Везде
Radiocarbon chronology of the Neolithic – Chalcolithic sites of the extreme European northeast: a critical analysis of data
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Radiocarbon chronology of the Neolithic – Chalcolithic sites of the extreme European northeast: a critical analysis of data
Annotation
PII
S086960630013702-1-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Victor N. Karmanov 
ORCID: 0000-0002-5091-501X
Occupation: Head of department
Affiliation: Institute of Language, Literature and History, Komi Science Centre of Ural Branch of Russian Academy of Sciences
Address: Syktyvkar, 167005, Veteranov st., 12-31
Nataliya E. Zaretskaya
Affiliation:
Institute of Geography RAS
Geological Institute RAS
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Issue 1
Pages
31-46
Abstract

The paper publishes results of a critical analysis of the radiocarbon chronology data for the Neolithic and Eneolithic complexes of the extreme European northeast (the Komi Republic, the eastern part of Arkhangelsk Region and Nenets Autonomous Okrug). The main factors that influence the reliability of 14C dating were established, the primary among which being the peculiarities of the formation of archaeological sources in northern taiga and incorrect interpretation of particular situations by archaeologists. The following categories were identified by the reliability degree of the radiocarbon dating results: reliable and ambiguous definitions; dates that determine not the creating time of sources, but the age of the events that had an indefinite effect on the formation of the sources; invalid data. The article indicates cognitive possibilities and prospects of using instrumental dating methods in regional archaeology.

Keywords
Neolithic, Eneolithic, Holocene, radiocarbon chronology, European northeast, critical analysis
Acknowledgment
The study was carried out within the framework of the research topic “Archaeological heritage of the European North-East of Russia: identification, scientific description and systematization” No. AAAA-A17-117021310069-5 (2017–2020) and the topic of the state assignment of the Institute of Geography of the Russian Academy of Sciences No. 0127- 2019-0008.
Received
18.06.2019
Date of publication
09.03.2021
Number of purchasers
6
Views
94
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf Download JATS
1 Большинство исследователей рассматривает инструментальные методы датирования как способ получить данные о времени создания археологического источника. Однако возможности применения подобных методов гораздо шире, и мы полагаем, что они должны стать частью критики источников и независимой экспертизы представлений о первобытности.
2 В последнее время пользователи геохронометрических определений все чаще выявляют несоответствия результатов датирования данным других естественных наук или сложившимся археологическим представлениям. Оказалось, что призванные для независимой оценки результаты сами требуют критического анализа (напр.: Выборнов, 2014). Многообразие категорий археологических источников, сопровождающих их “экофактов” и контекстов, в которых они выявлены, вызывает необходимость обобщения как глобального, так и региональных опытов датирования.
3 В нашей работе мы обратились к критическому анализу результатов радиоуглеродного датирования комплексов неолита и энеолита1 крайнего северо-востока Европы (далее КСВЕ). Территория охватывает Республику Коми, восточную часть Архангельской области и Ненецкого АО или бассейны рр. Печоры, Мезени и Северной Двины. Для увеличения фактической базы исследования мы привлекаем данные о примыкающих к ним регионах, в частности, северо-востоке Вологодской области.
1. Данные радиоуглеродного датирования упорядочены согласно традиционным представлениям об археологических периодах (неолит и энеолит) и временных границах региональных культур. При этом авторы понимают неполное соответствие этих границ археологическим данным, и периодизация используется в служебных целях.
4 Цель исследования – определение достоверности результатов радиоуглеродного датирования для повышения качества источниковой базы, ее информативности. Такая обобщающая работа актуальна, поскольку организует доступные данные и задает направление дальнейших исследований в части использования методов геохронометрии в археологии и интерпретации их результатов.
5

Табица 1. Результаты радиоуглеродного датирования комплексов неолита Table 1. The radiocarbon dating results for the Neolithic complexes
6 Задачи исследования: обзор истории и особенностей применения радиоуглеродного датирования в региональных исследованиях; сбор и систематизация доступных данных, их критический анализ. Для определения региональной специфики приложения 14С метода мы ответили на следующие вопросы: какие материалы для датирования нам доступны; какие объекты датированы; какие результаты получены и как они согласуются с представлениями археологов и данными других естественных наук; как археологи региона их интерпретируют. Кроме того, преследуется цель уйти от эмоционального восприятия научных результатов в виде оценок радиоуглеродных определений как “хороших и плохих” или “вменяемых и невменяемых”, которые никак не обосновывают достоверность данных.
7 История применения 14С анализа в археологии КСВЕ. Применение радиоуглеродного датирования в регионе началось в 1960-е годы. Интересно, что его частично спровоцировало заключение отдела полевых исследований Института археологии АН СССР на отчет Г.М. Бурова о раскопках 1961 г. Комиссия ОПИ “постановила посоветовать»” автору отчета послать образцы найденных на Висском I торфянике деревянных предметов “на радиокарбонный анализ в лабораторию Ленинградского отделения Института археологии АН” (Буров, 1962). И уже в 1972 г. Г.М. Буров совместно с сотрудниками ЛОИА АН СССР опубликовал серию 14С дат из контекста Висского I, Мармугинского и Пингишского торфяников (Буров и др., 1972).
8 Первые даты для памятника неолита – стоянки Прилукской на р. Северной Двине – были получены лишь в начале 1990-х годов, а данные о нем опубликованы позднее – в 1996 г. (Тимофеев, Зайцева, 1996. С. 52). Для контекстов энеолита первые даты были получены по древесным углям из разных частей углубленных жилищ на поселениях Ошчой V, Чойновты I (Стоколос, 1986. С. 100, 101) и Ниремка I (Косинская, 1987) только в середине 1980-х годов.
9 С начала 2000-х годов. стремление исследователей получить независимые данные о хронологии памятников КСВЕ становится все более очевидным. Несомненно, положительную роль в этом сыграли налаженные в это время научные связи археологов с радиоуглеродной лабораторией Геологического института РАН.
10 Данные для такой обширной территории и длинного отрезка времени пока не представительны. Всего по 29 памятникам КСВЕ известны 66 14С определений: неолит – 29 (10); энеолит или эпоха бронзы – 37 (19). В таблицах и на рис. 1, 2 представлены все доступные для публикации определения комплексов неолита и энеолита. Калибровка представленных 14С дат проведена в программе OxCal v. 3.10 (Bronk Ramsey, 1995; 2000; Reimer et al., 2013). Это та база данных, критическому анализу которых посвящено это исследование.
11 Чем обусловлено сравнительно малое количество датированных контекстов и дат? Частично это объясняется отношением исследователей к радиоуглеродному анализу и их научными связями. И в целом для местного археологического сообщества 14С анализ в 1970-90-е годы не имел такой ценности, как в настоящее время.
12 Но в большей мере на количество и качество 14С определений влияли и влияют объективные обстоятельства, связанные с особенностями формирования археологических источников КСВЕ. Самые информативные из них представляют собой кратковременные места обитания и пребывания, оставленные дисперсными немногочисленными группами населения. Это обусловило слабое воздействие на геологический субстрат, временность земляных структур и их компонентов. Большая часть памятников приурочена к сосновым борам, растущим на поверхности песчаных надпойменных террас, осложненных эоловым рельефом. Залегание археологических предметов и остатков структур в элювиальных горизонтах вымывания обуславливает плохую сохранность органических материалов. Кроме того, на эти поверхности постоянно воздействует корневая система деревьев и периодические лесные пожары.
13 Информативные контексты – источники надежных образцов для 14С датирования – приурочены к поймам и болотам. Однако, подобные естественные архивы крайне немногочисленны на КСВЕ. Это Висский I торфяник (Буров, 1967), стоянки Парч 2 (Волокитин, 2006), Вылыс-Том 2 (Волокитин и др., 2013), местонахождение Пезмог IV (Karmanov et al., 2014). Каждый из памятников имеет геоморфологические особенности, из которых не выстраиваются закономерности их дальнейшего эффективного поиска. Сыграла свою роль и слабая заселенность региона во время его длительного освоения.
14 Сумма двух факторов – кратковременности отложения контекстов и сил природы – дает в итоге скудный и часто неоднозначный для инструментального датирования материал. Основной источник для него – древесный уголь, и поэтому в процессе раскопок всегда актуальна проблема различения древесины, намеренно сожженной человеком и естественно обугленной, например, в результате лесного пожара. Не является гарантией и выявление очевидных компонентов структур, например, очагов, в которых не исключены примеси подобных углей (например, истлевшие корни деревьев). Поэтому при датировании памятников таежной зоны такие образцы – наиболее вероятное объяснение “провалам” радиоуглеродного анализа. Следует оговориться, что это проблема не самого метода, а формирования археологических источников и/или интерпретации конкретных ситуаций археологами. В 2004 г. авторы провели эксперимент и отобрали образцы из скоплений древесных углей, в том числе заключенных в развале керамического сосуда из остатков гомогенного жилищного комплекса среднего неолита памятника Пезмогты 4 (табл. 1, 13–15). Все определения оказались за пределами наиболее вероятного возраста этого контекста – первой половины V тыс. до н.э. Таким образом, были датированы некие природные события, свидетельствующие об их воздействии на археологический источник.
15 Критический анализ данных. В результате критического анализа и имеющегося опыта датирования в нашем регионе, по степени надежности информации можно выделить три группы данных: опорные (или достоверные); неоднозначные; недостоверные. Далее мы попытаемся подробно обосновать принадлежность доступных дат к этим группам.
16

Рис. 1. Результаты радиоуглеродного датирования комплексов неолита (I – надежные данные; II – неоднозначные определения; III – определения событий, оказавших неопределенное воздействие на формирование источников). Fig. 1. The radiocarbon dating results for the Neolithic complexes (I – reliable data; II – ambiguous definitions; III – definitions of events that had an indefinite effect on the formation of sources)
17 Примеры достоверных данных представляют, как правило, серии сопряженных дат. На поселении энеолита Ваднюр I (жилище № 5) благодаря обнаружению остатков трех вентиляционных каналов, в состав которых входили фрагменты древесных углей (Карманов, 2017), удалось получить четыре даты (табл. 2, 3–6; рис. 2, I). Примечательно, что датировали остатки двух компонентов структуры, находящихся на различных участках раскопа. Это, несомненно, прибавляет вес достоверности полученных результатов. Благоприятную роль сыграла сравнительно хорошая сохранность отложений, заполняющих изученные каналы. Насыщенный охристый цвет песка на фоне светло-желтого иллювиального горизонта позволил исключить проблемные участки деформации вентиляционных каналов и включения в них инородных тел. Полученные даты можно считать первой валидной серией для комплекса, сопряженного с чужъяёльской культурой. С этими данными согласуются единичные даты поселений, содержащих керамическую посуду чужъяёльского типа: Ниремка I (жилище № 12) на р. Выми и Ошчой V (жилище № 3) на р. Мезени (табл. 2, 7, 15).
18

Таблица 2. Результаты радиоуглеродного датирования комплексов энеолита Table 2. The radiocarbon dating results for the Eneolithic complexes
19 Среди достоверных данных обращают на себя внимание даты, которые лишили археологов прежней иллюзии знания, вынудив провести ревизию устоявшихся концепций или скорректировать назревающие. Это, как правило, серии сопряженных дат, полученных в разных лабораториях. Один из ярких примеров – жилище № 7 поселения Ваднюр I (раскопки В.Н. Карманова в 2017 г.), расположенное в 13 м от упомянутого выше жилища № 5. Оно имеет ту же ориентировку в пространстве и те же специфические компоненты структуры в виде вентиляционных каналов. Каменный инвентарь имеет сходные технико-типологические показатели. Сопоставление керамической посуды показывает некоторую разницу контекстов, но трудность сравнения в том, что в жилище № 7 найдены обломки только одного крупного сосуда и двух миниатюрных, а в жилище № 5 – 15 емкостей. Неудивительно, что в ходе раскопок предполагали возраст, близкий установленному периоду бытования жилища № 5. Однако два определения (табл. 1, 19, 20; рис. 1, I), сделанные по древесным углям из разных компонентов структур и разными методами в двух лабораториях, совпадают в пределах ошибки и указывают на более раннее время создания этого объекта. На этом же объекте была получена и более молодая дата (табл. 1, 21). Образец был отобран из компактного скопления крупных кусков древесных углей и обугленной гнилой древесины. Сравнительно хорошая сохранность углей и их залегание вне связи с какими-либо культурными остатками позволили еще в поле высказать предположение о более позднем, но не современном возрасте, что подтвердилось при датировании. Таким образом, была получена дополнительная характеристика формирования археологического источника.
20 Пример пересмотра устоявшихся археологических представлений о возрасте, определенном на основании применения сравнительно-типологического метода – результат изучения местонахождения Пезмог IV (Karmanov et al., 2014). Датирование нагара на внутренней поверхности сосуда, культуровмещающих отложений (оторфованного суглинка), а также древесных углей из них представило согласованные результаты. Последующее определение возраста перекрывающих отложений (заполнения палеорусла) также продемонстрировало надежность археологического контекста и отсутствие инверсий дат (табл. 1, 1–10; рис. 1, I). Это позволило “удревнить” возраст памятников раннего этапа камской культуры до 5760–5615 кал. л. до н.э. (второй четверти VI тыс. до н.э.). Ранее методами археологии их хронология устанавливалась в рамках конца V – первой половины IV тыс. до н.э. (Косинская, 1997. C. 159).
21 Теперь обратимся к неоднозначным данным, когда результаты инструментального датирования не соответствуют данным других естественных наук, существующим в археологии представлениям или концепциям отдельных археологов. Как правило, это парные даты из одного контекста, реже единичные. Выделяются три варианта таких данных. В первом случае они не соответствуют представлениям о принадлежности археологического контекста конкретному периоду. Пример такой ситуации – стоянка мезолита Топыд-нюр VIIа на р. Печоре. А.В. Волокитин комментирует данные о ее радиоуглеродных определениях так: “К сожалению, не вызывает полного доверия датировка стоянки Топыд-Нюр VIIа по радиоуглероду. Одна дата сильно омоложена, что заставляет сомневаться и во второй 6450±60 (Ле-2790)” (Волокитин, 1997. C. 116). Действительно, первая дата 4640±150 (3650–3100 кал. л. до н.э. (Ле-2740)) сопряжена с энеолитом. Но вторая, соответствующая по возрасту раннему неолиту, требует более детального анализа контекста, в том числе в связи с технико-типологическими характеристиками каменного инвентаря изученного наземного жилища. В нем найдено 266 предметов (включая дебитаж) (Волокитин, 1987. C. 6–9), и такой количественный и качественный состав инвентаря не позволяет решить однозначно вопрос о его культурно-хронологической атрибуции. С равной степенью вероятности его можно отнести и к памятникам типа Черная Вадья, жилищный комплекс которой содержит керамику (Косинская, 2002; Карманов, 2008. С. 29–31). Бытование таких материалов допустимо в VI тыс. до н.э. и дата 6450±60 (Ле-2790) (5480–5370 кал. л. до н.э.), относящаяся к этому периоду, может соответствовать времени создания источника.
22

Рис. 2. Результаты радиоуглеродного датирования комплексов энеолита (I – надёжные данные; II – неоднозначные определения). Fig. 2. The radiocarbon dating results for the Eneolithic complexes (I – reliable data; II – ambiguous definitions)
23 Второй вариант неоднозначных данных – разные парные или серийные даты, из которых отдельные определения оказываются сопряженными с данными археологии, а другие им не соответствуют. Самый яркий пример демонстрирует датирование образцов из углубленного жилища поселения чужъяёльской культуры Чойновты I. По надежному однородному контексту было получено несколько дат, две из которых (табл. 2, 16, 17; рис. 2, II) первоначально опубликовал В.С. Стоколос (Стоколос, 1986. С. 100). Позднее В.И. Тимофеев и Г.И. Зайцева опубликовали всю серию дат, полученную для этого поселения (табл. 2, 15–18; рис. 2, II; Тимофеев и др., 2004. С. 103). Таким образом, разброс всех дат на временной шкале значителен. В датируемый образец мог попасть более молодой материал, а возможно, сыграла свою роль неполнота или неоднозначность сведений в сопровождающей документации. Это не позволяет уверенно пользоваться такими данными, хотя В.С. Стоколос двумя датами частично обосновал финальнонеолитический возраст раннего периода чужъяёльской культуры (Стоколос, 1997. С. 219).
24 Данные о стоянке Прилукская неоднозначны в другом аспекте. Был определен 14С возраст двух образцов древесных углей из остатков очага с каменной кладкой, выявленного И.В. Верещагиной в раскопе II 1988 г. на расстоянии около 4 м от основного скопления находок (табл. 1, 26, 27; рис. 1, II). При этом в заполнении очага и в непосредственной близости от него не найдено ни одного кремневого предмета (Верещагина, 1989). Даже если датированный очаг синхронен бытованию стоянки, то существенная разница двух определений требует объяснений, из которых наиболее вероятно смешение разновременной органики на месте остатков кострища.
25 Проблемная ситуация характерна для датирования контекстов гаринской культуры энеолита. Как правило, по ним получены парные даты, не согласованные друг с другом. Так, на поселении Шиховское II изучены остатки углубленного жилища. Фрагменты древесных углей отбирались из остатков сгоревшей кровли постройки, по которым получены две разные даты (табл. 2, 11, 12; рис. 2, II). На поселении Ласта VIII Т.В. Истомина изучила жилище с остатками сгоревшей конструкции постройки (Истомина, Макаров, 2018). Из двух смежных квадратов раскопа были датированы фрагменты древесных углей и получены несогласованные определения (табл. 2, 13, 14; рис. 2, II). Неоднозначны и даты очага 1 в жилище поселения Юмиж I, хотя разница между ними не так значительна, как в предыдущих случаях (табл. 2, 26–28; рис. 2, II). По поселению Черная Речка 1 получены две сходные даты, но с очень широкими для энеолита доверительными интервалами (табл. 2, 24–25; рис. 2, II). Заманчиво использовать в качестве ориентира опорную серию из контекста жилища № 3 стоянки Павшино 2 (табл. 2, 32–34; рис. 2, I). Но памятники, расположенные в разных речных долинах, значительно удалены друг от друга, и их хронологическое соотношение может быть каким угодно, поэтому такой подход к выборке валидных дат некорректен.
26 Серию определений возраста разнокультурных жилищ поселения Ниремка I (табл. 2, 7–10) прокомментировала исследователь памятника Л.Л. Косинская: “Ни одну из дат нельзя считать полностью удовлетворительной. Дата жилища 5 противоречит серии фатьяноидных сосудов, найденных в нем. Более приемлемы датировки жилища 2, но они представляются несколько омоложенными. Кроме того, находки в жилищах 2 и 5 фрагментов одних и тех же сосудов свидетельствуют об отсутствии значительного хронологического разрыва между ними. Дата жилища 12 вообще выходит за рамки допустимого. По керамике, каменному инвентарю и типу самого жилища оно в наибольшей степени сходно с жилищем 9 и образует с ним пару, поэтому слишком разделять их во времени не следует; а в жилище 9 найден фатьяноидный сосуд” (Косинская, 1987. C. 119, 120). В большей степени такой комментарий потерял актуальность. Например, факты залегания так называемых фатьяноидных сосудов, представленных в регионе чирковско-сейминским типом, в верхах отложений внутри и вне жилищных впадин выявлены на других разновременных поселениях с остатками углубленных жилищ в долинах рек Северной Двины (Верещагина, 1985) и Печоры (Стоколос, 1988. С. 95–101). Вероятно, носители этой керамической традиции использовали впадины, оставшиеся от жилищ предшественников, как места пребывания. Таким образом, “фатьяноидные сосуды” являются свидетельством более позднего заселения, и факт их наличия не может быть критерием невалидности 14С определений. Гораздо больший вес имеют данные о залегании обломков одного сосуда в разных жилищах, но по-разному датированных. Как показали предыдущие примеры, даже по образцам из одного очага получают разные даты, поэтому несогласованные результаты по двум синхронным жилищам не удивительны. И объясняться это может как уже упомянутым воздействием корней деревьев, так и вероятностью неоднократного использования пространства впадин в условиях их компактного расположения.
27 Наличие неоднозначных или недостоверных серий дат может указывать на то, что единичные, и, казалось бы, верные определения могут не соответствовать возрасту бытования стоянки или поселения. Используя принцип “одна дата – это не дата”, они отнесены к неоднозначным, нуждающимся в подтверждении/опровержении. Таким образом, они могут быть не опорными, а лишь дополнительными свидетельствами для имеющихся достоверных данных, в том числе и c сопредельных территорий.
28 Недостоверные данные. К таковым относятся девять определений конвенциональным методом возраста обломков керамической посуды из неолитических контекстов (табл. 1, 3, 4, 12, 17, 18, 22, 23, 27, 28). Обсуждению такого способа прямого датирования керамики посвящен ряд публикаций (напр.: O’Malley et al., 1999; Gomes, Vega, 1999). Затрагивали его ранее и авторы (Karmanov et al., 2014), поэтому их критический анализ в этой работе считаем излишним.
29 По причине отбора образцов из подзолистого горизонта за пределами археологического контекста (Васильев, 1991) к недостоверным данным относится одно из двух определений возраста жилища № 1 поселения Павшино 2 (табл. 2, 29). А дата из жилища № 4 этого же памятника (табл. 2, 35) получена по углю, отобранному из локального разрушения (норы?) во впадине (Васильев, 1995), поэтому она требует верификации раскопками и датированием других образцов.
30 Следующая серия радиоуглеродных дат (табл. 2, 21–23), которые авторы вынужденно относят к недостоверной информации, получена в результате датирования образцов из поселения Мучкас на р. Мезени (Стоколос, 1995). Они валидны для энеолита или эпохи бронзы, но нет корректных сведений об их контексте: на этом памятнике В.С. Стоколос раскопками изучал четыре жилища, и из какого объекта (или объектов?) были взяты образцы, установить не удалось. Определение контекста стоянки Чойновты II (табл. 2, 19) также отнесено к недостоверным, поскольку неизвестно, какой очаг из внежилищного пространства был датирован и с каким археологическим материалом он сопряжен.
31 Парадокс интерпретации результатов датирования. Этот парадокс заключается в том, что часто археологи сами решают вопрос о валидности дат: какие из них соответствуют возрасту изучаемого контекста, а какие нет. То есть нужные им результаты известны и без проведения 14С анализа, основная задача которого лишь подтвердить их ожидания. Есть и очень любопытные интерпретации. Например, Г.М. Буров в отношении датированных изделий Висского I торфяника писал: “Исключение составляет лишь дата ЛЕ-713, явно ошибочная, поскольку удивительно совпадает с датой ЛЕ-685. По-видимому, в лаборатории были попросту перепутаны образцы” (Буров, 2012. С. 361). А.В. Волокитин очень эмоционально оценивает валидные и невалидные даты, называя их соответственно: вменяемые и невменяемые (устные доклады А.В. Волокитина (Зарецкая и др., 2018. С. 3)).
32 Объяснение появляется после получения результата, хотя в идеале сам археолог еще в поле должен сделать предварительное заключение о степени достоверности образца. Исходя из нашего опыта и анализа имеющихся данных, можно утверждать, что если была уверенность в контексте, из которого отобраны образцы, то и данные 14С анализа получаются достоверными.
33 Разница разрешения методов. Каждый опытный археолог на основании количественных и качественных характеристик коллекций, особенностей культуровмещающих отложений, планиграфии и стратиграфии может дать оценку длительности обитания/пребывания на памятнике. Для охотников-собирателей, особенно северной тайги, эти места не могут быть долговременными по определению: краткое существование на одном месте таких домохозяйств с присваивающей экономикой – их безусловное свойство. А погребение – это, как правило, комплекс, созданный за день. Инструментальные методы датирования не обладают разрешающей способностью, достаточной для достоверной оценки возраста подобных объектов. Согласно расчету по региональной базе дат доверительные интервалы по некалиброванным значениям составляют в среднем 150–170 14С лет. Даже для простых заключений о хронологическом соотношении мобильных групп охотников-собирателей на разных территориях возрастные оценки, основанные на таких данных, весьма грубы.
34 Подводя итоги. Среди 14С дат, полученных для голоценовых памятников эпохи камня и энеолита КСВЕ, к достоверным и сопряженным к ним ситуациям относится всего 15 дат пяти комплексов (рис. 1, I; 2, I). И именно они могут быть использованы в дальнейшей работе. Единичные, хотя, возможно, и валидные даты (рис. 1, II; 2, II), следует использовать с оговоркой. Их судьбу решат дальнейшие исследования. Следующая часть 14С дат (рис. 2, III) определяет возраст событий, не связанных с созданием археологических источников, но оказавших неопределенное воздействие на их формирование. Из баз данных их уже не удалить, но наряду с недостоверными и ненадежными датами их не следует использовать для определения хронологии археологических памятников.
35 Заключение. В результате применения 14С датирования археологических памятников крайнего северо-востока Европы накоплена разная по степени надежности информация. Это немногочисленные серии валидных данных; неоднозначные определения; даты, иллюстрирующие особенности формирования источников, но не события их создания; недостоверные данные. Получается, что в большинстве случаев применение инструментальных методов геохронологии не только не способствует решению актуальных проблем археологии, но и создает новые. Отсюда и возникают описания отношений археологов и геохронологов как “любовь и ненависть” – человеческих эмоций, прозвучавших в названии круглого стола конференции “Геохронология четвертичного периода: инструментальные методы датирования новейших отложений”, посвященной 90-летию со дня рождения Л.Д. Сулержицкого (г. Москва, 24-26 апреля 2019 г.). Сейчас мы предлагаем охарактеризовать суть наших взаимодействий биологическим определением – симбиоз. У нас разные интересы, но цель одна – получить достоверный научный результат. Симбиоз стал возможен не только благодаря естественному отбору удачного опыта сотрудничества разных видов, но и многочисленным ошибкам. Аналогичным образом мы сейчас шагаем по пути развития нашего взаимодействия.

References

1. Bronk Ramsey C., 1995. Radiocarbon Calibration and Analysis of Stratigraphy: The OxCal Program. Radiocarbon, vol. 37, iss. 2, pp. 425–430.

2. Bronk Ramsey C., 2000. Comment on “The Use of Bayesian Statistics for 14C dates of chronologically ordered samples: a critical analysis”. Radiocarbon, vol. 42, iss. 2, pp. 199–202.

3. Burov G.M. Nauchnyy otchet ob arkheologicheskikh issledovaniyakh v rayone Sindorskogo ozera v 1961 g. Syktyvkar, 1962 [Scientific report on archaeological research in the area of Lake Sindor in 1961, Syktyvkar, 1962]. Nauchnyy arkhiv IA RAN [Scientific Archive of the Institute of Archaeology RAS], R-1, № 2294.

4. Burov G.M., 1967. Drevniy Sindor (iz istorii plemen Evropeyskogo Severo-Vostoka v VII tysyacheletii do n.e. – I tysyacheletii n.e.) [Ancient Sindor (from the history of the tribes of the European northeast in the 7th millennium BC – 1st millennium AD)]. Moscow: Nauka. 220 p.

5. Burov G.M., 2012. The age of the earliest wooden artifacts from the Vis I settlement revisited. Pervobytnyye drevnosti Evrazii: k 60-letiyu Alekseya Nikolayevicha Sorokina [Prehistoric antiquities of Eurasia: to the 60th anniversary of Aleksey Nikolaevich Sorokin]. G.V. Sinitsyna, I.V. Fedyunin, comp., S.V. Oshibkina, ed. Moscow: IA RAN, pp. 359–364. (In Russ.)

6. Burov G.M., Romanova E.N., Sementsov A.A., 1972. Chronology of wooden structures and objects found in the Northern Dvina basin. Problemy absolyutnogo datirovaniya v arkheologii [Problems of absolute dating in archaeology]. B.A. Kolchin, ed. Moscow: Nauka, pp. 76–79. (In Russ.)

7. Gomes D.C., Vega O., 1999. Dating organic temper of ceramics by AMS: sample preparation and carbon evaluation. Radiocarbon, vol. 41, iss. 3, pp. 315–320.

8. Istomina T.V., Makarov A.S., 2018. Lasta VIII – a reference site of the early Metal Age on the river Izhma (the Komi Republic). Povolzhskaya arkheologiya [The Volga River region archaeology], 3(25), pp. 229–241. (In Russ.)

9. Karmanov V.N., 2008. Neolit evropeyskogo Severo-Vostoka [The Neolithic of the European northeast]. Syktyvkar: Komi NTs UrO RAN. 226 p.

10. Karmanov V.N., 2017. New data on the housebuilding of the population in the far northeast Europe in the early Metal Age. Vestnik Permskogo universiteta. Seriya “Istoriya” [Perm University Herald. History], 1(36), pp. 26–40. (In Russ.)

11. Karmanov V.N., Zaretskaya N.E., Lychagina E.L., 2012. Neolithic Dispersal in Far Northeast Europe: Ways and Chronology. Radiocarbon, vol. 54, iss. 3, pp. 331–339.

12. Karmanov V.N., Zaretskaya N.E., Volokitin A.V., 2014. Another Way of Early Pottery Distribution in Eastern Europe? Case Study of the Pezmog 4 Site, European Far Northeast. Radiocarbon, vol. 56, iss. 2, pp. 733–741.

13. Kosinskaya L.L., 1987. Mezolit-rannyaya bronza basseyna Nizhney Vychegdy: dissertatsiya … kandidata istoricheskikh nauk [The Mesolithic–Early Bronze Age of the Nizhnyaya Vychegda basin: a Doctoral Thesis in History]. Syktyvkar. 168 p.

14. Kosinskaya L.L., 1997. Neolithic. Arkheologiya Respubliki Komi [Archaeology of the Komi Republic]. E.A. Savel’yeva, ed. Moscow: DiK, pp. 146–212. (In Russ.)

15. Kosinskaya L.L., 2002. On the genesis of the Chernoborskaya archaeological culture (based on the materials of the Chernaya Vadya settlement on the Nizhnyaya Vychegda). Tverskoy arkheologicheskiy sbornik [Tver archaeological collection of papers], 5. I.N. Chernykh, ed. Tver’: Tverskoy gos. ob”yed. muzey, pp. 224–231. (In Russ.)

16. O’Malley J.M., Kuzmin Y.Z., Burr G.S., Donahue D.J., Jull A.J.T., 1999. Direct radiocarbon AMS dating of the earliest pottery from the Russian Far East and Transbaikal. Memoires de la Societe Prehistorique Francaise, vol. 26 (Supplement 1999 de la Revue d’Archґeometrie), pp. 19–24.

17. Reimer P.J., Bard E., Bayliss A., Beck J.W., Blackwell P.G., Bronk Ramsey C., Buck C.E., Cheng H., Edwards R.L., Friedrich M., Grootes P.M., Guilderson T.P., Haflidason H., Hajdas I., Hatte C., Heaton T.J., Hoffmann D.L., Hughen K.A., Kaiser K.F., Kromer B., Manning S.W., Niu M., Reimer R.W., Richards D.A., Scott E.M., Southon J.R., Staff R.A., Turney C.S., van der Plicht J., Hogg A., 2013. IntCal13 and Marine13 radiocarbon age calibration curves 0–50,000 years cal BP. Radiocarbon, vol. 55, iss. 4, pp. 1869–1887.

18. Stokolos V.S., 1986. Drevniye poseleniya Mezenskoy doliny [Ancient settlements of the Mezen Valley]. Moscow: Nauka. 192 p.

19. Stokolos V.S., 1988. Kul’tury epokhi rannego metalla Severnogo Priural’ya [Cultures of the Early Metal Age of the Northern Urals]. Moscow: Nauka. 256 p.

20. Stokolos V.S., 1995. The Muchkas settlement on the Mezen river. Etnokul’turnyye kontakty v epokhu kamnya, bronzy, rannego zheleza i srednevekov’ya v Severnom Priural’ye [Ethnocultural contacts in the Stone Age, Bronze Age, Early Iron Age and the Middle Ages in the Northern Ural region]. E.A. Savel’yeva, ed. Syktyvkar, pp. 59–64 (Materialy po arkheologii Evropeyskogo Severo-Vostoka; vyp. 13). (In Russ.)

21. Stokolos V.S., 1997. The Eneolithic and the Bronze Age. Arkheologiya Respubliki Komi [Archaeology of the Komi Republic]. E.A. Savel’yeva, ed. Moscow: DiK, pp. 213–246. (In Russ.)

22. Timofeyev V.I., Zaytseva G.I., 1996. Some aspects of the radiocarbon chronology of the Neolithic cultures in the forest zone of European Russia. Arkheologiya i radiouglerod [Archaeology and radiocarbon]. St.Petersburg: Teza, pp. 49–55. (Ezhegodnik radiouglerodnoy laboratorii IIMK RAN, 1). (In Russ.)

23. Timofeyev V.I., Zaytseva G.I., Dolukhanov P.M., Shukurov A.M., 2004. Radiouglerodnaya khronologiya neolita Severnoy Evrazii [Radiocarbon chronology of the Neolithic of Northern Eurasia]. St. Petersburg: Teza. 157 p.

24. Vasil’yev S.Yu. Otchet o rabote Yugskogo arkheologicheskogo otryada v Vologodskom i Velikoustyugskom rayonakh Vologodskoy oblasti v 1990 godu. Vologda, 1991 [Report on the activities of the Yug archaeological detachment in Vologda and Veliky Ustyug districts of Vologda Region in 1990. Vologda, 1991]. Nauchnyy arkhiv IA RAN [Scientific Archive of the Institute of Archaeology RAS], R-1, № 15310–15312.

25. Vasil’yev S.Yu. Otchet ob arkheologicheskikh issledovaniyakh v Vologodskoy oblasti v polevom sezone 1994 goda. Vologda, 1995 [Report on archaeological research in Vologda Region in the 1994 field season. Vologda, 1995]. Nauchnyy arkhiv IA RAN [Scientific Archive of the Institute of Archaeology RAS]. R-1, № 18897–18900.

26. Vasil’yev S.Yu., Suvorov A.V., 2000. New materials for the archaeological map of the Yug river valley (based on the work of the Yug archaeological detachment of the “Antiquities of the North” Research Centre. Velikiy Ustyug. Krayevedcheskiy al’manakh [Veliky Ustyug. Local history almanac], 2. Vologda: Legiya, pp. 5–31. (In Russ.)

27. Vaskul I.O., 2011. Shikhovskoye geoarchaeological microdistrict. Vtoryye Myandinskiye chteniya: materialy vserossiyskoy nauchno-prakticheskoy konferentsii (Selo Ust’-Tsil’ma, 11-12 iyulya 2010 g.) [The second Myandin readings: materials of the All-Russian scientific and practical conference (Ust-Tsilma, 11–12 July, 2010)], 2. Syktyvkar: Kola, pp. 4–11. (In Russ.)

28. Vereshchagina I.V. Otchet o polevykh issledovaniyakh Sredne-Dvinskogo arkheologicheskogo otryada v 1984 godu. Leningrad, 1985 [Report on field research of the Middle Dvina archaeological detachment in 1984. Leningrad, 1985]. Nauchnyy arkhiv IA RAN [Scientific Archive of the Institute of Archaeology RAS], R-1, № 10241, 10241a.

29. Vereshchagina I.V. Otchet o polevykh issledovaniyakh Sredne-Dvinskogo arkheologicheskogo otryada v 1988 godu. Leningrad, 1989 [Report on field research of the Middle Dvina archaeological detachment in 1988. Leningrad, 1989]. Nauchnyy arkhiv IA RAN [Scientific Archive of the Institute of Archaeology RAS], R-1, № 13043.

30. Vereshchagina I.V., 2008. The Mesolithic–Early Metal Age settlements in the northwest of Russia (the Northern Dvina basin). Zapiski IIMK RAN [Transactions of the Institute for the History of Material Culture RAS], 3, pp. 118–136. (In Russ.)

31. Volokitin A.V., 1987. Peculiarities of the industries of the Mesolithic sites Topyd-Nyur 5 and 7a in the middle Pechora region. Material’naya i dukhovnaya kul’tura naseleniya Evropeyskogo Severo-Vostoka [Material and spiritual culture of the population of the European northeast]. Syktyvkar, pp. 6–15. (Trudy Instituta yazyka, literatury i istorii Komi filiala AN SSSR, 39). (In Russ.)

32. Volokitin A.V., 1997. Mesolithic. Arkheologiya Respubliki Komi [Archaeology of the Komi Republic]. E.A. Savel’yeva, ed. Moscow: DiK, pp. 91–145. (In Russ.)

33. Volokitin A.V., 2006. Mezoliticheskiye stoyanki Parch 1 i Parch 2 na Vychegde [The Mesolithic sites Parch 1 and Parch 2 on the Vychegda river]. Syktyvkar: Izd-vo Komi NTs UrO RAN. 126 p.

34. Volokitin A.V., Andreicheva L.N., Zaretskaya N.E., 2013. Geoarchaeological research on the Izhma river: the multilayered site Vylys Tom 2. Vestnik Instituta geologii Komi Nauchnogo tsentra Ural’skogo otdeleniya Rossiyskoy akademii nauk [Vestnik of the Institute of Geology at Komi Science Centre of the Ural Branch RAS (Vestnik of Geosciences)], 8 (224), pp. 13–18. (In Russ.)

35. Vybornov A.A., 2014. Radiocarbon dating of the Volga-Kama region’s Neolithic pottery: reliability criteria. Arkheologiya ozernykh poseleniy IV-II tys. do n.e.: khronologiya kul’tur i prirodno-klimaticheskiye ritmy [Archaeology of lake settlements of the 4th–2nd millennia BC: chronology of cultures and natural-climatic rhythms]. A.N. Mazurkevich, M.E. Polkovnikova, E.V. Dolbunova, eds. St. Petersburg: Periferiya, pp. 45–49. (In Russ.)

36. Zaretskaya N.E., Gavrilov K.N., Panin A.V., Nechushkin R.I., 2018. Geochronological data and archaeological ideas about the duration of the major Eastern Gravettian sites on the Russian plain. Ros. Arkheol. [Russian archaeology], 1, pp. 3–16. (In Russ.)

Comments

No posts found

Write a review
Translate