территории Северной Абхазии, где они зафиксированы в его нижних слоях, датирующихся IX–X вв. Автор раскопок Л.Г. Хрушкова кратко описала их как миски с неотогнутым краем, иногда имеющим слив, и отметила при этом их крупные размеры и светло-коричневый черепок (Хрушкова, 1998. С. 56, 57, 79). Кроме того, в ходе рекогносцировки Хашыпсинской крепости в Гагрском р-не Абхазии обнаружены «крупные тазы со сливами на закраине венчика», которые, вероятно, подобны сосудам из Веселого (Сангулия, Кармов, 2018. С. 216).
15 К сожалению, упомянутые публикации не сопровождаются иллюстрациями целых форм, что исключает адекватное сопоставление. Однако указанные авторами признаки говорят, что «миски» из сочинской округи, лыхненского комплекса и тазы из Хашыпсинской крепости весьма близки описанным сосудам из Веселого. При этом сосуды из храма нельзя причислять к категории мисок. В керамике из Веселого хотя и есть простые венчики близких диаметров, они принадлежат изделиям сегментовидного, полусферического профиля с гораздо меньшей толщиной черепка, у которых сливы и подобные тяжелые донья не зафиксированы. Это отличает их от тазов и позволяет считать мисками, а упомянутые лыхненские и сочинские сосуды со сливом, на наш взгляд, нужно относить именно к категории тазов.
16

Рис. 4. Таз из храма у с. Веселое. 1 – вид снаружи; 2 – вид внутри; 3 – профиль и вид венчика сверху (инв. № 2503, 2504, 2533). Fig. 4. A basin from the temple at the village of Veseloye
17 Судя по описанию, фрагменты подобных тазов в виде «поддонов от больших чаш с плоским массивным дном» присутствовали в развале одной из средневековых гончарных печей в с. Нижняя Шиловка возле Веселого, которые осмотрел Н.В. Анфимов в ходе разведок в Адлерском р-не (Анфимов, 1956. С. 42, 43). Это давнее наблюдение важно тем, что в совокупности с другими фактами свидетельствует о местном производстве сосудов этой категории.
18 Близкая, но не идентичная керамика найдена при раскопках в 2011 г. прямоугольного каменного сооружения Каштаны 1 в Адлерском р-не, трактуемого как святилище, функционировавшее во второй половине VI–VII в. Это миски диаметром 20–22.5 см, у которых на плоском краю венчика иногда можно встретить прочерченный косой крест (Прохорова, 2012. С. 62. Рис. 274, 5, 6; 282, 4, 5; Яцюк, 2013. С. 360. Рис. 3, 3). Кроме того, керамика с этого памятника включает и «пифосные» донья такого же диаметра с аналогичными наколами, как у доньев из Веселого (Прохорова, 2012. Рис. 196, 1, 2).
19

Рис. 5. Фрагмент венчика таза со сливом, вид изнутри (инв. №2503, 2504, 2533). Fig. 5. A fragment of the basin rim with the spout, inside view
20 Вместе с тем в период раскопок христианского храма X–XIV вв. в пос. Лоо Лазаревского р-на Большого Сочи сосуды, подобные тазам из Веселого, не обнаружены (Овчинникова, 1997). Это относится и к посуде из средневековой крепости Годлик, которая расположена на побережье севернее Лоо, между устьями рек Туапсе и Сочи, и дискретно функционировала, по меньшей мере, с VII по XV в. (Иванова, 1997; Овчинникова, 1997. С. 16–22; 2010. С. 401). Нет таких тазов и среди находок из замка Баграта в Сухуми (Бгажба, 1977. Табл. XI–XIII). Однако в керамике Цибилиума-Цебельды, крепости абхазской Апсилии раннего и развитого средневековья, имеются миски с аналогичным сливом и подобным массивным дном, однотипные с тазами из Веселого (Воронов, Бгажба, 1985. Рис. 63, 13; 105, 12; Рамишвили, 2003. С. 286. Табл. 109, 23). Кроме того, в раннесредневековой Цебельде бытовала керамика с толстым дном, напоминающая сосуды из Веселого, но она не может служить морфологическими аналогиями последних (Воронов, 2002. С. 340. Рис. 4, 9, 19). Быть может, от нее и произошел тип тазов, дно которых в дальнейшем оформилось подобно пифосным?
21

Рис. 6. Стенка таза с меткой, внешний вид (инв. №2503, 2504, 2533). Fig. 6. The wall of a basin with a mark, external view
22 Ограниченная локализация соответствий тазам из Веселого, вероятно, объяснима распространением той материальной культуры, к керамике которой они относятся. В самых общих чертах эта культура охватывает участок Черноморского побережья примерно от устья Мзымты на севере до Нового Афона на юге, что соотносится с ядром территории Абхазского царства VIII–X вв. Его керамика включает и характерные расписные кувшины, идентичные образцам, найденным в Веселом. Распространение расписной посуды тоже очертило эту территорию, за границу которой оно не выходит (Армарчук, 2012). На эту общность ранее обратил внимание Ю.Н. Воронов, отметив теснейшую связь раннесредневековых памятников Сочинского района с абхазскими. Исходя из этого он констатировал наличие здесь единого этнокультурного массива (по письменным источникам он включал области расселения санигов и зихов с северной границей по р. Нечепсухо), ставшего начальной базой Абхазского царства (Воронов, 1979. С. 82, 101, 102).
23 Учитывая преобладающее местонахождение тазов в наосе храма в Веселом, поставим вопрос: не пользовались ли ими при каких-то предварительных храмовых действиях. В отличие от ритуальных каменных, металлических и стеклянных потиров, дискосов и купелей эти тазы могли играть второстепенную, подсобную роль в церковном обиходе, т.е. использоваться лишь в процессе подготовки служб (например, для омовения рук и самих литургических сосудов4). Наряду с тем нельзя исключать их поливариантность: эти тазы могли применяться в бытовых целях по хозяйственному назначению уже после того, как храм перестал функционировать, но обыденная жизнь в его округе продолжалась. А главное – по-прежнему действовал примыкавший к нему колодец, выявленный и исследованный в 2011 г., составлявший с храмом единый архитектурно-строительный комплекс. С учетом местоположения тазов в раскопе эта версия может быть наиболее вероятной.
4. Авторы признательны за консультацию А.Ю. Виноградову, сотруднику Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».
24

Рис. 7. Ножка пифоса с надписью-граффити, случайная находка из с. Насыпное в Крыму (по: Гукин, Гаврилов, 2010). Fig. 7. A pithos leg with an inscription-graffiti, an accidental find from the village of Nasypnoye in Crimea (after: Gukin, Gavrilov, 2010).
25 Обратимся к случайной, но все же интересной и важной в данном контексте крымской находке с граффити из окрестностей с. Насыпное под Феодосией, которая опосредованно помогает трактовке находок в Веселом. Это часть днища красноглиняного сосуда с высокой ножкой-поддоном, расширяющейся к низу, которая хранится в Феодосийском краеведческом музее. На ней имеется надпись на греческом языке. Высота всего фрагмента – 17 см, толщина сохранившихся стенок – 2.4. Высота самой ножки – 8 см, ее диаметр в месте крепления к тулову – 15.6, диаметр основания – 17.6 (рис. 7). Черепок сосуда темно-красного цвета, тщательно заглажен; тесто с примесью крупных частиц дресвы и известняка. Фрагмент подвергся сильному температурному воздействию, из-за чего с одной стороны ножка изменила цвет до пепельно-серого, потрескалась и осыпалась, повредив часть надписи. На ее уцелевшей стороне сохранились остатки текста из пяти строк, вырезанного по сырой глине.
26 Надпись, прочитанная и переведенная А.Ю. Виноградовым, воспроизводит в реминисценции отрывок из третьего псалма Псалтыри, где библейский царь Давид обращается к Богу и просит о покровительстве. В первой публикации один из ее авторов определил эту находку как фрагмент пифоса, а сам сосуд отнес к вотивным изделиям, изготовленным по обету (ex-voto) некоего человека, который использовал библейский текст, прося о собственной защите (Гукин, Гаврилов, 2010. С. 438, 440–442).
27 Отметим, что ко времени первой публикации прямые аналогии данному фрагменту не обнаружены. Определение формы сосуда сделано по морфологическим и технологическим признакам ремесленного производства пифосов, что и привело к некоторому недоразумению (Гукин, Гаврилов, 2010). В связи с этим напомним, что данная категория тарной посуды – достаточно частое и обычное явление в городах и сельских поселениях византийского мира, включая провинции Крыма и Кавказа (Якобсон, 1979. С. 39–60, 78, 79, 114–117; Крамаровский, Гукин, 2007; Гаврилов, 2008. С. 333, 334). На пифосах нередко обнаруживаются знаки и граффити, нанесенные на плечики и/или верхний обрез венчика, но не на ножку, поскольку для устойчивости нижняя часть пифоса заглублялась в грунт или пол и, следовательно, его ножка не была видна.
28 Археологические источники в полной мере соответствуют рекомендациям свода Х в. об изготовлении пифосов (Геопоники, 1960. С. 126, 127). По-видимому, в гончарных мастерских по технологии производства пифосов изготавливалась и другая категория посуды, фрагмент которой найден у с. Насыпное. Высокая, судя по размерам, ножка массивного поддона с надписью имеет расширение к своему основанию. Этот выделенный ранее одним из авторов признак отсутствует у средневековых пифосов. По косвенным типологическим признакам не исключено бытование подобных сосудов в пределах VIII–X вв. (Якобсон, 1966. С. 197, 198). Тексты псалмов, воспроизведенные на разных предметах (металлической посуде, моливдовулах, керамике), по мнению В.Н. Залесской, входят в единую группу памятников, которые были распространены в период иконоборчества и особенно характерны для VIII–IX вв. (Залесская, 1979).
29 Формы поддонов фрагмента из окрестностей Насыпного и тазов из храма в Веселом близки, хотя первый размером заметно превосходит последние. Приведенные аналогии и условия обнаружения сосудов из храма подводят к мысли, что рассмотренный фрагмент с граффити из Юго-Восточного Крыма принадлежит к специфической группе средневековой керамики. В пользу не пифосной атрибуции крымской находки говорит не только форма данной ножки-поддона и локализация на нем надписи, но и ее содержание. Сосуды такой формы своими традициями уходят в раннее средневековье, когда они часто изображались на мозаичных панно и полах нерядовых построек. В качестве первой и самой территориально близкой иллюстрации назовем изображение крупного сосуда-чаши на высокой раструбообразной ножке-поддоне, которую можно видеть на мозаике в «Базилике в базилике» VI в. в Херсонесе (Наследие…, 2011. Кат. 497b). Другие примеры – изображения с посвятительной надписью на греческом языке в синагоге Сефориса V в. (Weiss, Netzer, 1996. P. 20), а также на плитах христианских погребений (Architecture as Icon, 2010. P. 328, 329). В ряду с ними – крупная чаша с аналогичным поддоном, вырезанная на угловых гранях резной купели «княжича Алексея» XV в. из имения Кучук-Ламбат в Крыму. Правда, конкретная дата и происхождение этой купели пока не определены, на что ранее обратил внимание В.Л. Мыц (2009. С. 212, прим. 40. Рис. 101, 102). Думается, ее датировку можно удревнить при дальнейшем анализе, исходя из орнамента и центральных смысловых элементов резьбы.
30 Итак, рассмотренные находки из сел Насыпное и Веселое неожиданно дополняют друг друга, а с учетом контекста позволяют взглянуть на них как на особую разновидность керамики. Благодаря фрагменту крупного сосуда с надписью псалма можно говорить о новом для Крыма типе глиняных сосудов, которые могли использоваться в сельских православных общинах на периферии Византийского мира VIII–XI вв. для вотивных приношений и общих трапез. Вместе с тем, будучи формальным отражением в глине дорогих (городских) сосудов из металла и камня, они могли нести и какую-то культовую функцию5. Сравнительно небольшие тазы из храма в Веселом в отличие от крымского сосуда, вероятно, играли подсобную роль, о чем сказано выше. Однако взятые вместе, представленные находки составляют, по-видимому, отдельную группу причерноморской керамики этого времени, каким-то образом задействованную в церковной жизни.
5. Нужно сказать, что В.Д. Гукин также не исключает трактовку сосуда из окрестностей Насыпного как купели или баптистерия для освященной воды.
31 Авторы искренне признательны чл.-корр. РАН Л.А. Беляеву за консультацию по вопросу захоронений в алтарях христианских храмов.

Библиография

1. Анфимов Н.В. Отчет о работе Черноморской археологической экспедиции в 1956 г. // Архив Института археологии РАН. Р-1. № 1385.

2. Армарчук Е.А. Новые находки расписной керамики эпохи Абхазского царства // Поволжская археология. 2012. № 1. С. 8–19.

3. Армарчук Е.А. Керамика Северо-Восточного Причерноморья X–XIII веков. М.; СПб.: Нестор-История, 2017. 95 с.

4. Армарчук Е.А., Мимоход Р.А., Седов Вл.В. Христианский храм у пос. Веселое: предварительная публикация результатов раскопок 2010 года // Российская археология. 2012. № 3. С. 78–90.

5. Бгажба О.Х. Очерки по ремеслу средневековой Абхазии VIII–XIV вв. Сухуми: Алашара, 1977. 79 с.

6. Воронов Ю.Н. Древности Сочи и его окрестностей. Краснодар: Краснодар. кн. изд-во, 1979. 124 с.

7. Воронов Ю.Н. Археологические древности и памятники Абхазии (V–XIV вв.) // Проблемы истории, филологии, культуры. Вып. XII. М.; Магнитогорск: Изд-во Магнитогор. гос. ун-та, 2002. С. 334–362.

8. Воронов Ю.Н., Бгажба О.Х. Материалы по археологии Цебельды. Тбилиси: Мецниереба, 1985. 115 с.

9. Гаврилов А.В. Средневековые памятники Юго-Восточного Крыма (Материалы к археологической карте) // Сугдейский сборник. Вып. 3. Киев; Судак: Нац. заповедник «София Киевская», 2008. С. 331–384.

10. Геопоники. Византийская сельскохозяйственная энциклопедия Х века / Введ., пер. с греч. и комм. Е.Э. Липшиц. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960. 377 с.

11. Голофаст Л.А. Простая гончарная керамика из раскопок зольника римского времени у подножия горы Митридат в Керчи // Боспорские исследования. Вып. XXVIII. Симферополь; Керчь: Крым. федер. ун-т, 2013. С. 211–241.

12. Гукин В.Д., Гаврилов А.В. Фрагмент храмового сосуда с вотивной надписью из Юго-Восточного Крыма // Византия в контексте мировой культуры. СПб.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2010 (Труды Государственного Эрмитажа; т. LI). С. 438–444.

13. Давудов Ш.О., Армарчук Е.А. Керамика из раскопок храма X–XI веков у пос. Весёлое // Новейшие открытия в археологии Северного Кавказа: исследования и интерпретации. XXVII Крупновские чтения: материалы Междунар. науч. конф. Махачкала: Мавраевъ, 2012. С. 311–312.

14. Залесская В.Н. Византийский вотивный сосуд с текстом псалма (об одной группе памятников иконоборческого периода) // Византийский временник. Вып. 40. М.: Наука, 1979. С. 135–138.

15. Иванова С.Н. Керамический комплекс крепости «Годлик» // Археология, архитектура и энтокультурные процессы Северо-Западного Кавказа. Екатеринбург: Банк культурной информации, 1997. С. 58–68.

16. Кастанаян Е.Г., Арсеньева Т.М. Керамика // Античные государства Северного Причерноморья. М.: Наука, 1984 (Археология СССР). С. 229–233.

17. Крамаровский М.Г., Гукин А.В. Отчет об археологических исследованиях средневекового поселения Бокаташ II в 2005 году. СПб.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2007. 261 с.

18. Мимоход Р.А., Клещенко А.А., Армарчук Е.А., Скаков А.В. Работы Сочинской экспедиции ИА РАН в зоне строительства Олимпийских объектов // Археологические открытия 2010–2013 годов. М.: ИА РАН, 2015. С. 397–399.

19. Мыц В.Л. Каффа и Феодоро в XV веке. Контакты и конфликты. Симферополь: Универсум, 2009. 528 с.

20. Наследие византийского Херсона / Сост. Т. Яшаева, Е. Денисова, Н. Гинькут, В. Залесская. Севастополь; Остин, 2011. 708 с.

21. Овчинникова Б.Б. Итоги полевых исследований Лооской археологической экспедиции Уральского государственного университета им. А.М. Горького (1987–1996 гг.) // Археология, архитектура и этнографические процессы Северо-Западного Кавказа. Екатеринбург: Банк культурной информации, 1997. С. 7–33.

22. Овчинникова Б.Б. Лооский храм Большого Сочи // Диалог культур и народов средневековой Европы. СПб.: Дмитрий Буланин, 2010. С. 396–410.

23. Прохорова Т.А. Отчет о работах на выявленном объекте археологического наследия «Археологический комплекс «Каштаны-1»» в зоне строительства автоматической газораспределительной станции в Адлерском районе г.-к. Сочи в 2011 г. Краснодар, 2012 // Архив Института археологии РАН. Р-1. № 36439.

24. Рамишвили Р.М. Грузия в эпоху раннего средневековья / Материальная культура // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья: IV–XIII века. М.: Наука, 2003 (Археология). С. 284–296.

25. Сангулия Г.А., Кармов Т.М. Хашыпсинская крепость в свете новейших исследований // Материалы Междунар. науч. конф., посвящ. 75-летию со дня рождения ученого-кавказоведа Ю.Н. Воронова. Сухум: Дом печати, 2018. С. 215–223.

26. Хрушкова Л.Г. Лыхны: средневековый дворцовый комплекс в Абхазии. М.: Наука, 1998. 111 с.

27. Чхаидзе В.Н. Таматарха. Раннесредневековый город на Таманском полуострове. М.: Таус, 2008. 328 с.

28. Якобсон А.Л. Средневековые пифосы Северного Причерноморья // Советская археология. 1966. № 2. С. 189–202.

29. Якобсон А.Л. Керамика и керамическое производство средневековой Таврики. Л.: Наука, 1979. 164 с.

30. Яцюк Д.А. Новый памятник эпохи раннего средневековья в окрестностях г. Сочи // Проблемы древней и средневековой археологии Кавказа. Третья Абхазская междунар. археолог. конф., посвящ. памяти Г.К. Шамба: материалы. Сухум: Дом печати, 2013. С. 357–360.

31. Architecture as Icon. Princeton: Princeton University Art Museum, 2010. 336 p.

32. Weiss Z., Netzer E. Promise and Redemption. A Synagogue Mosaic from Sepphoris. Israel Museum Catalogue. Jerusalem: Israel Museum, 1996. 96 p.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести