<h3 id="text_content_item_1" id="text_content_item_1"><strong>Введение.</strong></h3>

В настоящее время Россия стала одной из крупнейших в мире стран по приему мигрантов, занимая в рейтинге ООН третье место после США и Германии по количеству иммигрантов. И хотя международные сопоставления статистических данных по миграции вызывают много нареканий в силу отсутствия единого подхода к регистрации мигрантов, в 2015 г. в США насчитывалось 46,6 млн мигрантов или людей с миграционной историей («родившихся за рубежом«); в Германии – 12 млн, а в России – 11,6 млн человек. В относительном измерении место России было более скромное 102-е место – всего 8,2% российских жителей рождены за пределами России. Лидерами были Ватикан (100%), ОАЭ (88,4%), Катар (75,5%). А в страны Западной Европы опережали Россию по данному показателю: Швейцария – 29,6%, Австрия – 17,4%, Швеция – 16,9%, Ирландия – 15,8%, Германия – 14,5% [International Migration.., 2016]. Необходимо отметить, что темпы роста численности иммигрантов в России были на уровне некоторых европейских стран, составив в 2010—2015 гг. +0,4%. Это соответствовало темпам роста в Германии и Болгарии, а также близко к показателям Франции (+0,5%) и Бельгии (+0,7%). Более значительными темпами росла численность иммигрантов в Норвегии (+3.6%), Швейцарии (+2,9%), Нидерландах (+2,7%), Австрии (+2,2%), Швеции (+2,1%) [там же].

Парадоксально, но при активном притяжении мигрантов в страну, миграционная политика остается одной из самых сложных и политизированных тем в российском обществе. С одной стороны, в политической повестке поднимается вопрос о необходимости увеличения численности населения, а, с другой стороны, миграция вызывает неоднозначную реакцию в обществе, сохраняются препятствия получения гражданства даже для этнических русских, переехавших в Россию. На протяжении последних лет отмечалось несовершенство миграционной политики в 1990—2018 гг. В качестве главных проблем выделяются: непоследовательность в подходах и направлениях ее реализации (Ж.А. Зайончковская, И.В. Ивахнюк, Л.И. Графова), отсутствие четких ориентиров (О.Д. Воробьева, В.А. Ионцев), несоотвествие миграционной политики интересам наращивания демографического и трудового потенциала страны (Л.Л. Рыбаковский, С.В. Рязанцев, А.В. Топилин), бюрократизация процедур предоставления миграционных документов и гражданства (В.С. Малахов, В.А. Поставнин), необходимость развития программ адаптации и интеграции мигрантов (В.И. Мукомель, В.Ю. Леденева), нарушение порядка сбора статистических данных о мигрантах и несовершенство миграционного учета (О.С. Чудиновских).

В качестве цели настоящей статьи ставилось выявление ключевых проблем российской миграционной политики, без решения которых невозможно дальнейшее кардинальное изменение миграционной ситуации в интересах социально-экономического и демографического развития страны. В качестве задач необходимо выделить: (1) выявление роли миграции в формировании населения, трудовых ресурсов, изменения этнодемографического состава населения, влияния на социально-экономическое развитие страны; (2) соответствие государственных документов, задающих концептуальные подходы к регулированию миграции и влияющих на практические подходов к управлению миграцией; (3) определение ключевых проблем в области регулирования миграции; (4) разработка основных положений и практических рекомендаций по совершенствованию миграционной политики в интересах развития государства и общества.

<h3 id="text_content_item_5" id="text_content_item_5"><strong>Роль миграции в демографическом развитии России. </strong></h3>

Несмотря на то что демографический кризис в России начался еще в 1993 г., российские власти начали проводить активную демографическую политику направленную на стимулирование рождаемости, сокращение смертности, привлечение соотечественников только с 2006 г. Спустя некоторое время были достигнуты определенные успехи: в 2013—2015 гг. в стране отмечался небольшой естественный прирост, в среднем по 30 тыс. человек в год. Хотя он не был стабильным, но на фоне предыдущих демографических потерь являлся безусловным достижением. В 2012 и 2016 гг. наблюдалась минимальная (2,3—2,5 тыс.) естественная убыль населения, которая перекрывалась миграционным приростом. И хотя в 2017 г. общий прирост населения достиг 76 тыс., естественная убыль составила 135,8 тыс. и была компенсирована миграционным приростом населения – 211,8 тыс. человек.¹ Однако это не помогло решить демографические проблемы страны.

Вклад внешней миграции в формирование численности населения России после распада СССР был значительным, но полностью компенсировать сокращение населения иммиграция не могла в силу значительного превышения числа умерших над числом родившихся. Например, с 1992 до 2017 гг. миграционный прирост страны составил 9,4 млн человек, что компенсировало более 70% естественной убыли. Следует отметить, что при отсутствии внешней миграции население России сократилось бы до 136 млн человек к 2018 г. [Рязанцев, 2018]. С уверенностью можно констатировать, что иммиграция стала своеобразной «подушкой демографической безопасности» России, которая частично амортизировала негативные демографические тренды.

На протяжении 1990-х гг. основу миграционного прироста составляли потоки «возвратных« мигрантов из стран СНГ – людей и их потомков ранее оказавшихся в республиках бывшего СССР по социально-экономическим причинам (после обучения в вузах, по распределению на работу, после службы в армии, по семейным причинам и пр.). После распада Советского Союза в странах ближнего зарубежья осталось 28-29 млн человек имеющих прямое отношение к России (25,3 млн этнических русских и 2,7—3,7 млн представителей других российских народов (татары, башкиры, удмурты и пр.) [Воробьева и др., 2016]. Не все они имели миграционные установки на переезд в Россию, но многие вернулась на этническую родину под давлением выталкивающих факторов политического и социально-экономического характера, возникших в независимых республиках. «Возвратная миграция» значительно сократилась к началу 2000-х гг., по сути трансформировавшись в экономическую и трудовую иммиграцию титульных народов стран бывшего СССР. Так, если по данным Росстата в 1993—2000 гг. доля этнических русских в потоке иммигрантов на постоянное место жительства в Россию составляла около 61% (в среднем за год), то по результатам 2007 г. – только 33,4%. К сожалению, затем разработка данных по этнической структуре миграционного потока в России была прекращена по необъяснимым причинам.

Тем не менее косвенные данные и экспертные опросы показывают, что с начала 2000-х гг. в Россию активно мигрировали узбеки, таджики, киргизы, армяне, азербайджанцы и представители других этнических групп стран бывшего СССР. Многие получили российское гражданство: около 2,2 млн граждан республик бывшего СССР стали гражданами России за период с 2001 по 2017 гг. В 2017 г. лидерами среди получателей гражданства были выходцы из Украины (85,1 тыс.), Казахстана (40,7 тыс.), Таджикистана (29 тыс.), Армении (25,1 тыс.), Узбекистана (23,3 тыс. человек) [Рязанцев, 2018].

Таким образом, постепенно Россия превратилась в крупную иммиграционную (принимающую) страну. Но кардинальным отличием российской миграционной ситуации является близкая этнодемографическая структура иммиграционных потоков: в 1990—2000-е гг. они в большей степени состояли из этнических русских, во-второй половине 2000-х и 2010-е гг. – из титульных народов республик бывшего СССР. И хотя постепенно сокращается доля иммигрантов, хорошо владеющих русским языком, но большинство иммигрантов быстро адаптируются в российском обществе, обладают сходным менталитетом, ориентированы на жизнь в России, готовы изучать русский язык при соответствующих условиях.

<h3 id="text_content_item_11" id="text_content_item_11"><strong>Противоречия миграционной политики России. </strong></h3>

Несмотря на стабильный положительный вклад иммиграции в демографическое развитие страны, российская миграционная политика в вопросах приема и интеграции иммигрантов не отличалась последовательностью. Неслучайно некоторые эксперты характеризуют российскую миграционную политику фразой: «Шаг вперед - два шага назад».

В самой Концепции государственной миграционной политики, принятой в 2012 г., заложены вполне разумные и обоснованные положения: <em>«Переселение мигрантов на постоянное место жительства в Россию</em><em> </em><em>становится одним из источников увеличения численности населения</em><em> </em><em>страны в целом и ее регионов, а привлечение иностранных работников</em><em> </em><em>по приоритетным профессионально-квалификационным группам в</em><em> </em><em>соответствии с потребностями российской экономики является</em><em> </em><em>необходимостью для ее дальнейшего поступательного</em><em> </em><em>развития»</em> (п. 7, раздел II). Также Концепция совершенно справедливо провозглашала такие направления миграционной политики как: <em>«Создание условий для адаптации и</em><em> </em><em>интеграции мигрантов…»</em> (п. 17, раздел III); <em>«Создание условий и стимулов для</em><em> </em><em>соотечественников, проживающих за</em><em> </em><em>рубежом, эмигрантов… для переселения в</em><em> </em><em>Российскую Федерацию на постоянное место</em><em> </em><em>жительства«</em> (п. 24, раздел III); <em>«Создание условий для миграции в Российскую</em><em> </em><em>Федерацию предпринимателей и</em><em> </em><em>инвесторов</em>« (п. 24, раздел III); <em>«Создание</em><em> </em><em>условий и механизмов для привлечения востребованных экономикой высококвалифицированных и квалифицированных специалистов разного профиля, прежде всего, на долгосрочной основе«</em> (п. 8, раздел III). Все это назревшие и совершенно необходимые векторы развития современной миграционной политики России.

Однако, достаточно неожиданно 31 октября 2018 г. Президентом РФ утверждается новая Концепция государственной миграционной политики. В ней миграция была признана дополнительным после «естественного воспроизводства« (хотя по сути является основным) источником восполнения населения РФ и обеспечения национальной экономики трудовыми ресурсами. А миграционная политика «вспомогательным средством для решения демографических и связанных с ними экономических проблем страны. А далее отмечается, что «миграционная политика должна быть направлена на создание благоприятного режима для добровольного переселения в Россию лиц (в том числе покинувших ее), которые способны органично включиться в систему позитивных социальных связей и стать полноправными членами российского общества».² Также декларируется «облегчение процедур предоставления российского гражданства, получения права на пребывание (проживание) в Российской Федерации, в том числе в целях осуществления трудовой деятельности; совершенствование механизмов реализации Государственной программы по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом, в том числе корректировка условий добровольного переселения востребованных специалистов (в том числе научных и педагогических работников, инженеров, врачей), фермеров, предпринимателей, инвесторов и выдающихся деятелей культуры и искусства с учетом их ожиданий и запросов, а также поддержка российских организаций, привлекающих таких лиц» [там же]. Вполне разумные задачи.

Но если обратиться к анализу практики реализации миграционной политики в России, то легко установить, что эти идеи, к сожалению, только декларированы, но не реализованы. А иногда государственные миграционные сервисы работают в противоположном положениям концепции направлении. Зачастую люди сталкиваются со сложностями при регистрации по месту пребывания (законную регистрацию получить практически невозможно), получении разрешений на работу и разрешений на временное проживание в России (существуют необоснованные квоты), российского гражданства. В миграционных процедурах крайне распространены коррупция, бюрократия, затягиваются сроки обработки и выдачи документов, создаются искусственные барьеры при их получении. С одной стороны, практика реализации миграционной политики имеет существенную дистанцию с ее концептуальными положениями, с другой стороны, практика реализации миграционной политики не соответствует современным демографическим, социально-экономическим реалиям и перспективам развития страны. Неслучайно российская миграционная политика критикуется учеными, экспертами, правозащитниками.

Следует отметить, что в утвержденной Концепции демографической политики России (2007), миграция рассматривалась как компонента наращивания демографического потенциала страны.³ Если в этом документе и обеих Концепциях государственной миграционной политики (2012 и 2018) декларировано привлечение необходимых категорий мигрантов в страну, то на практике процедуры предельно ужесточены и порой препятствуют притоку населения. Миграционная политика России, несмотря на объективную необходимость и наличие уникальных миграционных ресурсов, является закрытой и консервативной, ограничительной и жесткой.

Разрыв между концептуальными положениями и практическими инструментами миграционной политики не только очевиден, но и чреват обострением социальной напряженности и ростом недоверия к государству со стороны части мигрантов – потенциальных его граждан. Местным населением иммигранты воспринимаются фактически как «чужеродные элементы» общества. Сильны предубеждения в отношении иммигрантов среди представителей правоохранительных и силовых структур, чиновников разного уровня, а также среди некоторых социальных слоев населения.

По данным опросов «Левада-центра», отношение россиян к мигрантам за последние десять лет ухудшилось. Например, опрос 2017 г. показал, что 32% полагают, что мигранты, как правило, малообразованные люди, способные только на неквалифицированный труд, а десять лет назад так считали 28% респондентов; сократилось число тех, кто называет мигрантов трудолюбивыми людьми, готовыми много работать (с 30 до 26%), и кормильцами, заботящимися о своих семьях (с 38 до 25%). Около 67% россиян считают, что правительству необходимо попытаться ограничить приток приезжих – максимума этот показатель достигал в октябре 2013 г. (78%) и в марте 2016 г. (80%). Изменилось и отношение к выходцам из конкретных стран: так, число респондентов, плохо относящихся к мигрантам из Украины, выросло с 9 до 19%, из Белоруссии – с 8 до 13%, из республик Средней Азии – с 31 до 38%, зато немного улучшилось отношение к трудовым мигрантам из стран Закавказья. У каждого второго россиянина отмечается нетерпимое отношение к какой-либо категории трудовых мигрантов, другая половина опрошенных относится к ним толерантно. Хуже всего россияне относятся к мигрантам с Северного Кавказа и из стран Средней Азии, за десять лет значительно выросла неприязнь к приезжим из Украины⁴.

<h3 id="text_content_item_19" id="text_content_item_19"><strong>Миграционные резервы России. </strong></h3>

Россия занимает шестую часть суши и является самой крупной по площади страной мира. В настоящее время на этой огромной территории проживает около 147 млн человек, что соответствует девятому месту в мире. Численность населения России в два раза меньше численности населения США. Плотность населения во многих регионах крайне низкая. Отсутствие людей и нехватка трудовых ресурсов становятся все более ощутимыми и препятствуют социально-экономическому развитию. Опыт успешного экономического развития КНР наглядно доказывает, что демографический ресурс при разумном подходе может быть не только стимулирующим фактором развития, но и дополнительным конкурентным преимуществом страны. А опыт США и Канады показывает, что важнейшим аспектом развития страны является также характер («рисунок») расселения населения: расселение людей и размещение трудовых ресурсов, которые характеризуются сосредоточение основной массы населения в комфортных районах и использование форм временной мобильности (вахтовой миграции, временной трудовой) дают дополнительные возможности. К сожалению, пока в России в условиях диспропорции регионального развития сформировалась деформированная структура расселения, которая характеризуется «демографическим сжатием» Востока страны: из-за Урала идет интенсивный отток населения, которое стремится в европейскую часть, в крупные города.

Резервы для наращивания численности населения и заселения территорий у России есть. Прежде всего это люди, которые уже находятся в стране, но не видимы официальной статистикой и не рассматриваются как наличное население. Остановимся на этих группах подробнее. Во-первых, это <em>трудовые мигранты,</em> которых в России по официальным данным около 2-3 млн (ежегодное количество разрешений на работу и патентов, выдаваемых иностранным гражданам для доступа на российский рынок труда, а также граждане стран ЕАЭС, для которых не нужны разрешительные документы), а также, возможно, еще около 3-5 млн находятся без некоторых видов документов [Рязанцев, Красинец, 2015]. В основном это мигранты из стран бывшего СССР, как правило говорящие по-русски, ориентированы на Россию, разделяют социокультурные ценности. Многие из них желали бы остаться на постоянное место жительства Конечно, многие из них нуждаются в прохождении интеграционных программ, прежде всего, в части изучения русского языка, повышения общего культурного уровня. Но затраты на эти программы вполне посильны для страны, потому что это близкое в этнокультурном отношении население к местным жителям. И если бы Россия имела разумную политику интеграции мигрантов, развивала каналы обучения трудовых мигрантов русскому языку, то могла бы получить сравнительно дешево значительную категорию «новых граждан». К сожалению, пока категория трудовых мигрантов рассматривается властями разного уровня как временная группа, которая «поработает и уедет из России». А зря, потому что это не только дешевая в плане заработной платы группа мигрантов, но и достаточно близкая россиянам в социокультурном отношении, имеющая общие экономические интересы и стремление жить в России. Между тем, в мировой экономике будет обостряться конкурентная борьба за трудовые ресурсы. Мигранты из Центральной Азии активно осваивают рынки труда Ближнего Востока, Восточной Азии, Европы и Северной Америки. В этой ситуации Россия может проиграть в конкурентной борьбе и лишиться притока иммигрантов из стран Центральной Азии. Уже сократился приток трудовых мигрантов из КНР, Закавказья, Украины, Молдовы и Беларуси, им выгоднее ехать в Европу или на Ближний Восток. В КНР выросла заработная плата и китайцы потеряли интерес к работе в России.

Вторая группа – <em>иностранные студенты</em><em><strong> </strong></em><em>и</em> <em>выпускники российских вузов</em>, в которых обучается около 200 тыс. человек. Эту перспективную группу надо всеми возможными способами удерживать в стране после получения диплома. Самый простой – вместе с дипломом об окончании университета предлагать российское гражданство. Если они останутся в России, то пополнят демографический капитал, трудовые ресурсы, интеллектуальный потенциал российского общества. Процедуры их натурализации необходимо довести до автоматизма – пусть остаются в России сразу после завершения обучения. Но и здесь миграционная политика инертна и неуклюжа. Закончил вуз – надо выехать из России, получить рабочую визу, если найдешь работодателя. Гражданство бывшие студенты принять в упрощенном порядке не могут.

Наконец, третья категория – <em>соотечественники, в том числе те, кто считает Россию домом. </em>Около 30 млн человек, а может и более, русскоговорящего населения живут за пределами России [Кожевникова и др., 1998]. Причем не только этнические русские, но и другие общины близкие населению России (например, адыгские народы). Они создали «русскоязычную экономику», масштабы которой сопоставимы с ВВП самой России. Многие живут на две страны, имеют два паспорта, сохраняя российское гражданство (как правило для простоты путешествий в Россию). Безусловно, их надо привлекать в Россию на основе долгосрочного партнерства. Мотивацию сохранения гражданства стараться изменять в сторону социально-экономического сотрудничества с Россией – соотечественники могут внести значительный вклад в приток инвестиций, открытие бизнесов, формирование позитивного имиджа России за рубежом. Не надо усложнять жизнь российским эмигрантам, сохраняющим российское гражданство, напротив, их нужно привлекать льготными режимами налогообложения, простотой открытия и ведения бизнеса, снижением бюрократических процедур при выдаче документов и пр. Россия не должна бояться своих бывших, настоящих и будущих сограждан<em><strong>.</strong></em> При лояльном и демократическом подходе государства, мы можем получить мощнейший ресурс развития в виде русскоговорящих сообществ, являющихся вторыми по численности в мире после китайских диаспор, находящимися за пределами материнской страны [Ионцев и др., 2016].

<h3 id="text_content_item_24" id="text_content_item_24"><strong>Необходимые направления трансформации миграционной политики России.</strong></h3>

Российская миграционная политика должна стать более открытой, ставить амбициозные и инновационные цели и задачи. К сожалению, пока государство только фиксирует потоки и пытается контролировать общины иммигрантов, но отнюдь не формирует иммиграционные потоки и деятельность диаспор в конструктивном направлении. По этой причине растут социально-экономические издержки, связанные с интеграцией иммигрантов в российское общество, увеличиваются затраты на обучение мигрантов русскому языку, возникают конфликты между мигрантами и местным населением и пр.

Новым направлением развития миграционной политики может стать перенос «центра тяжести» на интеграционную составляющую во внутренней миграционной политике, а во внешней миграционной политике – переход России к активной позиции в формировании миграционных потоков необходимых для социально-экономического и демографического развития страны [Ryazantsev, 2013]. В частности, в новых поправках отмечается, что одной из угроз национальной безопасности является «незаконная миграция, несовершенство действующей системы социальной и культурной адаптации иностранных граждан в России и их интеграции в российское общество, формирование этнических анклавов». А в качестве одной из целей государственной национальной политики утверждается «успешная социальная и культурная адаптация иностранных граждан в России и их интеграция в российское общество». То есть идет речь о формировании новой модели миграционной политики, основанной не только на работе с иммигрантами внутри страны, но и активное привлечение потенциальных мигрантов за пределами России. Настало время «вынести форпосты миграционной политики России за ее пределы» [Рязанцев, 2018]. Надо признать, что в конечном итоге такая модель управления миграцией не только адекватна времени и ситуации, но и дешевле с точки зрения социально-экономических издержек. Не потребуется вкладывать много средств в интеграционные программы и пресечение нелегальной миграции, если сформировать необходимые по масштабам и структуре потоки заблаговременно.

В области внутренней миграционной политики, прежде всего, вывести на новый уровень финансирования и реализации интеграционные программы. Категории мигрантов находящиеся много лет в стране, фактически интегрированные в российское общество, остро нуждаются в приобретении легального статуса. И если у государства нет претензий к иностранцу, а он желает жить в России постоянно, ему следует предложить гражданство. Сделать процедуры понятными, прозрачными, свободными от коррупции, четкими по времени получения документов, лишенных элементов унижающих человеческое достоинство. Всеми возможными средствами следует обеспечить доступ мигрантов к изучению русского языка и эта задача национального масштаба, к ней должны быть подключены все заинтересованные стороны (работодатели, университеты, органы власти, неправительственные организации и пр.). Требуется поддержка через грантовые программы инициатив снизу по адаптации и интеграции мигрантов, которые реализуются неправительственными организациями, сообществами мигрантов, институтами гражданского общества.

Под внешней миграционной политикой можно понимать идеологию и механизм активного формирования миграционных потоков, необходимых для социально-экономического и демографического развития России, прежде всего, использование потенциала иммигрантов и ресурса русскоговорящих сообществ за рубежом. В сфере внешней миграционной политики ключевыми направлениями работы должно стать расширение сферы распространения и использования русского языка среди потенциальных мигрантов в Россию, предвыездная подготовка профессии и социальным навыкам, работа с правительствами посылающих мигрантов стран с точки зрения развития двусторонних соглашений о регулируемой миграции, развитие режима облегченного предоставления гражданства этническим русским и народам России, расширение программ привлечения зарубежной молодежи по каналам учебной миграции и культурного обмена. Целенаправленно создавать и развивать сеть опорных пунктов для рекрутинга и подготовки трудовых и учебных мигрантов, прежде всего в приоритетных странах – геополитических и экономических партнерах: странах Центральной Азии, Восточной Европы, Южного Кавказа и во Вьетнаме. Но возможен поиск и новых миграционных партнеров – например, Иран, Сирия, некоторые страны Восточной Европы и Латинской Америки, охваченные социально-экономическими кризисами (например, Венесуэла, Бразилия, Куба и пр.), которые идеологически и геополитически близки России.

Результативность реализации внешней миграционной политики может оцениваться, с одной стороны, увеличением численности иностранных высококвалифицированных специалистов, студентов, квалифицированных рабочих в иммиграционном потоке в Россию; численности изучающих русский язык за пределами России, соискателей российского гражданства, ростом объема инвестиций от русскоговорящих сообществ из-за рубежа в российскую экономику; с другой стороны, сокращением численности недокументированных трудовых мигрантов и расходов государства на их депортацию из России.

Конечно, справедливости ради нужно отметить, что в Концепции миграционной политики до 2025 г. миграция рассматривается не только как фактор риска, но и важный компонент социально-экономического и демографического развития страны: <em>«Миграционные процессы играют значимую роль в социально-экономическом и демографическом развитии Российской Федерации. За последние два десятилетия миграционный прирост в значительной</em><em> </em><em>степени компенсировал более половины естественной убыли</em><em> </em><em>населения»</em> (пункт 6, раздел II). Это важный посыл дает шанс трансформировать российскую миграционную политику в правильном направлении. Прежде всего, ее необходимо идеологически и технически встроить в экономическую и демографическую стратегию развития российского государства, а также ликвидировать разрывы между концептуальными и практическими аспектами. Демографическая политика России ставит целью стабилизацию и рост численности населения России. В этом контексте миграция должна быть реальным компонентом увеличения численности российского населения.

Следует четко выделить группы иммигрантов, которые необходимы государству и регионам (образовательные, семейные, квалифицированные трудовые мигранты, соотечественники) и снять бюрократические препоны на пути приобретения ими предоставления вида на жительство и гражданства. Возможные резервы можно оценить в объеме 15–20 млн человек – на столько можно увеличить численность населения страны в обозримой перспективе если с этой целью документировать эти категории иммигрантов [Рязанцев, 2016]. Достаточно долго говорится в России о миграционной амнистии, которая может легализовать миллионы человек, превратив их в добропорядочных трудящихся-мигрантов или российских граждан. Подобный подход уже был реализован в отношении граждан Таджикистана и Молдовы – трудовых мигрантов в России. Оказалось, что многие мигранты проживали и работали в России более десяти-пятнадцати лет, но не могли приобрети жилье, получить регистрацию, разрешительные документы на трудовую деятельность, вступить в процедуры гражданства.

Следует отметить, что в настоящее время российский рынок труда фактически открыт для граждан стран бывшего СССР с безвизовым режимом. Прежде всего, в рамках ЕАЭС существует единый рынок труда – гражданам Армении, Беларуси, Казахстана, Киргизстана в России не требуется получать разрешительных документов на работу. Сохраняется лишь необходимость регистрации мигрантов по месту пребывания в течение пяти рабочих дней и трехдневный режим уведомления работодателями Управления по делам миграции МВД. Также для граждан Азербайджана, Молдовы, Узбекистана, Украины сложился режим выдачи патентов (без квот), наличие которых позволяет им работать в России законно. Для граждан остальных стран требуются рабочие визы и разрешения на работу в рамках квот, утвержденных правительством. Вся эта достаточно диверсифицированная система миграционных документов возможно и отражает отчасти экономические и геополитические приоритеты России, но абсолютно не интегрирована в экономическую политику страны. По-прежнему нет оценки потребности отраслей и регионов, даже отдельных предприятий и компаний в иностранной рабочей силе. Квоты только частично основаны на оценке потребности, но в основе лежит крайне не совершенный, грубый механизм. У региональных и федеральных властей нет представления о внутренних резервах трудовых ресурсов. Хотя Министерство труда и социальной защиты еще в 2009 г. создало единый банк рабочих вакансий и пыталось оценить потребность в иностранной рабочей силе, пока эти механизмы не работают четко. А патенты и вовсе исключены из оценки потребности регионов и отраслей в иностранной рабочей силе. То есть фактически в значительной части внешняя трудовая миграция только фиксируется, но не регулируется в нужном для страны русле.

В последнее время формируются каналы организованного набора образовательных и трудовых мигрантов в странах-донорах. Но они носят пока точечный характер и реализуются отдельными университетами и предприятиями, иногда подписываются соглашения на уровне регионов. В этом отношении накоплены позитивные практики, но нет системной и масштабной работы.

Важный организационный аспект реализации российской миграционной политики заключается в том, что реализовать ее может только гражданское министерство: например, министерство по миграции, миграционная служба (была интегрирована в систему МВД в 2016 г.). Опыт показывает, что миграционная проблематика должна быть выделена в отдельное министерство не только по организационным, но и по идеологическим соображениям. Миграция формально признана ресурсом развития, но на практике управление миграцией по-прежнему осуществляется в силовом поле, что тормозит социально-экономическое и демографическое развитие страны.

Целесообразно, чтобы функции миграционного министерства (службы) покрывали весь комплекс миграционных процессов: работу с потенциальными мигрантами и соотечественниками вне России, пограничный контроль, регистрацию, выдачу разрешительных документов на работу, оценку потребности в иностранной рабочей силе, организационный набор трудовых ресурсов, процедуры предоставления гражданства и пр. Очевидно, что нужна подготовка кадров в миграционной сфере.

<h3 id="text_content_item_36" id="text_content_item_36"><strong>Заключение. </strong></h3>

Таким образом, несовершенная миграционная политика России становится своеобразным камнем преткновения и требует оптимизации по указанным выше направлениям. Изменение подходов к управлению миграцией от контрольно-административного к социально-экономическому позволит России совершить рывок в гуманитарном, демографическом и социально-экономическом развитии. Социокультурные риски, которые несет миграция для России, пока не столь значительны, как, например, для европейских стран, поскольку социально-демографическая структура и мотивации иммигрантов пребывающих в Россию и Европу кардинально отличаются. <em>Большинство иммигрантов, ориентированных в настоящее </em><em>время на Россию, готовы работать, хотят учиться, при определенных условиях могут интегрироваться в принимающее общество.</em><em><strong> </strong></em>Естественно, что для интеграции мигрантов потребуются специальные программы, которые помогут населению и мигрантам понять и принять друг друга, включая социально-экономические проекты по развитию инфраструктуры поселений, строительству жилья, развитию бизнеса и пр. И этот шанс Россия может и должна использовать в интересах своего социально-экономического и демографического развития.