Везде
Исторический контекст в свете естественнонаучных исследований (по материалам раскопок ИА РАН в Московском Кремле в 2007 г.)
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии Дополнительные материалы
Поделиться
QR
Метрика
Исторический контекст в свете естественнонаучных исследований (по материалам раскопок ИА РАН в Московском Кремле в 2007 г.)
Аннотация
Код статьи
S086960630011982-9-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Энговатова А. В. 
Должность: Заместитель директора по научной работе
Аффилиация: Институт археологии РАН
Адрес: Москва, Россия
Чeркинский Александр Е.
Аффилиация: Центр прикладных изотопных исследований при Университете Джорджии
Адрес: США
Коваль Владимир Ю.
Должность: заведующий отделом
Аффилиация: Институт археологии РАН
Адрес: ул. генерала Тюленева, 29, корп. 1. кв. 152
Сергеев Алексей Юрьевич
ORCID: 0000-0001-9251-855X
Должность: младший научный сотрудник
Аффилиация: Институт археологии РАН
Адрес: Российская Федерация, Москва
Лебедева Елена Юрьевна
ORCID: 0000-0001-6143-2729
Должность: старший научный сотрудник
Аффилиация: Институт археологии РАН
Адрес: Москва, Россия
Медникова Мария Борисовна
Аффилиация: Институт археологии РАН
Адрес: Москва, Россия
Выпуск
Номер 2
Страницы
167-185
Аннотация

В статье рассматриваются возможности естественнонаучных исследований в археологии на примере одного из закрытых археологических комплексов (сооружение 32), выявленного при раскопках 2007 г. в Тайницком саду Московского Кремля. Комплекс образовался единовременно в результате пожара и содержал останки трех человек. Изначально, исходя из анализа керамического материала, он был датирован первой половиной XV в. Проведенные в Центре изотопных исследований Университета Джорджии исследования костей людей позволили говорить о том, что постройка сгорела в интервале 1275–1395 гг., вероятно, в результате разорения Москвы войсками Тохтамыша в августе 1382 г. С помощью естественнонаучных методов была получена дополнительная информация о диете и социальном статусе индивидуумов, проанализирована вероятность их проживания на территории Москвы в последние годы жизни.

Ключевые слова
археология, Московский Кремль, естественнонаучные методы, радиоуглеродное датирование, изотопный анализ (азот, углерод, стронций), палеоботаника
Классификатор
Получено
28.06.2021
Дата публикации
28.06.2021
Всего подписок
6
Всего просмотров
87
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf Скачать JATS
1 Археологические исследования на территории Московского Кремля крайне важны для специалистов и вызывают повышенный интерес, поскольку позволяют получить достоверную информацию о центре столицы небольшого удельного княжества, в будущем – Московского царства, до сих пор археологически изученного довольно слабо. Результаты раскопок Института археологии РАН под руководством Н.А. Макарова 2007 г. в Тайницком саду Московского Кремля (Панова, Коваль, 2007) (рис. 1) частично опубликованы (Коваль и др., 2017; Бужилова и др., 2019), что позволило переосмыслить и дополнить накопленный историко-культурный материал. В настоящей статье авторы вернулись к анализу уникального объекта, используя современные возможности естественнонаучных методов, поскольку возникли вопросы к хронологии и исторической интерпретации событий, приведших к образованию комплекса.
2

Рис.1. Схема расположения раскопа 1 2007 г. в Тайницком саду Московского Кремля. Fig. 1. A layout of excavation site 1 of 2007 in the Taynitsky Garden of the Moscow Kremlin
3 При раскопках 2007 г. были выявлены следы усадебной застройки (рис. 2), существовавшей, по крайней мере, со второй половины XIII в. и впоследствии неоднократно изменявшейся (Дубровин, Коваль, 2014). В составе одного из объектов усадьбы (сооружение 32) были обнаружены обгоревшие останки трех человек, лежавшие на плетеной циновке на полу погреба и перекрытые слоем со следами крупного пожара. Датировка комплекса находок из этого строения основывалась на анализе керамического материала, отнесенного к первой половине XV в. (рис. 3, А), хотя среди находок обнаружены и фрагменты более ранней золотоордынской чаши второй половины XIV в. (Бужилова и др., 2019; Коваль, 2016. С. 444) (рис. 3, Б). Постройка со сгоревшими в пожаре и незахороненными людьми - исключительно редкий пример закрытого комплекса, отложившегося, фактически, моментально, что и заставляет вернуться к нему с целью уточнения даты и определения исторического контекста необычной для русского города находки.
4

Рис. 2. Схема расположения сооружения 32 (по: Дубровин, Коваль, 2014. Рис. 18. С. 105). Fig. 2. A layout of structure 32 (after: Dubrovin, Koval, 2014. Fig. 18. P. 105.)
5

Рис. 3. Керамический материал из сооружения 32: А – сосуды и венчики, отнесенные к первой половине XV в.; Б – фрагменты золотоордынской чаши второй половины XIV в. Fig. 3. Pottery material from structure 32
6 Узкая датировка культурных слоев и закрытых комплексов средневековой Москвы остается непростой задачей. Благодаря раскопкам Института археологии РАН в Коломенском, московских монастырях, Историческом проезде, на Романовом дворе и в других местах опубликованы надежно датированные и представительные комплексы XII–XIII и XVI–XVII вв. (Баталов, Беляев, 2010; Беляев, Смирнов, Шуляев, 2010; Московская керамика… 1991; Кренке, 2009; Глазунова, 2008). Но объекты XIV – начала XV вв. изучены пока гораздо хуже (результаты охранных раскопок городских археологических служб и частных коммерческих организаций на протяжении 1990–2010-х годов мало информативны). Надежно датированные закрытые комплексы с изученными на современном уровне керамическими материалами Москвы фактически отсутствуют. Это заставляет с большой осторожностью подходить к датировке керамических комплексов конца XIV – начала XV вв. Их выделению много внимания уделил С.З. Чернов, но отсутствие построек этого времени в Москве заставило опираться на материалы селищ Северо-Восточного Подмосковья, где керамика имела существенные микрорегиональные отличия от московской. Им отмечено, однако, появление “красноглиняной грубой” керамики в исследованном регионе уже в последние два десятилетия XIV в. (Чернов, 1991. С. 29). Учитывая, что часть материалов из сооружения 32 может рассматриваться в качестве разновидности именно этого типа московской посуды, их датировка по керамике может быть несколько удревнена.
7 Поскольку полученные на основании анализа типологии керамических материалов даты вызвали сомнения, мы решили проверить их независимыми естественнонаучными методами.
8 В последние десятилетия российские археологи все с большей точностью и достоверностью применяют метод радиоуглеродного датирования. Он основан на физическом явлении постоянной величины распада изотопа углерода 14 (14С), и позволяет получать даты принципиально иным по сравнению с типологией вещей и монетных находок способом – путем физического исчисления атомов углерода, которые начинают распадаться в момент гибели живого организма и делают это с постоянной скоростью (Taylor, Bar-Yosef, 2014). На основании АМС датирования по небольшим навескам образца можно получить даты с точностью ±20 радиоуглеродных лет и даже менее. Окончательная точность зависит от положения полученной даты на калибровочной кривой (Reimer et al., 2013), имеющей значительные изменения формы в период средневековья. Если участок калибровочной кривой для полученной даты крутой, точность калиброванной даты остаётся высокой. Если участок плоский и имеет пилообразные колебания, точность калиброванной даты может значительно снизиться. Благодаря постоянному совершенствованию методики анализа и использованию многократного датирования объекта можно значительно повысить точность с использованием Байесовской статистики (Cherkinsky, di Lernia, 2013) – в ряде случаев этот метод превосходит точность керамических шкал и приближается к дендрохронологическим датам.
9 Методика проведения анализа. Точность в определении хронологического периода, в который произошел пожар, исторически очень важна. Пользуясь современными возможностями определения возраста по содержанию изотопов 14С, мы проанализировали фрагменты костной ткани трех индивидуумов – мужчины, молодой женщины и ребенка (мальчика), обнаруженных в подполье сгоревшей постройки, получив, таким образом, три независимые даты. AMS-датирование, так же, как и другие изотопные исследования, представленные в данной работе, проводилось в Центре изотопных исследований Университета Джорджии (под руководством А. Чeркинского).
10 Поэтому мы решили определить возраст трех образцов, взятых от останков трех индивидуумов из постройки 32. Они были обработаны по общепринятой методике (Cherkinsky, Gonzales Quezada, 2014).
11 Полученные даты оказались неожиданно ранними: все три индивида погибли одновременно в интервале 1275–1395 гг. (то есть не позднее 1395 г.) (табл. 1).
12

Таблица 1. Результаты прямого AMS-датирования образцов костной ткани индивидуумов из сожженного дома на территории Тайницкого сада в Московском Кремле (сооружение 32) Table 1. Results of direct AMS dating of bone tissue samples of individuals from a burnt house in the Taynitsky Garden of the Moscow Kremlin (structure 32)
13 На основании статистики (Reimer et al., 2013) дата распалась на два интервала (рис. 4, А–В) – конец ХIII – начало XIV в. и 70–80-е годы XIV в. С помощью функции “R_Combine” программы “OxCal v4.3.2 Bronk Ramsey (2017)”, которую методически можно применить в данном случае, поскольку мы сравниваем три образца из одного закрытого комплекса (сожжённой и единовременно обрушившейся постройки 32), можно достоверно оценить вероятности датировки – один интервал: 1287–1311 гг. и второй – 1359–1388 гг. (вероятность 95.4%) (рис. 4, Г). Найденные в подполье обломки золотоордынской чаши говорят о том, что пожар не мог произойти в период, когда эти чаши еще не начали производиться (т.е. в конце ХIII – начале XIV в.)1 (Коваль, 2003. С. 67, 68). На основании этих двух фактов мы можем говорить о пожаре, который произошёл в 70–80ые годы XIV в. (рис. 5).
1. Массовое керамическое производство (в том числе, изготовление поливной посуды) в городах Золотой Орды началось лишь с бурным развитием городов в связи с политикой поддержки торговли, проводившейся ханом Узбеком, т.е. в 20–30-х годах XIV в., когда в Орде появляется несколько новых крупных городов (Федоров-Давыдов, 1994. С. 17; Блохин, Яворская, 2006. С. 40–42; Зеленеев, Курочкина, 2009. С. 3, 241).
14

Рис. 4. Результаты прямого AMS датирования образцов костной ткани индивидуумов из сожженного дома на территории Тайницкого сада в Московском Кремле (сооружение 32). Fig. 4. Results of direct AMS dating of bone tissue samples of individuals from a burnt house in the Taynitsky Garden of the Moscow Kremlin (structure 32)
15

Рис. 5. Следы пожара, выявленные при разборке сооружения 32. Fig. 5. Traces of fire revealed during the dismantling of structure 32
16 Стоит подробнее остановиться на важном моменте, который может повлиять на определенное удревнение AMS-датировок. Это открытый десятилетие назад так называемый резервуарный эффект (ван дер Плихт и др., 2016; Shishlina, van der Plicht J, Turetsky, 2017). Эффект удревнения отмечается только при анализе костей млекопитающих, в диете которых активно преобладает рыба из морских или речных водоемов. Поэтому крайне важно определить концентрацию в образцах кости изотопов азота (15N) и углерода (13С). Согласно современным исследованиям (DeNiro, 1985; 1987; Thompson et al., 2005; Bocherens et al., 2006; Jørkov, Heinemeier, Lynnerup, 2007; Shishlina et al., 2009; van Strydonck et al., 2009), по соотношению этих изотопов мы можем оценить диету на индивидуальном уровне (Tykot, 2006. Р.131), и если она насыщена рыбой, ожидать возможного удревнения образца при радиоуглеродном датировании (Shishlina, van der Plicht J, Turetsky, 2017).
17 Таким образом, пожар, приведший к гибели людей, согласно результатам трех анализов радиоуглерода, произошел в интервале от 70–80-х годов XIII в. до начала 90-х годов XIV в. Вероятность того, что это событие относится к 1445 г. (как мы первоначально думали и опубликовали в статье 2019 г.), после получения этих данных не рассматривается. Определение времени пожара определяет и конец периода формирования комплекса керамического материала, который оказался на полу в момент гибели постройки.
18 Важным аргументом для понимания того, что мы имеем дело с катастрофическим событием, является сам факт оставленных незахороненными человеческих тел. Непогребенные останки – крайне редкое явление для средневековых городов, даже для тех, которые подвергались широкому археологическому изучению. В последние 30-40 лет в Москве и других средневековых городах – Пскове, Новгороде, Твери – проходят спасательные раскопки и наблюдения, связанные со строительством, в результате которых исследованы десятки тысяч квадратных метров культурного слоя.
19 В настоящий момент даже приблизительные данные по раскопанным в исторических городах площадям показывают, что исследованию подверглись от 1 до 5 % площади. Для Пскова, например, это – 5% (Королева и др., 2013), Великого Новгорода – 2 (Тарабардина, 2018; Гайдуков, Олейников, 2018), Твери – около 2 (Хохлов, 2013), Торжка – 0.7 % от площади города (Малыгин, 1989; Сарафанова, 2004. С. 14–29). В Москве исследовано порядка 830 716.33 м2: раскопками – 10%, наблюдениями – около 1.2% от общей площади Москвы (в границах Камер-Коллежского вала)2.
2. По данным Ю.А. Лихтер.
20 По сравнению с небольшими объемами городских раскопок 1950–70-х годов мы в настоящее время получили уже довольно представительный объем новой информации. Исследованы сотни домов и усадеб, выявлены многочисленные следы пожаров, но непогребенных сгоревших в пожаре тел людей найдены считанные единицы.
21 Пожары – постоянное бедствие крупных средневековых поселений – в русских городах были неизбежными, о чем существует много летописных свидетельств. Следы пожаров в виде прослоек углей и золы, нижних частей сгоревших построек археологи находят постоянно. Пожарища разбирали, разравнивали и засыпали площадки, а пострадавших хоронили. Пример тому – исследованное кладбище Троице-Сергиева монастыря, где выявлены могилы с обгоревшими людьми, жертвами происходивших на территории пожаров (Высоцкий, 2008).
22 В крупных городах были найдены буквально единицы – всего по 2-3 незахороненных костяка, связанных не столько с бытовыми пожарами, сколько с крупным военным разгромом и сопутствующим ему пожаром. Например, при раскопках Твери, Пскова и Старой Руссы неизвестно ни одного примера находок, сгоревших в домах и непогребенных индивидов. Это особенно наглядно при больших площадях исследования и тщательных раскопках.
23 В Торжке при тоже довольно масштабных и тщательных раскопах (9000 м2 раскопов) известен только один подобный случай, да и тот исследователи П.Д. Малыгин и Н.А. Сарафанова связывают с военным разорением Торжка тверским князем Михаилом Александровичем в 1372 г. (Малыгин, Сарафанова, 2007). Летописи характеризуют это разорение как “ни от поганых не бывало такового зла” (Новгородская первая летопись, С. 372). В Ярославле, Рязани, Владимире найдена серия полусгоревших костяков, но все они относятся к более раннему событию – разорению городов армией Батыя в 1237–38 гг. (Энговатова и др., 2009).
24 В Москве в ХIV–XVII вв., как и в других деревянных русских городах, летописи отмечают многочисленные, иногда ежегодные пожары, которые были обычным для того времени явлением.
25 Однако, наиболее вероятная дата события, в результате которого образовались непогребенные трупы в подполе здания в Московском Кремле, – 1382 г. При определении этой даты мы, прежде всего, учитываем интервал датировки по 14С – 70–80-ые годы XIV в. и датировку золотоордынской чаши второй половиной XIV в., а также очень важное наблюдение – психологический аспект подобной ситуации, который заставляет думать об исключительности данного события, по сравнению с пожаром, даже крупным. Эти доводы склоняют наш взор к разорению Москвы войсками Тохтамыша. Именно в этот и только в этот период разгрома и смятения люди бы не стали искать близких и соседей, думая, что они были угнаны в полон.
26 Полученная радиоуглеродным методом датировка пожара, анализ времени производства поливной золотоордынской чаши, найденной в постройке, а также некоторые психологические аспекты, связанные с находками непогребенных людей, позволяют с большой долей вероятности соотнести это событие с крупным разорением Москвы 26 августа 1382 г. Разгром города войсками Тохтамыша сопровождался пожаром, значительным количеством убитых и сгоревших, что вполне соотносится с картиной, выявленной при археологических исследованиях. Датирование радиоуглеродным методом в ряде случаев становится для средневекового периода более надежным, чем керамические шкалы, имеющие на настоящий день для территории русских городов еще много лакун.
27 Повесть “О пленении и о прихожении Тахтамыша царя и о московском взятьи”, в основе которой лежит краткий рассказ 1382 г., отразившийся в большинстве летописных сводов, излагает эти события красочно: “И тако вскор злии взяша градъ Москву месяца августа въ 26 на память святого мученика Андреана и Натальи въ 7 час дни в четверг по обеде. Товаръ же и всяческаа имениа пограбишя, и град огнемь зажгоша – град убо огню предашя, а людии – мечю. И бысть оттоле огнь, а отселе мечь: овии, огня бежаща, мечем умроша, а друзии – меча бежаще, в огни сгореша” (Библиотека литературы Древней Руси, 1999. С. 200). Возвратившийся в Москву великий князь Дмитрий Иванович “видеша град взят, и пленен, и огнемь пожжен, и святыа церкви разорены, а людий побитых трупиа мертвыхъ без числа лежащее”. Очищая город от погибших, он “повелеша телеса мертвых хоронить, и даваста от 40 мрътвець по полтине, а от 80 по рублю. И съчтоша того всего дано бысть от погребаниа мертвых 300 рублев” (Библиотека литературы Древней Руси, 1999. С. 202). По-видимому, для очистки города от трупов была организована специальная команда, работу которой оплачивала казна. Судя по подсчетам летописи, было погребено около 24 000 людей (кроме того, “полону же толико выведено бысть во Орду многое множество, яко и счести невозможно есть” (Продолжение летописи по Воскресенскому списку, 1859. С. 81).
28 Еще один штрих к возможностям естественнонаучных методов для реконструкции анализа исторического контекста может добавить изотопный анализ костей найденных непогребенными людей. Широко распространенный в европейской археологии метод палеодиетических реконструкций основан на определении отношений тяжелых и стандартных устойчивых изотопов, прежде всего, углерода и азота (13C/ 12Cи 14N / 15 Н) в коллагене костной ткани животных и человека (Энговатова, Добровольская, Зайцева, 2015; Энговатова и др., 2015). При обследовании останков жертв пожара нами были отобраны фрагменты трубчатых костей посткраниального скелета, несущие информацию о пищевом, шире – социальном статусе этих людей на протяжении нескольких лет до их гибели (табл. 2).
29

Таблица. 2. Соотношение стабильных изотопов азота 15N и углерода 13С в образцах костной ткани индивидуумов из сожженного дома на территории Тайницкого сада в Московском Кремле (сооружение 32) Table 2. Ratio of stable 15N and 13C isotopes in bone tissue samples of individuals from a burnt house in the Taynitsky Garden of the Moscow Kremlin (structure 32)
30 Выяснилось, что погибшие мужчина и девушка питались довольно скромно и точно не употребляли много рыбы, поскольку значение изотопа азота сравнительно небольшое (рис.6, А). Данные для этих двух индивидуумов (δ15N: 11.6‰ и δ13С: -20.5‰) свидетельствуют в пользу преимущественно растительной диеты с относительно небольшим количеством белковой пищи. Судя по рациону питания с довольно умеренным содержанием белков, сгоревшие люди не были представителями элиты общества. Этим они отличаются от высокостатусных погребенных в Чудовом, Троице-Сергиевом или Новоспасском монастырях, которые могли позволить себе полноценное сбалансированное питание, богатое белками животного происхождения (Энговатова и др., 2015а; б; Медникова, Рассказова, Тарасова, 2018. С. 95) (рис.6, Б).
31

Рис. 6. Соотношение изотопов азота и углерода в образцах костной ткани индивидуумов: А – индивидуумы, захороненные на территории Чудова монастыря (а – женщины; б – ребенок 3 лет; в – пол не определен; г – мужчины, д – подросток) и индивидуумы из сооружения 32 (е – женщина; ж – мужчина; з – ребенок); Б – в сравнении со средними значениями соотношения у индивидов из разных средневековых памятников. Fig. 6. The ratio of nitrogen and carbon isotopes in bone tissue samples of individuals from building 32
32 При этом пищевой статус трехлетнего ребенка, погибшего в том же доме, существенно отличался (δ15N: 14.6‰; 13C: -20,14‰), что говорит о потреблении им пищи, насыщенной протеинами животного происхождения. Такой пищей могли быть молочные продукты, скорее всего, грудное молоко. Исследования изотопного состава коллагена костей детских останков – чрезвычайно перспективное направление исследований в биоархеологии. Известно, что уровень изотопа азота в организме новорожденного младенца такой же, как в организме матери. Но как только ребенок начинает получать грудное вскармливание, изотопный сигнал в его тканях, включая костную и зубную системы, достигает характеристик высшего трофического уровня в пищевой цепи (Lewis, 2007. P. 115; Fuminante, 2015. P. 29). С началом прикорма и постепенной заменой материнского молока другой пищей концентрация изотопа азота падает, полностью достигая “взрослых значений” с окончанием кормления молоком.
33 Этнографические данные свидетельствуют о практике кормления материнским молоком вплоть до 4 лет (Медникова, 2017. С. 33). Здесь нельзя не упомянуть, что ранее при обследовании черепа и скелета этого ребенка нами были обнаружены следы далеко зашедшей витаминной недостаточности (Бужилова и др., 2019).
34 Косвенно, по изотопным анализам образцов костной ткани взрослых индивидуумов, можно предположить, что эти люди не были рыбаками, и хотя в заполнении жилища найдены грузила от сетей (о чем мы писали в 2019 г: Бужилова и др., 2019), они употребляли в пищу рыбу лишь эпизодически. Для наших построений чрезвычайно важно, что низкие значения азота позволяют уверенно говорить, что полученные результаты по 14С не были уравнены из-за “резервуарного эффекта” и радиоуглеродные даты достоверны.
35 Еще одной находкой, дополняющей наши знания о погибших, являются обугленные и спекшиеся в комки зерна овса, обнаруженные в придонной части анализируемого сооружения, в одном слое с останками людей. Сохранившиеся на них фрагменты обгоревшей ткани (рис. 7, 1, 2) указывают на способ хранения – либо в небольшом мешочке, либо завернутыми в ткань. Этот образец сильно отличается от зерновых скоплений из раскопа 2007 г., в которых овес (Avena sativa L.) присутствовал в смеси с другими злаками. Различия проявляются не только в монокультурным составе находки, но и в том, что зерна овса были предварительно очищены от чешуй и раздроблены, т.е. превращены в крупу. Об этом свидетельствует характер фрагментов, имеющих сглаженные, как бы оплавленные, края (рис.7, 3), а отсутствие вспученной массы вокруг зерен, образующейся при варке, подтверждает, что это была не каша, а именно крупа. Вряд ли дробленое зерно хранилось в подполье, поскольку оно менее устойчиво к влажности, чем цельное. Можно полагать поэтому, что такой скудный припас в качестве пропитания на будущее (возможно, для ребенка) погибшие, укрываясь от погрома, взяли с собой в подвал.
36

Рис. 7. Дробленый овес (Avena sativa L.) из сооружения 32: 1 – комок спекшихся зерен; 2 – остатки ткани на одном из комков; отдельные фрагменты зерен, демонстрирующие дробление до карбонизации. Fig. 7. Crushed oats (Avena sativa L.) from strcuture 32
37 Археологических данных о кухне Древней Руси у нас еще крайне мало. В этой связи находка приобретает особую значимость как первое прямое археологическое свидетельство употребления овса в пищу и, более того, как указывающее на способ его обработки для приготовления. В обширной археоботанической литературе по Евразии нами пока не встречено аналогичных фактов. В кулинарии, как известно, огромную роль играют этнокультурные предпочтения. Так, например, в Китае, где основой питания с неолита были просо и рис, использовавшиеся для варки целыми зернами, после введения в культуру мягкой пшеницы ее стали готовить традиционным образом, не подвергая дроблению и не выпекая хлеб (Boivin, Fuller, Crowther, 2012). И наоборот, два комка сгоревшего отварного риса, обнаруженные в подвале христианского храма в золотоордынском Укеке (Лебедева, Кубанкин, 2014), показывают, что перед варкой зерна риса были раздроблены, т.е. местное население применяло даже к этой экзотической зерновой культуре привычные для себя кулинарные рецепты.
38 Таким образом, узко контекстуальная, казалось бы, находка в московском подвале XIV в. выводит нас на круг более широких вопросов, которые с накоплением новых данных станет возможным решать на археологических материалах – о социокультурных аспектах питания и этнической идентичности в приготовлении пищи.
39 В результате антропологических исследований было установлено, что погибший в пожаре мужчина (35–45 лет) имел реконструированную длину тела около 165 см (Бужилова и др., 2019). При этом он обладал развитой мускулатурой, о чем свидетельствует не только степень развития костно-мускульного рельефа его трубчатых костей, но и воссозданный размер его нательной рубахи, соответствовавший современному 52 размеру (Орфинская, 2016). Девушка (15–18 лет) отличалась миниатюрным строением, страдала долговременной хромотой благодаря патологии, затронувшей тазобедренный сустав. Анализ останков ребенка, видимо, 3-4-летнего сына этой юной женщины, показал, что он испытывал хроническую недостаточность витаминов, в частности, витамина С и витаминов группы В.
40 Комплекс палеопатологических проявлений, отражающих состояние здоровья людей на момент гибели, свидетельствует об их невысоком социальном статусе. Погибшие занимались тяжелым физическим трудом на фоне недостаточного и некачественного питания с детских лет (Бужилова и др., 2019).
41 Анализ сохранившихся остатков одежды показал, что все ткани, из которых они были сшиты, выработаны из растительных волокон (хлопок и лен). Наличие на сгоревших людях однослойной летней одежды косвенно подтверждает теплое время года, в которое произошел пожар. По мнению О.В. Орфинской, льняные ткани – местного производства, а хлопковая – белая с красной вышивкой была привезена и разрезана на несколько частей: вероятно, из нее была сшита одежда для женщины и детское покрывало или матрасик (Орфинская, 2016. С. 276). Как указывает исследователь, в XV–XVIII вв. хлопковые ткани поступали из Средней Азии. Важно отметить, что они были вполне доступными для многих сословий. Реконструированная повседневная одежда была сильно поношена, о чем свидетельствует ремонт этих изделий (Орфинская, 2016; Бужилова и др., 2019).
42 Усадебная застройка, в которой найдены сгоревшие люди, находилась на Подоле, который обживался со второй половины XIII в. (Дубровин, Коваль, 2014. С. 96, 97). Характер населения со временем здесь резко менялся: если в начале XV в. здесь были дворы знати (судя по находке берестяной грамоты), то к середине – второй половине XV в., здесь селится придворное духовенство, появляются монастырские подворья (Забелин, 1905). Ситуация остается неизменной до периода позднего средневековья. Однако, как показывают наши исследования, в конце XIV в. на Подоле проживали, в том числе, небогатые люди.
43 Отдельный вопрос, требовавший специального рассмотрения, связан с определением степени мобильности членов исследуемой группы людей. В последние десятилетия в археологической литературе возможности достоверно проследить миграции из других регионов определяется по сравнению сигнала изотопов стронция в костной ткани людей и животных. Этот метод основан на том, что “геологический” стронций с почвенными водами попадает в пищевую цепь, консервируясь в малых количествах в растительных и животных организмах (Koch et al., 1995; Hoppe, Koch, Carlson, 1999). Для определения степени мобильности нами было изучено соотношение изотопов стронция в образцах костной ткани, запечатлевших информацию о геохимической обстановке, в которой найденные нами мужчина, девушка и ребенок и провели последние годы жизни (табл. 3). К сожалению, корпус изотопных данных о геохимической ситуации на территории древней Москвы не так велик. Сравнительные, пока единичные, данные, представленные на графике (рис. 8) свидетельствуют, что по соотношению изотопов стронция все найденные при раскопках ИА РАН в 2007 г. люди отличаются от выборки высокостатусных погребенных в Чудовом монастыре (Археология Московского Кремля, 2018), многие из которых на протяжении последних лет жили в местности с более низкими изотопными сигналами.
44

Таблица 3. Содержание стабильных изотопов стронция в образцах костной ткани индивидуумов из сожженного дома на территории Тайницкого сада в Московском Кремле (сооружение 32) Table 3. The content of stable strontium isotopes in bone tissue samples of individuals from a burnt house in the Taynitsky Garden of the Moscow Kremlin (structure 32)
45

Рис. 8. Содержание изотопов стронция в образцах индивидуумов, захороненных в некрополе Чудова монастыря в Московском Кремле, и индивидов из сооружения 32. Fig. 8. Content of strontium isotopes in samples of individuals buried in the necropolis of the Chudov Monastery in the Moscow Kremlin and individuals from structure 32
46 При рассмотрении изотопных сигналов обращает на себя внимание совпадение показателей у девушки и ребенка, что подтверждает с большой долей вероятности их совместное проживание в определенной локации. Не вызывает сомнения, что женщина и ребенок точно не пришли издалека, и несмотря на уникальный характер хлопковой ткани с вышивкой, имитирующей суры из Корана, они, судя по находке фрагмента бархатной ткани с вышитой Голгофой, вероятно, частью ладанки (Орфинская, 2016. С. 276. Рис. 5), и некоторых других фактов, были православные.
47 Новые данные позволили уточнить датировку события, связанного с пожаром и гибелью людей, что, в свою очередь, дало возможность по-новому увидеть историческую канву этой необычной находки. Также мы получили дополнительную информацию о диете сгоревших индивидуумов и их социальном статусе. Наши исследования дали возможность по-иному интерпретировать некоторые первоначальные выводы авторов раскопок (Бужилова и др., 2019).
48 Люди, укрывшиеся в подполье дома, стали жертвами огня; впоследствии они не были найдены и захоронены, поскольку масштабы разорения города были велики, и людям было не до традиционного погребения всех умерших; возможно, участок был не сразу освоен после трагедии. У погибших, видимо, не осталось родственников, которые могли бы искать их после пожара, или их приняли за взятых в полон – которых тоже было очень много. Косвенно, эти археологические данные заставляют немного по-другому взглянуть на масштабы и психологические последствия бедствия в столице Дмитрия Донского.
49 Несомненно, более точная датировка пожара, в котором погибли люди, одетые в столь экзотические, на первый взгляд, платья с мусульманской символикой, добавило штрихи к сюжету, связанному с расшифровкой третьей кремлевской грамоты (Гиппиус, Зализняк, Коваль, 2011.)
50 Кем были эти люди? По этому вопросу можно только дискутировать. Жители двора, в строении которого они были обнаружены, представители посадского населения или беженцы из окрестностей Москвы? Очевиден лишь факт, что в подполье они спасались не от пожара, так как в сплошь деревянном городе это бессмысленно, а от кратковременного, но массового погрома. Разграбление города, последовавший за ним пожар и неразбериха прямо указывают на причину гибели людей в подполье усадебной постройки в центре города.
51 Статья написана в рамках коллективной плановой темы АААА-А16-116101950014-7.

Библиография

1. Археология Московского Кремля. Раскопки 2016–2017 гг. / Под ред. Н.А. Макарова, В.Ю. Коваля. М.: ИА РАН, 2018. 164 с.

2. Баталов А.Л., Беляев Л.А. Сакральное пространство средневековой Москвы. М.: Дизайн. Информация. Картография, 2010. 400 с.

3. Беляев Л.А., Смирнов С.А., Шуляев С.Г. Археологические открытия в Даниловом монастыре за последние годы: обретение останков архиепископа Никофора Феотокиса // Даниловский благовестник. 2010. Вып. 19. С. 22–37.

4. Библиотека литературы Древней Руси. Т. 6. XIV – середина XV века / Под ред. Д.С. Лихачева и др. СПб.: Наука, 1999. 583 с.

5. Блохин В.Г., Яворская Л.В. Археология золотоордынских городов Нижнего Поволжья. Волгоград: Волгоградский ун-т, 2006. 268 с.

6. Бужилова А.П., Медникова М.Б., Энговатова А.В., Коваль В.Ю. Антропологические находки из средневековых слоев Тайницкого сада (по материалам раскопок в Московском Кремле в 2007 г.) // Российская археология. 2019. № 3. С. 171–191.

7. Ван дер Плихт Й., Шишлина Н.И., Зазовская Э.П. Радиоуглеродное датирование: хронология археологических культур и резервуарный эффект. М.: Палеограф, 2016 (Труды Гос. ист. музея; вып. 203). 101 с.

8. Высоцкий А.Л. Отчет. Охранные археологические работы Подмосковной археологической экспедиции на территории Свято-Троицкой Сергиевой Лавры в 2008 году // Архив Института археологии РАН. Р-1. № 37323.

9. Гайдуков П.Г., Олейников О.М. О работах Института археологии РАН в Великом Новгороде в последнее десятилетие // Всемирное наследие ЮНЕСКО: Пути и перспективы развития ценностного потенциала памятников Северо-Запада России: материалы науч. конф. / Сост. Т.М. Воронина, Т.Н. Ярыш. Великий Новгород: Новгородский музей-заповедник; СПб.: Любавич, 2018. С. 27.

10. Гиппиус А.А., Зализняк А.А., Коваль В.Ю. Берестяная грамота из раскопок в Московском Кремле // Московский Кремль XV столетия. Т. 1. Древние святыни и исторические памятники. М.: Арт-Волхонка, 2011. С. 452–455.

11. Глазунова О.Н. Комплексы керамики из жилых построек второй половины XV – начала XVI в. Зачатьевского монастыря (г. Москва) // Российская археология. 2008. № 2. С. 128–141.

12. Дубровин Г.Е., Коваль В.Ю. Усадебная застройка раскопа 1 в Тайницком саду Московского Кремля (предварительная публикация) // Археология Подмосковья: материалы научного семинара. Вып. 10 / Отв. ред. А.В. Энговатова. М.: ИА РАН, 2014. С. 94–110.

13. Забелин И.Е. История города Москвы. Ч. 1. М.: Типолит. Т-ва И.Н. Кушнерев, 1905. 652 с.

14. Зеленеев Ю.А., Курочкина С.А. Золотоордынский город Сарай ал-Джедид. Йошкар-Ола: Марийский гос. ун-т, 2009. 264 с.

15. Коваль В.Ю. Глазурованная керамика из окрестностей Увека // Краткие сообщения Института археологии. 2003. Вып. 215. С. 58–69.

16. Коваль В.Ю. Керамика из раскопок на Подоле Московского Кремля // Археология Подмосковья: материалы научного семинара. Вып. 12 / Отв. ред. А.В. Энговатова. М.: ИА РАН, 2016. С. 437–475.

17. Коваль В.Ю., Панова Т.Д., Кренке Н.А., Дубровин Г.Е., Алешинская А.С., Карпухин А.А. Подол Московского Кремля по материалам археологических исследований // Вестник Российского фонда фундаментальных исследований. Гуманитарные и общественные науки. 2017. № 4 (89). С. 35–47.

18. Королева Э.В., Деркач В.А., Подгорная Р.Г. Романовский А.Б. Археологическое изучение Пскова. Каталог раскопов и электронный архив (1912–2008 гг.) // Археология и история Пскова и Псковской земли. Семинар имени академика В.В. Седова: Материалы 58-го заседания. М.; Псков: ИА РАН, 2013. С. 165–173.

19. Кренке Н.А. Археология Романова двора. Предыстория и история центра Москвы. М.: ИА РАН, 2009 (Материалы охранных археологических исследований; т. 12). 524 с.

20. Лебедева Е.Ю., Кубанкин Д.А. Уникальные находки редких растений в золотоордынском городе Укеке // Краткие сообщения Института археологии. 2014. Вып. 236. С. 339–344.

21. Малыгин П.Д. Культурный слой средневекового Торжка // Краткие сообщения Института археологии. 1989. Вып. 195. С. 42–51.

22. Малыгин П.Д., Сарафанова Н.А. Новые сфрагистические находки в Торжке // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. 2007. № 4 (49). С. 205–216.

23. Медникова М.Б. Биоархеология детства в контексте раннеземледельческих культур Балкан, Кавказа и Ближнего Востока. M.: Club Print, 2017. 223 с.

24. Медникова М.Б., Рассказова А.В., Тарасова А.А. Комплексный анализ останков мужчин, захороненных в склепе под плитой 1 // В поисках бояр Романовых: междисциплинарное исследование усыпальницы XVI–XVIII вв. в Знаменской церкви Новоспасского монастыря в Москве. Вып. 1 / Отв. ред. Н.А. Макаров. М.: Club Print, 2018. C. 86–98.

25. Московская керамика: Новые данные по хронологии / Отв. ред. С.З. Чернов, М.Д. Полубояринова. М.: ИА РАН, 1991 (Материалы и исследования по археологии Москвы; т. 5). 198 с.

26. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. 642 с.

27. Орфинская О.В. Исследование текстиля XV века из раскопок 2007 года // Музеи Московского Кремля. Материалы и исследования. Вып. 27. М.: Гос. ист.-культ. музей-заповедник “Московский Кремль”, 2016. С. 268–281.

28. Панова Т.Д., Коваль В.Ю. Отчет об охранных археологических раскопках на территории Тайницкого сада в Московском Кремле в 2007 году // Архив Института археологии РАН. Р-1. Ф-1. № 29009.

29. Полное собрание русских летописей. Т. 8. Летопись по Воскресенскому списку. Т. 2. СПб.: Тип. Эдуарда Праца, 1859. 301 с.

30. Сарафанова Н.А. Итоги археологических исследований Новоторжской археологической экспедиции в 1999–2002 гг. // Новоторжский сборник. Вып. 1. История, археология, историческая география. Торжок: Изд-во Всерос. ист.-этнографич. музея, 2004. С. 14–32.

31. Тарабардина О.А. О спасательных археологических исследованиях ЦООАИ НГОМЗ в 1992–2017 гг.: К 25-летию Центра // Всемирное наследие ЮНЕСКО: Пути и перспективы развития ценностного потенциала памятников Северо-Запада России: материалы науч. конф. / Сост. Т.М. Воронина, Т.Н. Ярыш. Великий Новгород: Новгородский музей-заповедник; СПб.: Любавич, 2018. С. 22.

32. Федоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. М.: Московский гос. ун-т, 1994. 232 с.

33. Хохлов А.Н. Топография города Твери XV–XVIII вв.: возможности археологических источников // Краткие сообщения Института археологии. 2013. Вып. 228. С. 143–152.

34. Чернов С.З. К хронологии московской керамики XIII – середины XV вв. // Московская керамика: Новые данные по хронологии / Отв. ред. С.З. Чернов, М.Д. Полубояринова. М.: ИА РАН, 1991 (Материалы и исследования по археологии Москвы; т. 5). С. 20–34.

35. Энговатова А.В., Добровольская М.В., Зайцева Г.И. “Кремлевская диета” древнерусского города (по изотопным данным) // Краткие сообщения Института археологии. 2015а. Вып. 237. С. 80–89.

36. Энговатова А.В., Добровольская М.В., Зайцева Г.И., Антипина Е.Е., Клещенко Е.А., Медникова М.Б., Тарасова А.А., Яворская Л.В. Естественнонаучные методы в реконструкции системы питания и социальной стратификации населения средневекового европейского города // Естественнонаучные методы исследования и парадигма современной археологии / Сост., ред. М.В. Добровольская, Е.Н. Черных. М.: Языки славянской культуры, 2015б. С. 117–126.

37. Энговатова А.В., Осипов Д.О., Фараджева Н.Н., Бужилова А.П., Гончарова Н.Н. Массовые средневековые захоронения в Ярославле: анализ археологических и антропологических материалов // Российская археология. 2009. № 2. С. 68–78.

38. Bocherens H., Mashkour M., Drucker D.G., Moussa I., Billiou D. Stable isotope evidence for palaeodiets in southern Turkmenistan during Historical period and Iron Age // Journal of Archaeological Science. 2006. Vol. 33, iss. 2. P. 253–264.

39. Boivin N., Fuller D.Q., Crowther A. Old World globalization and the Columbian exchange: comparison and contrast // World Archaeology. 2012. Vol. 44, iss. 3. P. 452–469.

40. Bronk Ramsey C. Methods for Summarizing Radiocarbon Datasets // Radiocarbon. 2017. Vol. 59. P. 1809–1833.

41. Cherkinsky A., di Lernia S. Bayesian Approach to 14C Dates for Estimation of Long-Term Archaeological Sequences in Arid Environments: The Holocene Site of Takarkori Rockshelter, Southwest Libya // Radiocarbon. 2013. Vol. 55, iss. 2. P. 771–782.

42. Cherkinsky A., Gonzalez Quezada R.F. Radiocarbon Chronology of the Tlatoani Site at Tlayacapan, Morelos, Mexico // Radiocarbon. 2014. Vol 56, iss. 2. P. 501–510.

43. DeNiro M.J. Postmortem preservation and alteration of in vivo bone collagen isotope ratios in relation to palaeodietary reconstruction // Nature. 1985. Vol. 317, iss. 6040. P. 806–809.

44. DeNiro M.J. Stable isotopy and archaeology // American Scientist. 1987. Vol. 75. P. 182–191.

45. Fulminante F. Infant feeding practices in Europe and the Mediterranian from Prehistory to the Middle Ages: A Comparison between the historical Sources and Bioarchaeology // Childhood in the Past: an International Journal. 2015. Vol. 8, iss. 1. P. 24–47.

46. Hoppe K.A., Koch P.L., Carlson R.W. Tracking mammoths and mastodons: Reconstruction of migratory behavior using strontium isotope ratios // Geology. 1999. Vol. 27, iss. 5. P. 439–444.

47. Jorkov M.L., Heinemeier J., Lynnerup N. Evaluating bone collagen extraction methods for stable isotope analysis in dietary studies // Journal of Archaeological Science. 2007. Vol. 34, iss. 11. P. 1824–1829.

48. Koch P.L., Heisinger J., Moss C., Carlson R.W., Fogel M.L., Behrensmeyer A.K. Isotopic Tracking of Change in Diet and Habitat Use in African Elephants // Science. 1995. Vol. 267, № 5202. P. 1340–1343.

49. Lewis M. The Bioarchaeology of Children: Perspectives from Biologicaland Forensic Anthropology. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. 465 p.

50. Reimer P.J., Bard E., Bayliss A., Beck J.W., Blackwell P.G., Bronk Ramsey C., Buck C.E., Edwards R.L., Friedrich M., Grootes P.M., Guilderson T.P., Haflidason H., Hajdas I., Hatte C., Heaton T.J., Hogg A.G., Hughen K.A., Kaiser K.F., Kromer B., Manning S.W., Reimer R.W., Richards D.A., Scott E.M., Southon J.R., Turney C.S.M., van der Plicht J. IntCal13 and Marine13 Radiocarbon Age Calibration Curves 0–50,000 Years cal BP // Radiocarbon. 2013. Vol 55, iss. 4. P. 1869–1887.

51. Shishlina N., van der Plicht J., Turetsky M.A. The Lebyazhinka Burial Ground (Middle Volga Region, Russia): New 14C dates and Reservoir Effect // Radiocarbon. 2017. Vol. 60, iss. 2. P. 681–690.

52. Shishlina N.I., Zazovskaya E.P., van der Plicht J., Hedges R.E.M., Sevastyanov V.S., Chichagova O.A. Paleoecology, subsistence, and 14C chronology of the Eurasian Caspian steppe Bronze Age // Radiocarbon. 2009. Vol. 51, iss. 2. P. 481–499.

53. Taylor R.E., Bar-Yosef O. Radiocarbon Dating: An Archaeological Perspective. 2nd edition. London; New York: Routledge, 2014. 403 p.

54. Thompson A.H., Richards M.P., Shortland A., Zakrzewski S.R. Isotopic palaeodiet studies of ancient Egyptian fauna and humans // Journal of Archaeological Science. 2005. Vol. 32, iss. 3. P. 451–462.

55. Tykot R.H. Isotope analyses and the histories of maize // History of Maize. Amsterdam: Academic Press, 2006. P. 131–142.

56. Van Strydonck M., Ervynck А., Vandenbruaene М., Boudain M. Anthropology and 14C analysis of skeletal remains from relic shrines: An unexpected source of information for Medieval archaeology // Radiocarbon. 2009. Vol. 51, iss. 2. P. 569–577.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв

(additional_1.docx) [Ссылка]

Перевести