Везде
On the type of economy of the settlements with Bronze Age “textile” pottery in the Volga-Oka interfluve: new data from old collections of ware
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments Additional materials
Share
QR
Metrics
On the type of economy of the settlements with Bronze Age “textile” pottery in the Volga-Oka interfluve: new data from old collections of ware
Annotation
PII
S086960630009758-2-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Evgenii Azarov 
ORCID: 0000-0002-1389-1610
Affiliation: State Historical Museum
Address: Russian Federation, Moscow, Red Square, 1
Victor M. Pojidaev
Affiliation: National Research Center “Kurchatov Institute”
Address: Russian Federation, Moscow, Akademik Kurchatov Square, 1
Igor Borisevich
Affiliation: National Research Center “Kurchatov Institute”
Address: Russian Federation, Moscow, Akademik Kurchatov Square, 1
Irina Stelmach
ORCID: https://orcid.org/0
Ekaterina B. Yatsishina
Affiliation: National Research Center “Kurchatov Institute”
Address: Russian Federation, Moscow, Akademik Kurchatov Square, 1
Edition
Issue 2
Pages
19-35
Abstract

The article focuses on the economic model of settlements with net-impressed (“textile”) ceramics of the Bronze Age in the Volga-Oka interfluve based on the investigation of fats in organic residues on vessel fragments with gas chromatography and mass spectrometry methods (GC-MS). Samples for analysis come from reference sites, as well as from a settlement of a different cultural tradition for comparison. A total of 47 samples from 43 vessels were analyzed. Based on the data on the composition of fatty acids of modern products, the groups available for identification were determined. It was found that the same vessels were used for cooking food of different groups. The results obtained made it possible to confirm the decisive role of hunting and fishing for the economy of settlements with “textile” pottery.

Keywords
“textile” pottery, GC-MS, fats, fatty acids, economy, the Bronze Age, forest zone, the Volga-Oka interfluve
Acknowledgment
Работа выполнена при поддержке гранта РФФИ офи-м 17-29-04100.
Received
27.06.2021
Date of publication
28.06.2021
Number of purchasers
6
Views
83
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf Download JATS
1 Отсутствие полноценных данных о типе хозяйства поселений с “сетчатой” или “текстильной” керамикой позднего бронзового века в Волго-Окском междуречье является одной из существенных проблем с момента обособления этих памятников в самостоятельную археологическую культуру (Bahder, 1929). Прежде всего это связано с плохой сохранностью органических материалов в памятниках, расположенных в песчаных грунтах низменностей лесной зоны Русской равнины. Единичные находки костей и зерен (Бадер, 1939. C. 120; Никитин, 1963. C. 213–216; Краснов, 1971. C. 108) легли в основу противоположных утверждений как о наличии развитого земледельческо-скотоводческого хозяйства (Бадер, 1970. C. 78), так и о сохранении охотничье-рыболовецкого, с зачатками земледелия и скотоводства (Краснов, 1987. C. 157). Географическое расположение большинства поселений с “сетчатой” керамикой и реконструкция их культурных связей также позволили определить их близость к “неолитическим племенам” (озерное рыболовство и охота) при возможном наличии скотоводства (Сидоров, 2013. C. 11, 12).
2 Для уточнения этих версий большим потенциалом обладают такие методы исследования, как газовая хроматография и масс-спектрометрия (ГХ-МС) жиров, или шире – липидов, в органических остатках на керамике. Дошедшие до нас остатки органики на сосудах обычно встречаются либо как нагары, чаще на внутренней поверхности, либо в абсорбированном виде в порах неглазурованной керамики. Жиры, наряду с белками и углеводами, входят в состав любого организма, но при этом дольше всего сохраняются во времени. Они представляют собой соединения глицерина и различных жирных кислот (ЖК), которые включают в себя насыщенные, ненасыщенные ЖК и продукты их распада. Идентификация различных ЖК методом ГХ-МС и определение содержимого сосудов в какой-то мере восполняет утрату материалов из органики, что дает нам более веские основания для определения функции сосудов, технологии и др. (Roffet-Salque et al., 2017. P. 634, 635. Tab. 1).
3 Образцы. Объектами исследования стали материалы четырех опорных памятников с “сетчатой” керамикой в Волго-Окском междуречье: Плещеево III (Никитин, 1976), Фефелов Бор I (Фоломеев, 1974), Гришинский Исток III (Азаров, 2017. С. 65–70) и Тюков городок (Фоломеев, 1975). Поселения Гришинский Исток III и Фефелов Бор I расположены на песчаных всхолмлениях левого берега Оки в среднем течении (рис. 1) и относятся к середине – третьей четверти II тыс. до н.э. (Фоломеев, 2017. С. 328, 329; Азаров, 2017. С. 79. Рис. 9). Примерно к этому же времени относятся исследуемые материалы многослойного памятника Плещеево III, расположенного на низкой террасе юго-восточного берега одноименного озера. Тюков городок расположен также на берегу озера, но занимает мыс высокой террасы. Кроме того, материалы последнего относятся к рубежу бронзового и железного веков – примерно к первой четверти I тыс. до н.э. (Фоломеев, 1993. С. 17–20). Предпочтение в выборе образцов отдавалось нагарам как наглядному материалу. Было отобрано 38 образцов от 34 разных сосудов (табл.1; рис. 2).
4

Рис. 1. Карта исследуемых поселений: 1 – Фефелов Бор I, 2 – Логинов Хутор, 3 – Гришинский Исток III, 4 – Тюков городок, 5 – Плещеево III. Fig. 1. Map of the studied settlements
5

Таблица 1. Происхождения образцов Table 1. The origin of the samples
6

Рис. 2. Фрагменты сосудов с указанием лабораторного шифра образцов. Fig. 2. Fragments of vessels indicating the laboratory code of samples

7 Для сопоставления использовались материалы поселения времени формирования поздняковской культуры Логинов Хутор (Попова, 1974. С. 223–230), которое занимает соседнее одноименное всхолмление с поселением Фефёлов Бор I на левом берегу Оки (рис. 1). С учетом современных представлений о хронологии поздняковских древностей в пределах второй четверти II тыс. до н.э. (Воронин, 2013. С. 330; Сулержицкий, Фоломеев, 1993. С. 50–52. Табл. 1; Азаров, 2019) поселение датируется концом III или началом II тыс. до н.э. Было отобрано девять образцов нагаров от девяти разных сосудов (табл. 1; рис. 2).
8 Следы жиров могут быть обнаружены в составе грунта за счет воздействия различных почвенных микроорганизмов. В случае нагаров, на наш взгляд, “фоновое” загрязнение можно оценить путем определения жировых остатков на внешней, без следов нагара, поверхности фрагментов керамики – противоположной той, которая находилась в непосредственном контакте с пищей. Количество органических остатков на поверхности снаружи керамического изделия должно быть равно или меньше, чем на поверхности внутри сосуда. Это может служить достаточной гарантией достоверности результатов анализа органических остатков внутри исследуемых сосудов. Считается, что значение почвенных загрязнений незначительно и не влияет на достоверность результатов анализа археологических образцов (Dudd, Regert, Evershed, 1998).
9 Подготовка и ГХ-МС анализ. Подготовка образцов для анализа, полученных механическим соскабливанием с поверхности керамики, проводилась по представленной (рис. 3) методике. Анализ метиловых эфиров ЖК проводили на газовом хроматографе фирмы Bruker модели 430 GС с пламенно-ионизационным детектором на кварцевой капиллярной колонке SelectTM Biodisel for FAME длиной 30 м и внутренним диаметром 0.25 мм, толщина пленки неподвижной фазы 0.25 мкм. Температурная программа колонки: начальная температура – 140° C, выдержка 4 мин, повышение температуры до 260° C со скоростью 4° C/мин и выдержка в изотермическом режиме в течение 10 мин. Температура инжектора – 260° C. Температура детектора – 260° C. Скорость потока газа-носителя (азота) 2 мл/мин, деление потока 1:10. Объем пробы 2 мкл. Идентификацию метиловых эфиров ЖК проводили с использованием стандартной смеси МЭЖК SP-37 (Supelco 37 Component FAMEMix), содержащей в своем составе метиловые эфиры 37 ЖК различного строения.
10

Рис. 3. Схема подготовки образца к ГХ-МС-анализу. Fig. 3. Scheme of sample preparation for GC-MS analysis
11 ГХ-МС анализ проводился на газовом хроматографе НР-6890 с масс- спектрометрическим детектором MSD 5975 фирмы Agilent Technologies. Условия хроматографирования: колонка капиллярная DB-5ms длинной 30 м и внутренним диаметром 0.25 мм, толщина пленки неподвижной фазы 0.25 мкм. Начальная температура колонки 80° С (4 мин); программирование температуры от 80 до 280° С со скоростью 5° С/мин. Выдержка при конечной температуре 16 мин. Газ-носитель – гелий, 1 мл/мин, деление потока 1:10. Температура испарителя 280° С, интерфейса детектора 280° С. Объем пробы 1 мкл. Анализ проводили в режиме сканирования по полному ионному току. Идентификацию соединений осуществляли с использованием масс-спектров и индексов удерживания из базы данных NIST 14 2014/EPA/NIH. Полученную молекулярно-композиционную информацию сопоставляли с опытом идентификации продуктов различного происхождения в археологических образцах (Roffet-Salque et al., 2017. P. 636, 637. Tab. 2), а также с данными по составу жирных кислот липидов различных современных продуктов питания.
12 Современные жиры. Составы ЖК некоторых современных продуктов питания животного и растительного происхождения, характерных для лесной и лесостепной зоны, обобщены в табл. 2. Для этого использовались, собственные экспериментальные данные, открытые ведомственные данные1 и литературные источники (Беззубов, 1975; Горяев, Едакова. 1977; Лисицын и др. 2011; Нагорнов и др., 2010; Райлс, Смит, Уорд, 1983; Рудаков, Полянский. 2001; Тютюнников, 1992; Щербаков, 1992; Яновая, 2002; Boni, Nurul, Noryati, 2010; Lipids, Lipophilic..., 2012; The Lipid..., 2007; Fats and oils…, 1980; Harlow, Varnell, 1980; Handbook of Lipid..., 1978; Proust et al., 2016; Zalewski et al., 2007). Всего учтена информация о 243 продуктах разной термической обработки и происхождения. Средние значения даны по отдельным распространенным и ключевым видам животных, птиц, рыб и растений (орехов), в некоторых случаях по родам или нескольким видам одного рода.
1. Использованы данные (199 пищевых продуктов (сырых и приготовленных) от 36 видов животных и растений) проекта Министерства сельского хозяйства США и Службы Сельскохозяйственных Исследований (ARS) FoodData Central (базы “SR Legacy” и “FNDDS 2013–2014”). [Электронный ресурс]. URL: >>>> (Дата обращения: 10.01.2020).
13

Таблица 2. Содержание основных и специфических кислот в современных продуктов Table 2. The content of basic and specific acids in modern products
14

Окончание таблицы 2
15 Особое внимание уделено насыщенным кислотам, так как они достаточно устойчивы к окислительной деградации при длительном захоронении в земле. Ненасыщенные ЖК сильнее подвержены этому процессу. Отношение массовых долей насыщенных кислот практически не изменяется со временем. Для определения растительного или животного происхождения жиров ранее уже использовалось отношение наиболее распространенных насыщенных ЖК (пальмитиновой (С16:0) и стеариновой (С18:0)) (Papakosta, Pesonen, 2019. P. 37, 38). Собранная нами информация о некоторых современных жирах позволяет несколько скорректировать возможности использования этих данных.
16 Значение С16:0/С18:0 меньше 2.5 характерно для продуктов животного происхождения (мясо, жир), главным образом, жвачных (КРС, МРС, олень, лось) и свиноподобных (свинья, кабан), а также для некоторых птиц – условно, группа “продукты А”.
17 Значение больше 2.5 характерно не только для растительной пищи, но также для мяса и жира нежвачных животных (медведь, бобр, лошадь) и наиболее значимых охотничьих птиц (утка, гусь) – условно, группа “продукты Б”. Для животных продуктов использовались значения только мяса, жира и отдельно – молока. Выявлено, что различная термическая обработка продуктов (варка, жарка, тушение, томление и др.), как и ее отсутствие, на значение С16:0/С18:0 не влияет.
18 Сопоставляя данные растительных и животных наземных жиров, можно отметить наличие нечетных пентадекановой (C15:0) и маргариновой (С17:0) ЖК, хотя обычно они характерны только для жвачных животных (Evershed et al. 2002; Regert, 2011. P. 191. Tab. 2). В растительных жирах эти ЖК практически отсутствуют.
19 Значение С16:0/С18:0 для водных продуктов – условно, группа “продукты В” – практически всегда больше 3. Их специфическим признаком является высокое содержание мононенасыщенных С16:1, С20:1, С22:1 и, особенно, полиненасыщенных кислот С20:5, С22:5, С22:6. Эти ЖК более всего подвержены окислительной деградации и в археологических образцах практически не встречаются.
20 Идентификация рыбных продуктов в образцах керамики является наиболее сложной задачей. Основными маркерами их использования, по мнению ряда исследователей, считается обнаружение вицинальных дигидроксикислот (Cramp, Evershed, 2014. P. 322, 323), которые образовались в результате распада указанных выше специфических моно- и полиненасыщенных кислот. В качестве маркеров продуктов морского происхождения используются изопреноидные кислоты (фитановая и 4,8,12-триметилтридекановая). Также используются (o-алкилфенил)алкановые кислоты, которые образуются при нагревании при температуре выше 270° С (Cramp, Evershed, 2014. P. 323–325).
21 Результаты и интерпретация. В жирно-кислотных профилях нагаров с поверхностей всех исследованных фрагментов преобладали насыщенные ЖК – С16:0 и С18:0 (табл. 3). В значительно меньших значениях обнаружены ЖК с четным числом атомов углерода – С12:0, С14:0, а также нечетные С15:0, С17:0. Обнаружение кислот С15:0 и С17:0, как говорилось ранее, указывает на жвачных животных. Поэтому можно предполагать, что во всех исследованных сосудах приготовлялось преимущественно мясо. Значение С16:0/С18:0 в жировых остатках с поверхности исследуемых фрагментов керамики находятся в диапазоне 0.5–4.5, что предполагает также и наличие и продуктов группы Б.
22

Таблица 3. Результаты исследования образцов Table 3. The results of the study samples
23

Окончание таблицы 3
24 Идентификация растительной пищи группы продуктов Б при совместной готовке с животными продуктами представляется затруднительной. Содержание масла в зернах злаковых культур (пшеница, рожь, ячмень, просо) не превышает 3–5%. В составе же животных продуктов доля жира может достигать 80%. В случае приготовления животных и растительных продуктов доля последних в содержании С16:0 будет незначительной и ей нельзя объяснить значения С16:0/С18:0 больше 2.5. Вероятнее всего, в данном случае мы можем говорить о совместном приготовлении с продуктами группы Б или же только продуктов Б, так как в продуктах этой группы могут содержаться С15:0 и С17:0 (табл. 2).
25 В остатках на фрагментах керамики обнаружены дикарбоновые кислоты (ДК): нонандиовая (азелаиновая, С9), октандиовая (С8), гептандиовая (С7), гександиовая (С6), в том числе в 21 образце – бутандиовая (янтарная, С4) (рис. 4). Образование ДК происходит в результате полного окислительного распада различных ненасыщенных ЖК и зависит от положения кратной связи углерода в молекуле исходной ЖК (табл. 4). Содержание ДК пропорционально уменьшению содержания ненасыщенных ЖК. Азелаиновая кислота (ДК-9) образуется при распаде большинства ненасыщенных ЖК и обнаруживается практически во всех жировых остатках образцов. ДК-6, ДК-7 и ДК-8 представлены в меньшем количестве, но также образуются из распространенных и неспецифических ненасыщенных кислот, присутствующих почти в каждом организме.
26

Рис. 4. Хроматограмма органических остатков образца П-6 (ДК-4, ДК-5 и т.д. – дикарбоновые кислоты с числом атомов углерода 4, 5 соответственно; 14:0, 16:0, 18:0 – насыщенные жирные кислоты с числом атомов углерода 14, 16, 18 соответственно; дмф, дбф – диметилфталат и дибутилфталат (антропогенные современные загрязнения, производные фталевой кислоты) Fig. 4. Chromatogram of organic residues of the sample П-6
27

Таблица 4. Дикарбоновые кислоты – продукты окисления основных ненасыщенных жирных кислот животных жиров и растительных масел Table 4. Dicarboxylic acids – oxidation products of the main unsaturated fatty acids of animal fats and vegetable oils
28 Янтарная кислота (ДК-4) в рассматриваемой ситуации образуется только при окислении докозагексаеновой полиненасыщенной ЖК (С22:6), которая характерна исключительно для рыбных продуктов (табл. 2). Образование специфических вицинальных дигидроксикислот в условиях длительных захоронений может служить маркером водных продуктов. Однако, эти соединения неустойчивы, как и их предшественники – ненасыщенные ЖК. При распаде вицинальных дигидроксикислот образуются более устойчивые предельные дикарбоновые кислоты (ДК). Таким образом, наличие янтарной кислоты2 может прямо свидетельствовать о присутствии в сосуде остатков пресноводных водных продуктов В (рыбы).
2. Обнаружение янтарной кислоты в археологических образцах требуют отдельного рассмотрения.
29 В 21 образце присутствуют продукты и животного, и водного происхождения (А и В, Б и В), что предполагает их совместное приготовление/использование в одном сосуде. Это не может не отразиться на величине отношения С16:0/С18:0. Отношение С16:0/С18:0 для водных продуктов больше 2.5. В некоторых исследованных образцах величины С16:0/С18:0 существенно ниже 2.5, в то же время в них обнаружена янтарная кислота (ДК-4). Это может служить свидетельством попеременного использования этих сосудов для приготовления продуктов из мяса (продуктов А) и рыбы.
30 В других образцах, только при величине отношения С16:0/С18:0 значительно больше 2,5 и присутствия ДК-4, можно уверенно предполагать приготовления продуктов В вместе с продуктами Б. Показательны результаты для образцов, отобранных из одних сосудов, где нагар присутствовал на венчике с двух сторон – это образцы П-8 и П-14 (сосуд 1), П-10-12 (сосуд 2) и ТГ-1 и ТГ-2 (сосуд 3). В сосуде 1 образцы нагаров на внешней и внутренней стороне дали примерно один результат. В случаях сосудов 2 и 3 мы можем предположить, что в процессе использования сосуда на внешней стороне венчика (П-11-12 и ТГ-2) мог “отложиться” лишь один из эпизодов приготовления в данном сосуде.
31 В двух образцах (ТГ-7 и ТГ-9) были обнаружены насыщенные ЖК нормального строения С19:0, С20:0, С21:0, С22:0 (рис. 5). Содержание этих кислот в органических остатках составляет 20–30% от суммы всех обнаруженных жирных кислот. Такие высокие значения не характерны для известных растительных и животных жиров продуктов в лесной и лесостепной зоне. В этой связи заслуживают внимания работы по изучению липидного состава лесных грибов, где доля С19:0-С22:0 в опятах достигала 5-6% (Cox, Scherm, Riley, 2006). Стоит исключить плесень, так как результаты ее воздействия, как и в случае почвенных микроорганизмов, имеют малое значение и образуют совсем иные ЖК (Dudd, Regert, Evershed, 1998; Tornberg, Bааth, Olsson, 2003). Случаи обнаружения методом ГХ-МС грибов в археологических органических остатках нам пока неизвестны, и эта тема требует дальнейшего изучения.
32

Рис. 5. Распределение групп продуктов по археологическим памятникам (а – продукты А, б – продукты Б, в – продукты В). Fig. 5. Distribution of product groups by archaeological sites
33 Исследуя нагар или отложившуюся в поры органику, мы сталкиваемся практически со всей совокупностью органических веществ, когда-либо побывавших внутри сосуда в процессе его использования. Результаты идентификации органических остатков на фрагментах “сетчатой” керамики показали, что они ограничиваются выявлением общих групп продуктов животного происхождения (А и Б), водного происхождения (В) и фактов их совместного приготовления в одном сосуде.
34 Распределения по памятникам. Распределение групп продуктов по сосудам из археологических памятников представлено на рис. 6. При наличии продуктов разного происхождения (А и В, Б и В) в одном сосуде учитывалась каждая такая группа отдельно. Для всех четырех рассматриваемых памятников с “сетчатой” керамикой характерны мясные продукты обеих групп в равном соотношении, за исключением Фефелов Бор I (А – 64%). По наличию водных продуктов (В) выделяются две группы – “речные” памятники Фефелов Бор I и Гришинский Исток III, которые имеют достаточно большие значения (73% и 67%), тогда как “озерные” памятники Тюков городок и Плещеево III характеризуются значительно меньшим количеством (33% и 27%). Причина разницы между “речными” и “озерными” памятниками может заключаться как в лучших возможностях речной ловли рыбы, так и большем предпочтении жителей озер мясной пищи из различной дичи, особенно из группы продуктов Б.
35 Логинов Хутор характеризуется, главным образом, мясной пищей, с преобладанием наземных продуктов А (78%). В состав этой группы входят как основные одомашненные животные, так и важнейшие охотничье-промысловые лесной и лесостепной полосы – лось, косуля и кабан. Для памятников поздняковской культуры известны находки костей, преимущественно кальцинированных, одомашненных животных (коровы, лошади и свиньи), наряду с дикими (Бадер, 1939. С. 116, 117; Попова, 1970. С. 221, 222). Это позволило предположить наличие придомного (оседлого) животноводства с вольным выпасом и древесным кормом зимой (Краснов, 1971. C. 120, 121). Для самых северных лесостепных памятников срубной культуры, повлиявших на генезис поздняковской культуры, доля одомашненных животных среди остеологического материала достигала 96% (Краснов, 1971. С. 109, 110, 141).
36 Наши результаты в поселении Логинов Хутор показывают наличие 22% группы продуктов Б, “мясную” часть которой составляют объекты охоты. Можно предполагать и определенную охотничью долю в группе продуктов А. Так или иначе, данные поселения Логинов Хутор заметно отличаются от поселений с “текстильной” керамикой по преобладанию продуктов группы А и минимальному значению продуктов В (11%). Последнее особенно показательно в сравнении с поселением Фефелов Бор I (73%), которое территориально расположено всего на 1.2 км юго-восточнее.
37 Наличие значительных долей продуктов В и Б в сосудах из поселений с “сетчатой” керамикой определяет хозяйственную ориентацию населения на охоту и рыболовство. Подтверждением этому служат известные определения сохранившегося остеологического материала поселения Сахтыш II (запад Ивановской области), относящиеся к концу бронзового века (Сыроватко, 2007). В верхних слоях этого многослойного памятника доля костей одомашненных животных составляла лишь 10% (Краснов, 1971. C. 108). В материалах соседних памятников с “текстильной” керамикой Марийского Поволжья, смешанных с материалами маклашеевской культуры, также преобладали дикие животные (до 75%), в особенности кости лося. В поселении Ошутьяловское III одомашненные животные и вовсе отсутствовали (Соловьев, 2000. C. 86, 87). Эти данные позволяют с большей уверенностью рассматривать значения продуктов А в поселениях с “сетчатой” керамикой как мясные продукты соответствующих диких животных.
38 Растительная пища (злаки, ягоды, орехи, отвары из растений) методом ГХ-МС, при наличии мясной пищи, не выявляется. Для памятников позднего бронзового века лесной зоны известны лишь единичные случаи обнаружения зерен мягкой пшеницы и ячменя3 в стенках сосудов могильника Дикариха, расположенном на берегу оз. Плещеево (Никитин, 1963. C. 213–216). Однако даже при наличии зачатков земледелия, преимущество в растительной пище отдавалось продуктам собирательства (орехи, ягоды и пр.). На это указывают расположение памятников в малопригодных для раннего земледелия условиях и отсутствие характерных сельскохозяйственных орудий.
3. Определения А.В. Кирьянова по рентгеновскому снимку (пшеница) и в изломе стенки (ячмень).
39 Заключение. Полученные методом ГХ-МС результаты подтверждают высказанные ранее точки зрения о доминирующем значении рыболовства и охоты для памятников с “сетчатой” керамикой позднего бронзового века в Волго-Окском междуречье. Однако нельзя категорически отрицать зачатки раннего земледелия или скотоводства. По этнографическим данным, временная возможность разводить скот или использовать простые формы земледелия для групп охотников и собирателей порой повышала их выживаемость в сложные периоды, по завершению которых они возвращались к своим традиционным хозяйственным занятиям (Артемова, 2009. С. 153). Такая гибкость обеспечивала отсутствие экономических конфликтов с более южными племенами скотоводов и открывала возможности для обмена. Не исключено, что это выгодное сосуществование, в том числе и на одной территории, могло отразиться и в смешанных комплексах поселений, и в своеобразном синкретическом облике материальной культуры памятников с “текстильной” керамикой позднего бронзового века.
40 Работа выполнена при поддержке гранта РФФИ офи-м 17-29-04100.

References

1. Artemova O.Yu., 2009. Koleno Isava: Okhotniki, sobirateli, rybolovy (opyt izucheniya al'ternativnykh sotsial'nykh sistem) [The tribe of Esau: hunters, gatherers, fishermen (an experience in research on alternative social systems)]. Moscow: Smysl. 560 p.

2. Azarov E.S., 2017. On the planigraphy of the late Bronze age settlements of the “textile” culture in the Oka region the “textile” ceramic culture. Residential structures. Arkheologiya evraziyskikh stepey [Archaeology of the Eurasian steppes], 3, pp. 63–79. (In Russ.)

3. Azarov E.S., 2019. “Rich” graves of the Pozdnyakovo culture: connections, chronology and significance. Drevnosti Vostochnoy Evropy, Tsentral'noy Azii i Yuzhnoy Sibiri v kontekste svyazey i vzaimodeystviy v evraziyskom kul'turnom prostranstve (novye dannye i kontseptsii) [Antiquities of Eastern Europe, Central Asia and Southern Siberia in the context of connections and interactions in the Eurasian cultural space (new data and concepts)], 2. A.V. Polyakov, E.S. Tkach, eds. St. Petersburg: Nevskaya Tipografiya, pp. 171–173. (In Russ.)

4. Bader O.N., 1939. On the history of the prehistoric economy in the Oka and the Upper Volga regions in the Metal Age. Vestnik drevney istorii [Journal of ancient history], 3, pp. 110–123. (In Russ.)

5. Bader O.N., 1970. Basseyn Oki v epokhu bronzy [The Oka river basin in the Bronze Age]. Moscow: Nauka. 176 p.

6. Bahder O., 1929. Zur Erforschung der neolithischen Wohnplatze im Okatale. Eurasia Septentrionalis Antiqua, IV, pp. 90–101.

7. Bezzubov L.P., 1975. Khimiya zhirov [Chemistry of fats]. Moscow: Pishchevaya promyshlennost'. 280 p.

8. Boni I., Nurul H., Noryati I., 2010. Comparison of meat quality characteristics between young and spent quails. International Food Research Journal, 17, pp. 661–666.

9. Cox K.D., Scherm H., Riley M.B., 2006. Characterization of Armillaria spp. from peach orchards in the southeastern United States using fatty acid methyl ester profiling. Mycological Research, vol. 110, iss. 4, pp. 414–422.

10. Cramp L.J.E., Evershed R.P., 2014. Reconstructing Aquatic Resource Exploitation in Human Prehistory using Lipid Biomarkers and Stable Isotopes. Treatise on Geochemistry, 14. Archaeology and Anthropology. H.D. Holland, K.K. Turekian, eds. Oxford; Amsterdam: Elsevier, pp. 319–339.

11. Dudd S.N., Regert M., Evershed R.P., 1998. Assessing microbial lipid contributions during laboratory degradations of fats and oils and pure triacylglycerols absorbed in ceramic potsherds. Organic Geochemistry, vol. 29, iss. 5–7, pp. 1345–1354.

12. Evershed R.P., Dudd S.N., Copley M.S., Berstan R., Stott A.W., Mottram H., Buckley S.A., Crossman Z., 2002. Chemistry of archaeological animal fats. Accounts of Chemical Research, vol. 35, iss. 8, pp. 660–668.

13. Fats and oils: Chemistry and Technology. R.J. Hamilton, A. Bhati, eds. London: Applied Science Publishers. 1980. 255 p.

14. Folomeev B.A., 1974. Dwellings of the Fefelov Bor I site. Arkheologiya Ryazanskoy zemli [Archaeology of the Ryazan land]. A.L. Mongayt, ed. Moscow: Nauka, pp. 236–252. (In Russ.)

15. Folomeev B.A., 1975. Tyukov gorodok (fortified settlement). Sovetskaya arkheologiya [Soviet archaeology], 1, pp. 154–170. (In Russ.)

16. Folomeev B.A., 1993. Fortified settlements of the Oka region. Arkheologicheskie pamyatniki rannego zheleznogo veka Oksko-Donskogo mezhdurech'ya [Archaeological sites of the early Iron Age in the Oka–Don interfluve]. V.P. Chelyapov, ed. Ryazan': Nauchno-proizvodstvennyy tsentr po okhrane i ispol'zovaniyu pamyatnikov istorii i kul'tury, pp. 3–21. (In Russ.)

17. Folomeev B.A., 2017. Typology of the textile imprints and chronological spreading of several net pattern types. Additions from draft papers. Arkheologiya evraziyskikh stepey [Archaeology of the Eurasian steppes], 4, pp. 319–335. (In Russ.)

18. Goryaev M.I., Evdakova N.A., 1977. Spravochnik po khromatografii organicheskikh kislot [A handbook of organic acid chromatography]. Alma-Ata: Nauka. 551 p.

19. Handbook of Lipid Research, 1. Fatty Acids and Glycerides. A. Kuksis, ed. New York; London: Plenum Press, 1978. 469 p.

20. Harlow H.J., Varnell T.R., 1980. Winter changes in fatty acid composition of badger and coyote tissues. Comparative Biochemistry and Physiology. Part A, vol. 67, iss. 1, pp. 211–214.

21. Krasnov Yu.A., 1971. Rannee zemledelie i zhivotnovodstvo v lesnoy polose Vostochnoy Evropy. II tysyacheletie do n.e. – pervaya polovina I tysyacheletiya n.e. [Early farming and livestock breeding in the forest regions of Eastern Europe. II millennium BC - first half of the I millennium AD]. Moscow: Nauka. 168 p. (Materialy i issledovaniya po arkheologii SSSR, 174).

22. Krasnov Yu.A., 1987. The Development of farming and livestock breeding in the Eurasian forest area in the 3rd – early 1st millennium BC. Istoriya krest'yanstva s drevneyshikh vremen do Velikoy Oktyabr'skoy sotsialisticheskoy revolyutsii [History of peasantry from the ancient times to the Great October Socialist Revolution], 1. Predposylki stanovleniya krest'yanstva. Krest'yanstvo rabovladel'cheskikh i rannefeodal'nykh obshchestv (VI–V tysyacheletiya do n.e. – I tysyacheletie n.e.) [Premises of the peasantry emergence. Peasantry of the slave and early feudal societies (6th–5th millennia BC – 1st millennium AD)]. Yu.A. Krasnov, ed. Moscow: Nauka, pp. 138–164. (In Russ.)

23. Lipids, Lipophilic Components and Essential Oils from Plant Sourses, 1. S.S. Azimova, A. I. Glushenkova, eds. London: Springer, 2012. 992 p.

24. Lisitsyn A.B., Chernukha I.M., Kuznetsova T.G., Orlova O.N., Mkrtichyan V.S., 2011. Khimicheskiy sostav myasa: spravochnik [Meat chemical composition: a handbook]. Moscow: Vserossiyskiy nauchno-issledovatel'skiy institut myasnoy promyshlennosti. 104 p.

25. Nagornov S.A., Dvoretskiy D.S., Romantsova S.V., Tarov V.P., 2010. Tekhnika i tekhnologii proizvodstva i pererabotki rastitel'nykh masel [Technique and technologies of vegetable oil manufacturing and processing]. Tambov: Tambovskiy gosudarstvennyy tekhnicheskiy universitet. 96 p.

26. Nikitin A.L., 1963. The savage woman (based on the materials of 1959–1960 excavations). Trudy Gor'kovskoy arkheologicheskoy ekspeditsii [Transactions of the Gorky archaeological expedition]. P.N. Tret'yakov, ed. Moscow; Leningrad: AN SSSR, pp. 204–226. (Materialy i issledovaniya po arkheologii SSSR, 110). (In Russ.)

27. Nikitin A.L., 1976. The Bronze Age in the Pleshcheevo lake region. Sovetskaya arkheologiya [Soviet archaeology], 1, pp. 69–86. (In Russ.)

28. Papakosta V., Pesonen P., 2019. Lipid residues in early hunter-gatherer ceramics from Finland. Helsinki Harvest: Proceedings of the 11th Nordic Conference on the Application of Scientific Methods in Archaeology. K. Mannermaa, M.A. Manninen, P. Pesonen, L. Seppanen, eds. Helsinki: Suomen arkeologinen seura, pp. 32–47. (Monographs of the Archaeological Society of Finland, 7).

29. Popova T.B., 1970. Tribes of the Pozdnyakovo culture. Okskiy basseyn v epokhu kamnya i bronzy [The Oka basin during the Stone and Bronze ages]. V.M. Raushenbakh, ed. Moscow: Sovetskaya Rossiya, pp. 154–230. (Trudy Gosudarstvennogo istoricheskogo muzeya, 44). (In Russ.)

30. Popova T.B., 1974. Studies of the Bronze Age sites in the Kanishchevo dunes near Ryazan. Arkheologiya Ryazanskoy zemli [Archaeology of the Ryazan land]. A.L. Mongayt, ed. Moscow: Nauka, pp. 222–235. (In Russ.)

31. Proust F., Johnson-Down L., Berthiaume L., Greffard K., Julien P., Robinson E., Lucas M., Dewailly E., 2016. Fatty acid composition of birds and game hunted by the Eastern James Bay Cree people of Quebec (Electronic resource). International Journal of Circumpolar Health, vol. 75, iss. 1, 30583. URL: https://doi.org/10.3402/ijch.v75.30583.

32. Rayls A., Smit K., Uord R., 1983. Osnovy organicheskoy khimii dlya studentov biologicheskikh i meditsinskikh spetsial'nostey [Essential organic chemistry for the students of Life Sciences]. Moscow: Mir. 352 p.

33. Regert M., 2011. Analytical strategies for discriminating archeological fatty substances from animal origin. Mass Spectrometry Reviews, vol. 30, iss. 2, pp. 177–220.

34. Roffet-Salque M., Dunne J., Altoft D.T., Casanova E., Smyth J., Whelton H.L., Evershed R.P., Cramp L.J.E., 2017. From the inside out: Upscaling organic residue analyses of archaeological ceramics. Journal of Archaeological Science: Reports, 16, pp. 627–640.

35. Rudakov O.B., Polyanskiy K.K., 2001. Development of the method for animal fat chromatogram interpretation. Khranenie i pererabotka sel'khozsyr'ya [Storage and processing of the agricultural product], 10, pp. 40–42. (In Russ.)

36. Shcherbakov V.G., 1992. Tekhnologiya polucheniya rastitel'nykh masel [Technology of vegetable oil production]. Moscow: Kolos. 207 p.

37. Sidorov V.V., 2013. Interactions between the late Bronze Age cultures in the forest areas of Eastern Europe. Istoriya i kul'tura Rostovskoy zemli: materialy konferentsii 2012 g. [History and culture of the Rostov land: Proceedings of the 2012 conference]. Rostov: Rostovo-Yaroslavskiy arkhitekturnyy-khudozhestvennyy muzey-zapovednik, pp. 5–20. (In Russ.)

38. Solov'ev B.S., 2000. Bronzovyy vek Mariyskogo Povolzh'ya [The Bronze Age of the Mari-inhabited area of the Volga region]. Yoshkar-Ola: Mariyskiy nauchno-issledovatel'skiy institut. 264 p. (Trudy Mariyskoy arkheologicheskoy ekspeditsii, VI).

39. Sulerzhitskiy L.D., Folomeev B.A., 1993. Radiocarbon dates of the archaeological sites in the Middle Oka basin. Drevnie pamyatniki Okskogo basseyna [Ancient sites of the Oka basin]. V.P. Chelyapov, ed. Ryazan': Nauchno-proizvodstvennyy tsentr po okhrane i ispol'zovaniyu pamyatnikov istorii i kul'tury, pp. 42–55. (In Russ.)

40. Syrovatko A.S., 2007. Textile pottery of the Sakhtysh II site (based on the materials of D.A. Kraynov’s excavation. Tverskoy arkheologicheskiy sbornik [Tver collection of papers on archaeology], iss. 6, vol. 2. I.N. Chernykh, ed. Tver': Triada, pp. 75–80. (In Russ.)

41. The lipid handbook. F.D. Gunstone, J.L. Harwood, A.J. Dijkstra, eds. New York: CRC Press, 2007. 1472 p.

42. Tornberg K., Bààth E., Olsson S., 2003. Fungal growth and effects of different wood decomposing fungi on the indigenous bacterial community of polluted and unpolluted soils. Biology and Fertility of Soils, 37, pp. 190–197.

43. Tyutyunnikov B.N., 1992. Khimiya zhirov [Chemistry of fats]. Moscow: Kolos. 448 p.

44. Voronin K.V., 2013. The Bronze Age complex of the Pesochnoye-1 and Dmitrievskaya Sloboda II settlements. Tverskoy arkheologicheskiy sbornik [Tver archaeological collection of papers], 9. I.N. Chernykh, ed. Tver': Triada, pp. 329–344. (In Russ.)

45. Yanovaya S.M., 2002. Khimiya zhirov [Chemistry of fats]. Moscow: NORMA. 240 p.

46. Zalewski K., Martysiak-Zurowska D., Iwaniuk M., Nitkiewicz B., Stolyhwo A., 2007. Characterization of Fatty Acid Composition in Eurasian Badger (Meles meles). Polish Journal of Environmental Studies, vol. 16, iss. 4, pp. 645–650.

Comments

No posts found

Write a review

(additional_1.docx) [Link]

Translate