Везде
К 10-летию Иерихонской экспедиции Института археологии РАН: работы 2019–2020 гг.
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
К 10-летию Иерихонской экспедиции Института археологии РАН: работы 2019–2020 гг.
Аннотация
Код статьи
S086960630014915-5-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Беляев Леонид А. 
Должность: Заведующий отделом
Аффилиация: Институт археологии РАН
Адрес: Российская Федерация, Москва
Ворошилов А. Н.
Аффилиация: Институт археологии РАН
Адрес: Российская Федерация
Ворошилова Ольга Михайловна
Аффилиация: Институт археологии РАН
Адрес: Российская Федерация, Москва
Максимова Анастасия А.
Аффилиация: Институт археологии РАН
Адрес: Российская Федерация, Москва
Выпуск
Номер 3
Страницы
116-129
Аннотация

Представлены последние данные о раскопках на участке Музейно-паркового комплекса Российской Федерации в Иерихоне. Исследования ведутся на участке с двумя типами сооружений. В зоне большого дома с каменными стенами и мозаичными полами, открытого еще в 1880-е годы экспедицией Н.П. Кондакова, изучены его трансформации в конце византийской эпохи (VI–первая половина VIII в.). Рядом выявлены лежащее ниже крупное сооружение из сырцовых кирпичей и, возможно, часть ранней каменной колоннады этого монументального комплекса. В производственной зоне открыт ряд сменявших друг друга горнов для обжига керамики, работавших вплоть до конца правления Омейядов. Участок обживался и позднее, в эпоху мамлюков. На бытовой характер освоения территории в это время указывает наличие тандыров. Обращается внимание на развитие археологии русского паломничества XVIII–XIX вв. и на работы Иерихонской экспедиции по подготовке и публикации архивных материалов, связанных с работой русских исследователей в Палестине в эпоху Османской империи.

Ключевые слова
археология Сиро-Палестинского региона, Святая Земля, Иерихон, византийская археология, история археологии, историческая археология, архивные исследования
Источник финансирования
Работа подготовлена при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-09-40075.
Классификатор
Получено
06.05.2021
Дата публикации
23.09.2021
Всего подписок
6
Всего просмотров
90
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf Скачать JATS
1 Российско-Палестинская экспедиция ИА РАН возникла в 2010 г., в связи с созданием Музейно-паркового комплекса в Иерихоне. Первый этап раскопок завершился 19 января 2011 г. открытием экспозиции, основанной на результатах работ первого сезона, после чего исследования продолжились. Экспедиция превратилась в постоянно действующий научный организм. Мы видим цель в создании российской школы исследований Сиро-Палестинского региона. Корни этого замысла уходят во вторую половину XIX в., когда на землях Палестины, принадлежавших Османской империи, появились десятки российских участков и сформировалась собственная инфраструктура паломничества. В 1860–1880-х годах на них проводили раскопки, сыгравшие важную роль в становлении археологии Святой Земли. Российские исследования связаны с именами деятелей церкви, государства и ученых: архимандрита Антонина (Капустина), В.И. Дорогобужинова, Б.П. Мансурова, профессоров Н.П. Кондакова и Я.И. Смирнова.
2

Рис. 1. План-схема раскопа на участке Музейно-паркового комплекса РФ в Иерихоне. Fig. 1. Schematic plan of the excavation site at the Russian Museum and Park Complex in Jericho
3

Рис. 2. Тандыр в слое над галереей (1–3). Fig. 2. Tandoor in a layer above the gallery (1–3)
4 Два «русских участка» в центре Иерихона исследовались в числе первых и сразу дали свидетельства расцвета оазиса в эпоху Византии. Поэтому экспедиция, вернувшись в Иерихон почти через полтора столетия, фактически продолжила дореволюционные раскопки на Иоасафовском участке1. Наши работы в поле имели перерыв (2014–2016 гг.), что позволило опубликовать результаты первых сезонов (Беляев, 2016). За это время к экспозиции в здании Музейно-паркового комплекса добавилась наружная инсталляция: над раскопом возвели монументальный шатер, позволивший продолжать работы, одновременно показывая их туристам. Новые материалы также издавались оперативно, тем более что отдельные, иногда совсем короткие, сезоны позволяли прийти к важным выводам. Так, работы весной 2017 г. позволили обосновать гипотезу о временном прекращении жизни на участке не в результате персидского или арабского завоевания в VII в., а после землетрясения 749 г. (Голофаст, Ворошилов, 2018. С. 107). Это отвечает и общему направлению в источниковедении Ближнего Востока: прервать тотальную зависимость от традиционного нарратива и показать связь с естественной историей (о ходе работ см. также: Беляев и др., 2019, 2020; Голофаст, 2019).
1. Работы археологов ИА РАН в Иерихоне проходят при полной поддержке директора Музейно-паркового комплекса Романа Владимировича Диканского, ставшего надежным соратником и другом экспедиции.
5 В настоящей статье представлены результаты работ последних лет. Они сосредоточены на специально оставленном для углубленного изучения участке (рис. 1), который делится на две большие зоны. Раскоп 2 (В) примерно совпадает с зоной работ XIX в., а раскоп 5 (Е) примыкает к нему с юго-запада (исследуются соответственно с 2010 и 2011 гг.). Сначала эти участки разделял обзорный подиум, но при строительстве навеса (2017 г.) их удалось соединить в один раскоп, суммарной площадью более 431 м2, вытянутый с севера на юг, длиной по диагонали до 40 м, шириной 15–18 м.
6 В ходе работ выяснилось, что два раскопа парадоксальным образом почти совпали с двумя комплексами, хронологически близкими, но конструктивно и функционально совершенно разными. С северной части раскоп врезан в край крупного монументального сооружения, вероятно монастырского, а южная половина затронула обширную производственную зону. В целом эти зоны существовали синхронно, хотя наблюдения над перестройками и стратиграфией позволяют думать, что в отдельные периоды жизнь в них протекала по-разному.
7 Изначально наша концепция развития участка заключалась в том, что византийские слои перестали формироваться с приходом мусульман и собранные в слоях пожара и разрушения монументального здания церковные вещи указывают на насильственную гибель комплекса, участок которого начал вновь заселяться в османскую эпоху или немногим раньше. Однако новые работы заставляют говорить скорее о двух стратиграфических горизонтах – верхнем, сформированном в мамлюкский период, и нижнем, соотносимым с концом византийской эпохи и омейядским временем (Golofast, 2016. С. 464, 465).
8

Рис. 3. Галерея после расчистки (рейка лежит вдоль поздней стены). Вид с юга. Fig. 3. Gallery after clearing (the rail is aligned along the later wall). A view from the south
9 Нижняя четкая граница между слоями отсутствует, так как верхняя часть омейядского горизонта существенно повреждена (из него добывали камни предшествующего периода), но сам мамлюкский слой мощный и достигает местами 1 м. Он сильно поврежден и перемешан многочисленными перекопами и перестройками, а в верхней части – культивацией грунта в новое и новейшее время. Наиболее информативные участки мамлюкского слоя сохранились в южной части раскопа, поскольку в северной части он практически полностью разобран при раскопках XIX в.
10 Мамлюкский горизонт содержит характерную поливную и расписную керамику, монеты соответствующих правителей и три основных типа объектов: фундаменты и остатки кладок из камня, печи/тандыры, хозяйственные ямы. Остатки стен мамлюкского времени пересекают почти всю площадь (но на участке раскопа Н.П. Кондакова в большинстве разобраны). По конструкции это заглубленные фундаменты из нескольких слоев некрупного булыжника шириной, как правило, от 0.5 до 1 м или из тесаных блоков (высота/глубина фундаментов тогда обычно не превышает 0.2-0.3 м); и булыжник, и обработанный камень – вторичного использования, изредка среди них фиксируются ранние архитектурные детали. Кладки из камня, вероятно, держали сырцовые стены.
11 Тандыры (печи-очаги) сосредоточены в производственной зоне и распределены по ней равномерно. Они появляются на небольшой глубине, как правило, до 0.5 м от дневной поверхности. Сохранность по высоте не превышает 20-30 см, обычно это цокольная часть, заполненная золистым рыхлым слоем с большим числом фрагментов стенок (толщиной около 4 см) от верхней части печи (рис. 2). Диаметр хорошо сохранившихся круглых печей приближается к 1 м. Вокруг иногда сохраняются ограничивающие площадку подмостки из булыжника и прослойки золы, выгребавшейся из печей.
12 Хозяйственные ямы мамлюкского времени также разбросаны по всему раскопу. Их стенки обычно повреждены, но в северной части раскопа, где они прорезают кладки из сырцового кирпича и камня, а также мозаичные полы, удается установить габариты: около 1 м глубины, диаметр свыше 1.2 м. Их заполнение типично для подобных объектов: зола, щебень, мелкие булыжники, обломки печины и сырца, немного фрагментов керамических сосудов.
13 Все это говорит о жилом и/или бытовом характере освоения участка в мамлюкскую эпоху. На жилой характер указывает наличие тандыров. которые традиционно служат для приготовления пищи и часто устраиваются во дворах. Организация пространства поселений в мамлюкское время обычно зависит от планировки застройки предыдущих эпох, отклонения же косвенно подтверждают перерыв в освоении участка: к XII–XIV вв. здесь оставались, видимо, только руины, что подтверждается отсутствием на участке слоя эпохи правления Аббасидов (Golofast, 2016. С. 465).
14 Основной горизонт памятника относится к византийско-омейядскому периоду в пределах VI–первой половины VIII в. (до 749 г.?). Развитие работ позволяет перейти от суммарных характеристик к детальному разбору истории участка. Архитектурный комплекс византийского времени, открытый еще в 1880-е годы, имел каменные стены и мозаичные полы. Его подстилает крупное сооружение той же ориентировки, со стенами из больших сырцовых кирпичей. Верхний горизонт здания лежит на высоких (в сравнении с южной зоной) отметках; хозяйственные ямы эпохи Омейядов и мамлюков прорезают мозаичные полы и даже стены. Эти ямы мы в 2010-х годах не выбирали, опасаясь разрушения мозаичных полов и даже стен под действием осадков, появление шатра устранило это затруднение.
15 Монументальное здание с юга фланкировала галерея (рис. 3), на что с самого начала указывал появившийся к югу от зала с цветной мозаикой ряд помещений. Значительная ее часть оставалась недоступной для раскопок и была вскрыта только в 2019 г. Галерея имела в ширину около 4.2 м и делилась на сравнительно крупные помещения, во всяком случае длина комнаты, примыкавшей к залу и также имевшей мозаичный пол, не меньше 5.6 м. О том, что и с других сторон от зала могли быть помещения, свидетельствует открытый под западном бортом раскопа фрагмент белого мозаичного пола. Пол в комнате (5.6 х 4.2 м) был выложен белыми тессерами, в центральной части имелась вставка (рис. 4, 1) с полихромным плетеным бордюром (орнамент «циновка»), увы, разрушенная каменным фундаментом поздней стены (сохранился небольшой фрагмент).
16 Галерея пережила ряд перепланировок. На завершающем (вероятно) этапе омейядского периода помещение в меридиональном направлении пересекла мощная стена, прорезав мозаику пола (рис. 3; 4, 2). Стена имеет основание шириной 0.8 м из массивных обработанных блоков, частью пробивших, а частью перекрывших пол. Видимо, была разобрана и первоначальная западная стена, разделявшая зал и галерею. Новый пол к западу от вновь возведенной стены глиняный обмазной, к востоку – из нового уровня мозаики. Длина нового помещения (при той же ширине – 4.2 м) возросла до 6.6 м, следы легких стен указывают на выделение в западной части небольшой комнаты (2.4 х 4.2 м). Судя по завалу битой керамики, ее использовали для хранения.
17 Вероятно, что все монументальное сооружение было перестроено с изменениями в планировке, возможно, затронувшей и внешние стены здания; сменилось и назначение, оно стало скорее хозяйственным. Гипотетически это можно связать с частичным обрушением здания при одном из землетрясений. Западная часть помещения галереи с мозаичным полом оказалась за новой стеной, о чем говорят и открытые здесь хозяйственные ямы омейядского времени. Также и место находки церковных металлических предметов (обнаружены в 1880-х и в 2010 гг. над полами, в завале сырцовых стен со следами пожара) обозначается в южной части зала и в галерее, за новой стеной. Этот набор, состоявший изначально из двух предметов, будет пополнен благодаря анализу фотографий 1880-х годов (пример анализа керамических изделий на такой фотографии см. Голофаст, Федотов, 2021). Рядом с металлическими изделиями в составе находок того же слоя представлен лепной, целиком расписной кувшин, обычный с XII–XIV вв. (Голофаст, 2020а. С. 126, 127).
18 Итак, после перепланировки галереи в ней фиксируются обычные бытовые находки, сделанные в ямах омейядского времени. В 2017–2019 гг. раскоп расширился по периметру, у его южной стены открылись две ямы (рис. 4, 2). Большая размерами 1–1,1 м; верхняя центральная часть ее заполнения была сформирована линзой золистого грунта светло-серого цвета (мощность в центральной части 0.25 м). Меньшая яма круглая в плане, диаметром 55 см, глубиной 25 см. В заполнении обеих ям обнаружены белые тессеры от разрушенной мозаики.
19 Наиболее яркий объект среди изученных в 2019–2020 гг. – яма, которую трудно интерпретировать как рядовую хозяйственную (рис. 4, 3–5). Она проявилась при исследовании перемычки между раскопами, на стыке южной стены галереи, ориентированной по линии З–В; поздней стены, разделившей галерею; южного края мозаичного пола этого помещения. Она не имела правильных очертаний, что определено тем, что вырубали ее не в грунте или сырце, а в кладках фундаментов и каменном ложе мозаики. Глубина ее – 1.2 м, размеры – 0.8-0.9 м. Очевидно, что она появилась после того, как стены здания полностью разрушили.
20 Яма явно нехозяйственного назначения: в заполнении нет ярких золистых прослоек, засыпка состоит из суглинка с большим количеством булыжника, в том числе крупного. В средней части заполнения (рис. 4, 3, 4) примерно на одном уровне обнаружены каменная ступка, сделанная из капители небольшой колонны, и красноглиняный горшок с отверстиями, а глубже в заполнение найден неполный развал сосуда. Удивительным оказалось то, что дно ямы упиралось в небольшую базу колонны (рис. 4, 3, 5), установленную на краю кладки из массивных, хорошо отесанных блоков (высота базы колонны 0.25 м, диаметр 0.34, диаметр круглого основания 0.44). База стояла практически посередине ямы, возможно, in situ.
21

Рис. 4. Галерея. 1 – фрагменты цветной мозаики в центральной части помещения; 2 – мозаичный пол и прорезающие его ямы к востоку от поздней стены галереи; 3 – уровни расчистки и разрез ямы; 4 – ступка и сосуд in situ в заполнении ямы; 5 – база колонны на монументальной кладке у дна ямы; 6 – керамический сосуд с отверстиями; 7 – каменная ступка из ка- пители колонны. Fig. 4. Gallery
22

Рис. 5. Сырцовая стена в восточном углу раскопа. Fig. 5. A mud-brick wall in the Eastern corner of the excavation site
23 Ступка (рис. 4, 7) изготовлена из небольшой вытянутой капители с ориентализованным растительным орнаментом, идентичным на каждой из четырех сторон. Выемку сделали сверху, предварительно обтесав верхнюю часть капители и сгладив рельефный орнамент. Примечательно, что подобная ступка (?) из схожей по размеру и декору капители, обнаруженной на том же Иоасафовском участке в XIX в., попала на фотографию монаха Тимона. Еще одна подобная капитель, но хорошей сохранности, имелась в коллекции о. Антонина (Капустина) (см. Голофаст, Федотов, 2021. Рис. 2, 3).
24 Сосуд, обнаруженный рядом со ступкой, – с биконическим туловом, отогнутым наружу венчиком и ярко выраженным поддоном (рис. 4, 6). Он имел два аккуратных отверстия под венчиком, расположенные на одной оси, – через них пропускалась веревка или ремень для подвешивания. Третье отверстие, ощутимо большего размера, пробито внизу, в стенке над поддоном – из него, вероятно, вытекало содержимое.
25

Рис. 6. Керамические горны в южной части раскопа. Fig. 6. Pottery kilns in the southern part of the excavation site
26 Сама яма не вызывает особых вопросов – по-видимому, ее следует толковать в связи с распространенным обыкновением извлекать камень из старых построек. Вероятно, она образовалась в силу того, что верхнюю часть колонны, замеченную в булыжной кладке фундамента, извлекли, но ниже не опустились в связи с возраставшей трудностью разборки. По-видимому, окружавший булыжник не требовался и разбирать большой объем кладки с целью получить еще одну часть колонны не стали. Попавшие в яму предметы, видимо, не имеют к контексту отношения и оказались в ней как мусор (допустим, что она служила для стока воды, возможно, над ней подвешивали умывальник).
27 Гораздо больше вопросов вызывают тесаная кладка с колонной, скрытая в глубине валунного фундамента внешней стены монументального комплекса. По-видимому, перед нами результат перестройки: по линии ранней колоннады, закрытой в конце концов слоем и разобранной, прошло валунное основание новой стены, в котором оказалась уцелевшая при разборке часть колонны, привлекшая внимание добытчиков камня. Отметим, что подобные случаи, когда стоявшие еще колонны описываются как включенные в кладку стен из валунов, описаны в дневнике Я.И. Смирнова 1891 г. (см. Беляев, 2016. С. 345).
28 Опишем подстилающие комплекс сырцовые стены (рис. 5). Прирезки и расчистки в восточном углу раскопа 2 (к востоку от зала с цветной мозаикой) открыли мощную сырцовую кладку, образующую угол здания. Стены толщиной около 0.65 м сложены из сырцовых кирпичей на светлом растворе, поверхность стен оштукатурена. Применялись (в разных стенах) два размера кирпичей: 0.23 × 0.46 и 0.21 × 0.42 м (обратим внимание на четкость пропорций граней сырцовых кирпичей, составляющих 2:1). Стены из сырца ориентированы строго по сторонам света и полностью совпадают в этом со стенами монументального здания, указывая на преемственность сооружений. При этом план если и повторяли, то не полностью: сырцовые стены перекрыты мозаичными полами, что даже приводило к деформации последних, и после снятия верхнего слоя мозаики они предстали как волнообразные прямые гряды. Следует отметить, что сырцовое строительство совершенно не характерно для византийского периода в Палестине, да и вообще не часто использовалось до исламского времени в этом каменистом регионе.
29

Рис. 7. Бетонный резервуар с системой водоводов из керамических труб. Fig. 7. Concrete tank with a water supply system made of ceramic pipes
30 Обратимся к производственной зоне в южной части раскопа. Здесь продолжалась расчистка ранее открытых горнов для обжига керамики (рис. 6). Как оказалось, новые горны неоднократно перекрывали прежние, что подтверждает представление о достаточно частой смене таких сооружений. На раскрытом пространстве мастерской смена горнов выглядит, с точки зрения стратиграфии, стремительной, к тому же все сооружения сходны по конструкции и размеру. К настоящему времени горнов на небольшой площадке отмечено не менее пяти; над двумя наиболее сохранными проведена тщательная расчистка зоны обжига, что позволило уточнить конструкцию.
31 Все открытые горны круглые в плане, с двумя камерами в двух уровнях: нижний – для топки, верхний – для загрузки сосудов. Внутренний диаметр камер превышает 1.5 м, снаружи размер печи немногим менее 3 м, сохранившаяся высота – до 0.5–0.9 м. Стены толщиной около 1 м сложены из сырцовых кирпичей. Судя по уцелевшим элементам глиняной обмазки внутреннего пространства горнов, их поверхность изнутри была довольно гладкой. Заполнение образует завал битой бракованной керамики и керамических шлаков; из остатков керамического производства сформирован и слой вокруг.
32 Наблюдения позволяют рассмотреть эволюцию производственного комплекса и его относительную хронологию, но абсолютное датирование до сих пор ограничено имеющейся хронологией массового керамического материала, поэтому изучаемый уровень мы относим к VI–первой половине VIII в.
33 Раскопки шли по всей площади производственной зоны. Юго-западнее участка с горнами, в южном углу раскопа, была начата выборка вошедшей в раскоп части (1.5 × 6 м) большого котлована, вытянутого вдоль его западного борта (рис. 1). В его заполнении лежат крупные тесаные каменные блоки, битый сырцовый кирпич, переотложенные фрагменты полов из белых тессер. Важно, что место их сброса в котловане значительно удалено от помещений с мозаичными полами. Котлован свидетельствует об активности жизни на участке в эпоху Омейядов уже после разрушения монументальных построек византийского периода.
34 Вблизи котлована и керамических горнов обнаружен резервуар с усовершенствованной системой водоотвода (рис. 7). Он прямоугольный, сформован из раствора в небольшом котловане, стенки которого перед формовкой обложили черепками. Внутренние размеры резервуара – 0.52 х 1.1 м при глубине 0.6 и толщине стенок до 0.2; ось ориентирована меридионально. В северо-восточном углу обнаружены остатки перелива в виде керамической трубы, вмонтированной в стенку на глубине 0.25 м от верхнего края. Внутренняя поверхность водосборника была покрыта сантиметровым слоем плотной гидроизолирующей штукатурки. На полную высоту сохранилась только южная часть водосборника, северная была частично разрушена более поздним перекопом. Керамическая труба слива уходила в восточном направлении и соединялась с керамическим водопроводом, собранным из глиняных труб и скрепленным цементом. В 0.6 м от стен резервуара обнаружен вертикальный слив, куда и входили, через колено, трубы из резервуара. Назначение этого небольшого по объему водохранилища не ясно – непонятно, каким образом сюда поступала вода; возможно, она входила с северной стороны, почти не сохранившейся. Не исключено, что объект системы использовался в производственных, а не бытовых целях (в целом о водоводах на участке см. Савельев, 2021).
35 Работы 2019–2020 гг. подтвердили, что в византийско-омейядский период интенсивно и достаточно часто перестраивали как объекты северной (монастырской) части, так и южной, производственной. Трансформации затронули все объемы монументальной христианской постройки, но эти перемены пока лишь предположительно связываются с конкретными датами (первая половина VII в.; землетрясение 749 г.). Активность переделок обеспечила мощность культурных отложений (не менее 3 м), непростую конфигурацию и разнообразие контекстов, сосредоточенных на небольшом участке.
36 Мы не исключаем, однако, что в нижних горизонтах (а последний метр слоя пока практически не затронут) могут ждать неожиданности. Среди находок довольно много монет (рис. 8), связанных с ранним временем начиная от эпохи эллинизма. Монеты из слоев, изученных в 2019–2020 гг.2, отражают денежное обращение в регионе за период со IΙ в. до н.э. по XIV в. Всего их 76, причем статистическая картина отличается от полученной в 2010–2013 гг. Объяснить это можно как разницей участков сбора (в первые годы монеты поступали со всей территории, а в последующие – почти исключительно с южной части), так и глубиной: в 2019–2020 гг. работы велись в основном в слоях мамлюкского и омейядского времени, почти не затрагивая византийский горизонт. Поэтому основная масса монет принадлежит исламским правителям (вместе с неопределимыми это 52 экз.), почти поровну византийским (с конца V в., самая поздняя – фоллис 613–616 гг.) и римским (280–360-х годов) императорам (12 и 9 соответственно); по одной – монеты Селевкидов (Антиох IV, начало 160-х годов до н.э.) и Ирода Агриппы (37–43 гг. н.э.). Напомним, что раскопки 2010–2013 гг. дали две монеты Селевкидов, четыре – Иродиадов, и, при обилии монет римского периода, подавляющий массив византийской нумизматики. Это дает основание видеть в участке зону, по крайней мере, периферийного освоения Иерихонского оазиса в первые века христианской эры.
2. Определения нумизматического материала выполнены д. и. н. М.Г. Абрамзоном.
37 Впереди у экспедиции – завершение раскопок на участке Музейно-паркового комплекса в Иерихоне и активизация научной деятельности на нескольких направлениях. Дело в том, что, несмотря на свое ограничивающее название, экспедиция уже вышла за пределы Иерихонского оазиса. Отметим появление, вслед за книгой 2016 г., небольшого, но важного как инструмент исследований справочника-определителя византийской и исламской керамики (Голофаст, 2020а), а также работ по интерпретации керамических изделий средневекового времени из Северного Причерноморья в аспекте авраамической тематики (Голофаст, 2020б; 2021).
38 В 2019 г. экспедиция начала каталогизацию и связанное с ней изучение коллекции Музея архимандрита Антонина (Капустина), которая сохраняется в здании музея Русской духовной миссии на Масличной горе (Иерусалим)3. Первый сезон работы с вещами показал ее перспективность: некоторые находки либо непосредственно происходят с русских участков Иерихона, либо типологически связаны с находимыми там предметами. Объем коллекции велик, и атрибуция потребует длительного времени, однако и потенциал высок: в ней много древних надписей (предстоит отличить подлинные от подделок), оссуариев (в их числе высокохудожественные), изделий из стекла, металла и особенно керамики (начиная с эпохи энеолита), в основном в целых формах. Предпринят анализ источников и литературы по коллекции (Чехановец, Беляев, 2019).
3. Экспедиция искренне признательна архимандриту Роману (Красовскому), начальнику Русской духовной миссии Русской православной церкви за границей (РПЦЗ) в Иерусалиме под чьим крылом проходят исследования в стенах Музея о. Антонина (Капустина) на вершине Елеонской горы.
39

Рис. 8. Монеты из раскопок Иерихона в 2019–2020 гг. 1 – прута Ирода Агриппы (37–43 гг.) отчеканена на монетном дворе Иерусалима в 41/2 г. н.э.; 2 – фоллис Константина Ι (306–337 гг.) чеканки Арля 318 г. н.э.; 3 – фоллис Анастасия (498–518 гг.) чеканки Константинополя; 4 – фоллис Юстина Ι (518–527 гг.) чеканки двора Антиохии; 5 – фоллис Юстиниана I (527–565 гг.) отчеканен в Константинополе в 527–538 гг. Fig. 8. Coins from the 2019–2020 excavations in Jericho
40 Неожиданно привлекательным и для ученых экспедиции, и для коллег в Израиле стала тема археологии русского присутствия, тех следов, которые оставили паломники, путешественники, исследователи из России в Палестине Османской эпохи. Это остатки зданий и бытовые вещи с русских участков, надгробия и даже сами погребения (открытие одного из них в Акелдаме стало довольно заметным событием в поздней археологии), а также оставленные нам «послания» в виде специальных настенных таблиц или традиционных граффити на камнях Иерусалима (Беляев, 2019; Беляев, Вах, 2019; Чехановец, Вах, 2019; Беляев, Чехановец, 2020). Эти памятники образовали еще одну связующую нить между живыми людьми XVIII–XX вв. и оставленными ими текстами – не только надписями, но и книгами хождений и описаний путешествий. Это направление стало темой коллоквиума в университете Тель-Авива «Российский археологический проект, XIX–XXI вв.» / Russian Archaeological Project, 19th–21st Centuries, организованном Яной Чехановец4 (см. Tchekhanovets, Belyaev, 2020).
4. Помощь и сотрудничество Яны Чехановец (Управление Древностей и университет Бен Гурион в Негеве), одного из ведущих археологов-византинистов Израиля, с самого начала поддержавшей работы экспедиции, оставалась и остается для нас бесценной.
41 Еще одно направление, в котором работает сейчас экспедиция, – приведение в известность наследия, оставленного русскими деятелями, работавшими с памятниками Святой Земли в XIX в. и хранящимся в архивах России. В 2019–2020 гг. подготовлен ряд комментированных изданий дневников и других документов, а также ряд трудов по истории науки. В числе подготовленного к изданию – дневник путешествия 1891 г. Н.П. Кондакова с приложением ряда неизданных документов и альбома фотографий И.Ф. Барщевского (Материалы к истории..., 2021) и свод всех доступных источников по раскопкам 1860–1890-х годов у восточного края базилики императора Константина в Иерусалиме, на месте Александровского подворья (Русские раскопки..., 2021). Для этих и предполагаемых в будущем изданий создана книжная серия «Россия и древности Восточного Средиземноморья» (совместно с издательством «Индрик»), регулярно публикуются статьи с результатами анализа отдельных сюжетов из истории русских работ в XIX в. В работах на этом направлении экспедиция опирается на помощь историков науки и мастеров архивного поиска, таких как И.В. Тункина, Р.Б. Бутова, Л. Герд, И.Л. Кызласова, М.Н. Бутырский, К.А. Вах, сотрудничает с Императорским православным Палестинским обществом (ИППО), Государственным музеем истории религии (СПб.) и другими институциями. Это направление наряду с экспедиционной деятельностью включено в состав задач по гранту Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ) на создание отечественной археологической группы для работ в Сиро-Палестинском регионе, ряд участников проекта представлен статьями в этом номере (например: Вах, 2021).
42 Перспектива сложения постоянно действующего коллектива ученых, специализирующихся на изучении древностей Святой Земли, за эти годы стала более реальной. Мы надеемся, что в ближайшем будущем российская группа войдет в семью развитых мировых научных школ, исследующих материальные памятники прошлого земли, в которой лежат корни трех авраамических религий.

Библиография

1. Беляев Л.А. Византийский Иерихон: раскопки спустя столетие. Материалы Российско-Палестинской археологической экспедиции 2010–2013 гг. М.: Индрик, 2016. 500 с.

2. Беляев Л.А. Русская археология Палестины // Вестник Российского фонда фундаментальных исследований. Гуманитарные и общественные науки. 2019. № 2 (95). С. 51–64.

3. Беляев Л.А., Вах К.А. Памятные надписи славянских паломников XVIII–XIX вв. в Архангельском монастыре в Иерусалиме (предварительная публикация) // Славяноведение. 2019. № 2. C. 94–99.

4. Беляев Л.А., Ворошилов А.Н., Голофаст Л.А. Работы Иерихонской экспедиции в Палестине // Археологические открытия 2018 года. М.: Наука, 2020. С. 516–517.

5. Беляев Л.А., Ворошилов А.Н., Голофаст Л.А., Григорян С.Б. Древности Иерихона: византийский и омейядский периоды на Русском участке // Новые археологические проекты. Воссоздавая прошлое / Ред. Н.А. Макаров. М.: ИА РАН, 2019. С. 148–151.

6. Беляев Л.А., Чехановец Я. Этно-археология русских в Сиро-Палестинском регионе XVIII–XIX вв. // Археология, этнография и антропология Евразии. 2020. Т. 48, № 2. С. 99–107.

7. Вах К.А. Арка на участке русских раскопок у храма Воскресения в Иерусалиме и ее реставрация в 1880–1890-е годы // Российская археология. 2021. № 3. С. 127–142.

8. Голофаст Л.А. Стекло из раскопок на участке Музейно-паркового комплекса Российской Федерации в Иерихоне (материалы 2017 и 2019 гг.) // Российская археология. 2019. № 4. С. 144–157.

9. Голофаст Л.А. Керамика Иерихона позднеантичного и средневекового периодов (V–XV вв.): справочник-определитель. М.: Индрик, 2020а. 160 с.

10. Голофаст Л.А. Раннесредневековая амфора с древнееврейской надписью на свинцовой пломбе из Фанагории // Российская археология. 2020б. № 3. С. 159–172.

11. Голофаст Л.А. Амфоры VI в. с изображением меноры из Фанагории // Российская археология. 2021. № 4. (В печати).

12. Голофаст Л.А., Ворошилов А.Н. О времени функционирования гончарной мастерской в Иерихоне (по материалам раскопок 2017 г.) // Российская археология. 2018. № 3. С. 97–110.

13. Голофаст Л.А., Федотов П.В. Внутрь старой фотографии: находки в Иерихоне на снимках 1880–1890-х годов // Российская археология. 2021. № 3. С. 97–110.

14. Материалы к истории научной экспедиции Императорского Православного Палестинского Общества в Сирию и Палестину в 1891 г. / Под ред. Л.А. Беляева. Ч. 1. Путевой дневник Н.П. Кондакова по Сирии и Палестине / Подгот. и коммент. М.Н. Бутырского. Ч. 2. Сирия и Палестина в фотографиях И.Ф. Барщевского (из коллекции Российской национальной библиотеки) / Авт.-сост. Е.В. Бархатова. М.: Индрик, 2021. (В печати)

15. Русские раскопки у храма Воскресения в Иерусалиме: источники, дискуссии, современная интерпретация / Авт.-сост. Л.А. Беляев, К.А. Вах, Я. Чехановец. М.: Индрик, 2021. (В печати)

16. Савельев Н.И. Ирригационные сооружения исламского периода: опыт сравнительного подхода // Российская археология. 2021. № 3. С.143–155.

17. Чехановец Я., Беляев Л.А. Палестинский Музей Антонина Капустина: состояние исследований и перспективы изучения // Византийский временник. 2019. Вып. 103. С. 228–255.

18. Чехановец Я., Вах К.А. Византийский монастырь и консульский дом в Иерусалиме (по материалам раскопок 2018 г.) // Российская археология. 2019. № 3. С. 147–157.

19. Golofast L.A. Pottery Assemblage // Беляев Л.А. Византийский Иерихон. Раскопки спустя столетие. М.: Индрик, 2016. С. 359–465.

20. Tchekhanovets Ya., Belyaev L. Russian archaeology of the Holy Land [Электронный ресурс] // The Near Eastern Archaeology Today. 2020. Vol. VIII, No. 2. URL: http://www.asor.org/anetoday/2020/02/russian-archaeology (дата обращения: 22.05.2021).

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести